Чому ми обираємо того чи іншого партнера? Факторів, що впливають на наш вибір, багато. В соціоніці існує дуже приваблива теорія дуальності, згідно з якою існує певний тип людей, який найкраще підходить вам для шлюбу. Здавалося б все просто – шукаєш дуала, будуєш з ним сім’ю і живеш, як в казці, довго і щасливо. Звичайно, реальність – не казка і, навіть, не наукова теорія. В реальності все набагато складніше, однак, чому б не спробувати?
Ми, займаючись соціонікою багато років, постійно стикаємось з людьми, що кажуть:
– І оце мої дуали? Ні, мені такі не подобаються!
Так, зовнішня привабливість може переважувати психологічний комфорт, однак лише на перших стадіях відносин. А що потім? Та що завгодно. Можна жити і мучитись, підлаштовуватись, або розривати стосунки після того, як закінчилась романтика, «розбились рожеві окуляри» – і так постійно кружляти по колу «цукерково-букетних періодів». Якщо ви не маєте на меті створення сім’ї, то це може видаватись досить непоганою стратегією. Однак…
– Чому б не спробувати з дуалом? – запитуємо ми.
– Дуальні стосунки – це скучно. – Відповідають шукачі пригод. – Там немає розвитку, ви занурюєтесь в болото комфорту. Суцільне розслаблення і деградація.
– Ну звісно, дуальність – це вам не конфлікт і, навіть, не соціальне замовлення. Однак «деградація» – це ви щось наплутали. Дуальні стосунки сприяють легкому, природному розвитку всіх функцій партнерів. А от деградація – це, наприклад, про тотожні стосунки.
Ось що пишуть про них в сімейній терапії:
«Установка на спілкування зі схожими на себе забезпечує психологічну безпеку і комфортність спілкування, але заважає засвоєнню принципово нової інформації. Орієнтація на абсолютну схожість (коли ідеальним партнером визнається абсолютно подібна людина) значно збіднює життя і гальмує розвиток. У ситуації, коли людина впевнена в позитивній оцінці з боку інших людей, її бажання спілкуватися з несхожими на себе підвищується, здатність відчувати до них симпатію збільшується».
(с) Малкіна-Пих І.Г. Сімейна терапія
Тут явно іде мова про тотожні стосунки (або клубні). Виходить, що людина, яка обирає тождіків, обирає комфорт і безпеку, боїться нового і невпевнена в собі. Крім того такий вибір ще й гальмує її розвиток!
Зараз в Фейсбуці у нас проходить тиждень, присвячений типу ЕІІ (Достоєвському). Відома соціонік Катерина Філатова саме належала до цього типу. Пропонуємо вам інтерв’ю з нею, де вона розповідає про соціоніку, особисте життя, справжнє кохання, написання книг, Аушру і Гуленко тощо. Інтерв’ю давнє, адже Катерини Філатової вже немає в живих, однак питання, що висвітлюються в інтерв’ю актуальні і зараз, а деякі моменти мають історичну цінність!
Соционика для вас или что такое дуальная любовь.
“Соционика – это моя жизнь.
Соционика была для меня откровением, мне хотелось обо всем этом рассказать людям, чтобы они не повторяли моих ошибок.
Судьба специально провела меня через все отношения.
Мне очень близок образ Тургеневской женщины.
“Комплекс должествования” преследовал меня всю жизнь.
Я не имею права умереть, чтобы не “подставить” любимого.
У меня табу на использование болевой функции при диагностировании.”
– Екатерина Сергеевна, так все-таки есть типы или нет? Очень часто раздаются серьезные возражения, что дескать, как же можно человека втискивать в какие-то рамки типа.
– Конечно нет двух одинаковых людей, каждый человек индивидуален и вовсе не ограничивается рамками своего психотипа, но есть определенная структура психики, которая передается человеку по наследству. Вас ведь не смущает, что вы родились, к примеру, мужчиной или женщиной? И никто не говорит, что все мужчины или женщины одинаковы, просто у них есть сходные качества. Также и психотип: есть большие группы людей, которые оценивают информацию, принимают решения, ведут себя сходным образом; человек не может уметь все одинаково хорошо: какая-то деятельность ему удается легче, какая-то трудней.
– Еще один часто задаваемый вопрос, к вам он относится напрямую: зачем представителям типа Достоевский нужна соционика, ведь они и так должны прекрасно разбираться в человеческих отношениях?
– С одной стороны так, а с другой – именно представители этого типа наиболее болезненно реагируют, когда эти отношения не складываются. Это является мощным стимулом, чтобы научиться разбираться в этих отношениях по максимуму. Я это ощутила на себе в полной мере. Я воспитывалась в семье, где я постоянно испытывала недостаток теплоты и внимания (моя мама по типу была Гамлет, бабушка Максим). Замуж я выходила также не по любви (для меня это была просто возможность уйти из дома), я не любила ни первого своего мужа (Бальзак), ни второго (Гамлет). Но я должна была нести этот крест. Я постоянно задумывалась, почему не складываются отношения, может быть я что-то делаю не так, может быть это я такая неуживчивая. Когда я познакомилась с соционикой, для меня это было просто откровением. Я читала эти статьи, описания типов, отношений; все было просто как по писаному, я узнавала себя, своих близких, родственников, друзей; многое становилось на свои места. К этому моменту у меня уже был большой багаж отношений с представителями разных типов – и семейных, и деловых, и дружеских. Должна сказать, что на близкой дистанции соционика работает на все 100. Тогда я решила, что нужно об этом рассказать людям, чтобы они не повторяли моих ошибок, чтобы они четко представляли, что их ждет в каждом случае.
– Вы закончили физфак Ленинградского университета, долго выбирали между музыкой и физикой, в конечном счете физика перевесила, не жалеете, что пришлось ей заниматься?
– Вы знаете, я не жалею, что мне пришлось ей заниматься. У меня сформирован очень серьезный научный подход, который мне в дальнейшем пригодился.
– Ваша первая книжка “Соционика для вас”, как она родилась, расскажите поподробней. На мой взгляд это одна из самых удачных книг по соционике. Такое ощущение, что она была выстрадана. В то время, когда не было даже устоявшейся терминологии, да и имени у вас не было, видимо это было не просто.
– Первая книга родилась буквально в муках. Дело в том, что к этому моменту мой словарный запас был в точности, как у “людоедки Эллочки” – не более 30. Действительно, вся моя потребность в словах при преподавании физики ограничивалась несколькими наборами типа: “Рассмотрим уравнение…”, “Подставим значения в формулу…” “Закон Ома гласит”…, “Уравнение Шредингера объединяет в себе…”,”Рассмотрим энергетические уровни электрона в зоне проводимости..” и т.д. Согласитесь, что это – маловато для того, чтобы говорить нормальным языком.
И эти трудности начались сразу, как только я стала преподавать соционику. Мне приходилось писать полный дословный текст кусочков, которые я хотела использовать из книг Аушры и других социоников и далее этот текст буквально “разучивать”, заставляя себя по несколько раз вслух произносить такие простые и такие, ставшие для меня непривычными слова. Тогда я особенно хорошо осознала, что речь, как и большинство наших действий – рефлекторна. Ведь в школе я писала очень хорошие сочинения (и вообще окончила школу с серебряной медалью – с запятыми были проблемы). И теперь нужно было снова буквально учить себя говорить.
Другая проблема – масса всяких нестыковок в самой соционике, в текстах Аушры ( и не только). А ведь я предлагала этот курс физикам, которым, что называется, “палец в рот не клади”, и которые любую нелогичность или неточность не пропустят, да и сама хотела понять все как можно четче. Посоветоваться было не с кем, новосибирские соционики на мои вопросы ничего толкового ответить не могли. Поэтому пришлось взять на себя ответственность за то, чтобы отбросить какие-то моменты, которые не укладывались в рамки разумного. Особенно трудно это было сделать по той простой причине, что, имея слабую структурную логику, я отнюдь не в первых рядах коллег понимала все в физике, выработался стереотип: если в науке все верно, это я сама тупая, надо разбираться и разбираться, то есть, никогда не было сомнения в истинности науки, но всегда искала причину в собственной интеллектуальной слабости.
В гениальность Аушры я уверовала сразу и навсегда – по конечному результату. Поэтому сначала пыталась понять каждый шаг в ее рассуждениях. И в этом была моя ошибка. У нее все же много собственных заблуждений и неточностей, чего только стоит фраза “статическая кинетическая энергия”! Пришлось, вернувшись к Юнгу, идти от него и взять на себя ответственность – выкинуть все, что было явно неверным. Но, вначале нужно было настолько серьезно это проработать, чтобы при этом не выкинуть и что-то существенное. Пыталась спросить у самой Аушры на конференции в Вильнюсе, почему, например, она в названиях блоков использовала фрейдовские “Эго, Суперэго…”, …ведь, в частности “Суперэго” – по Фрейду – это точное описание белой этики – мораль, нравственность, традиции.. И если эта функция в моем психотипе Программная, то почему ведущий блок ЭИИ называется Эго, а Суперэго – связка логики и сенсорики? Аушра посмотрела на меня весьма пренебрежительно и ответила: “Наверное, я дольше Вас занимаюсь соционикой и разбираюсь в этом лучше”, после чего повернулась и ушла. Меня, естественно, такой ответ не удовлетворил.
Позднее я написала специальную статью на эту тему в один из номеров СМПЛ. То же относится к приравниванию Аушрой кречмеровской шизотимности-циклотимности к юнговской рациональности-иррациональности. Да и многое другое, как моделирование работы мозга четырехтактным двигателем. Короче говоря, написав в предисловии к “Соционике для Вас” о том, что книга содержит работы других авторов, то есть, вроде бы, простая компиляция, я не стала писать о своем буквально титаническом труде (это не преувеличение) по отделению “Зерен от плевел” – именно это было самым трудным и это относилось не только к работам Аушры.
В частности, один из самых уважаемых мною социоников киевской школы Виктор Гуленко именно в тот период времени экстравертов и интровертов определял по второй функции, поскольку именно она наиболее “рабочая”. То есть, все наоборот. И вроде бы, вполне логично. Как быть? И я все же решила следовать автору этих понятий, а именно самому Юнгу – уж он то точно знал, что определял. Вскоре, правда, Виктор сам вернулся к традиционному определению экстраверсии и интроверсии. Но тогда для меня это выбор был достаточно мучителен, опять я сама должна была взять на себя ответственность.
Таким образом, это были постоянные поиски в разрешении многочисленных задач такого рода. В подготовке к каждой лекции я настолько уматывалась, да и чтение ее было непростым, что, приходя домой, несмотря на то, что заранее себе оставляла еду на столе – ложилась на диван и пару часов лежала пластом, будучи не в состоянии даже просто поужинать. И так – после каждой лекции. Но, после того, как я несколько раз прочла этот курс, текст лекций сам собой превратился в книгу – ведь я писала их дословно. А дальше – естественное желание издать этот материал, поскольку ничего не было такого, что хоть как-то соответствовало учебнику по соционике, а интерес к этому все более возрастал.
– Из Вашей диагностической практики, как Вы считаете, какие типы труднее всего определяются?
– Труднее всего определяются типы с усиленными правыми блоками модели А. Тогда трудно определиться по трем дихотомиям – ответ всегда – где-то посередине. И только дихотомия функций творческая-болевая достаточно уверенно сдвинута в область творческой функции. Да и то не у всех типов. Бывает, что болевая из-за неадекватности своего поведения “вылезает” на первый план.
– Несколько слов о Вашей книге “Личность в зеркале соционики: Разгадка тайны двойников”.
– Новая книга написана самым простым языком, на который я только способна. Хочу, чтобы соционику поняли и учителя и ученики обычных средних школ – в этом будущее соционики. Когда соционика “овладеет массами” – традиционные консервативные психологи вынуждены будут с этим считаться. Именно поэтому в качестве примеров поведения типов я использовала широко известную художественную литературу, в том числе и ту, что изучают на уроках литературы. Это – “Война и мир”, “Герой нашего времени”. Далее – “Унесенные ветром”, “Три товарища”, “Три мушкетера”, “Мартин Иден”, романы Франсуазы Саган. Мне хотелось проиллюстрировать фотографиями как дихотомические различия, так и сами психотипы. Хотелось научить этому тех, кто начинает заниматься соционикой. Главная научная ценность книги, по моему в том, что, как мне кажется, я смогла достаточно убедительно продемонстрировать генетическое происхождение психотипов. Показать, что так называемые “двойники” – ни что иное, как подтипы юнговских типов, они имеют сходное генетическое строение и, таким образом, соционика вышла на “элементарный” тип, определяемый генетикой. Коротко я об этом уже писала в “Соционике для всех”.
– Не припомните какие-нибудь забавные случаи из Вашей жизни, связанные с соционикой.
– Ну, был, например, такой случай. Иду я как-то по Академгородку в Новосибирске, вижу сидит на лавочке молодой симпатичный мужчина, я про себя подумала, так на “Бальзака” похож, к тому же – у меня есть именно такого подтипа фотографии. В таких случаях обычно мне трудно себя удержать от того, чтобы это не проверить и, в придачу, сфотографировать – фотоаппарат, как правило, с собой. Подхожу к нему и говорю: “Вы знаете, есть такая наука соционика, там говорится о психологических типах…” (в надежде как бы его заинтересовать соционикой, а заодно и проверить свою догадку). А он мне отвечает таким басом: “Я Бальзак.”
Был еще один смешной случай. Это было уже в Питере. Приехала в Петергоф – там сейчас многие факультеты университета базируются, а у меня – как раз лекция по соционике. Иду за двумя женщинами, слышу обрывки их разговора: “Мой Джек, он такой неприхотливый в еде, ест все подряд… такой шустрый, подвижный.” Ну, думаю с гордостью, как я их тут всех обучила – соционика становится совсем популярной, даже на улице о ней болтают. И тут вдруг слышу продолжение разговора: “…когда я приношу ему поесть, он так виляет хвостом…”
– Музыка для Вас была серьезным увлечением, Вы даже всерьез подумывали стать профессиональным музыкантом.
– Для меня музыка была, конечно, великая отдушина. У нас в Ленинградском университете, когда я там училась, почему-то много роялей стояло и в аудиториях и холлах. Играть я могла часами, даже еще учась в школе – убирала руки в парту и “играла ” там на “немой клавиатуре” на разных уроках. Думаю, что музыка была моим настоящим призванием, достаточно сказать, что на прослушивании в Ленинградской консерватории, доцент Вероника Иванова сказала: “Конечно, эта девочка – для Консерватории, у меня ученики 4-го курса так легко не справляются с такими трудными произведениями, как она”. Но мои родители не считали музыку профессией и, кроме того, постоянно воспитывали во мне комплекс неполноценности: “Куда тебе! Лучше уж быть плохим инженером, чем плохим музыкантом”. Почему, собственно, плохим? Боялись меня хоть в чем-то похвалить.
А я сейчас вспоминаю, как после просмотра фильма “Я ищу тебя”, где постоянно звучит мелодия “Фантазии-экспромта” Ф.Шопена, я пришла домой, открыла ноты и пока не выучила все от начала до конца, не отошла от инструмента. Интересно, что я уже как-то забыла об этом, но недавно, на вечере встречи по поводу 40-летия окончания университета, ко мне подошли в разные моменты времени несколько моих однокурсников и сказали о том, что они больше всего меня запомнили за роялем. Действительно, очень часто после занятий я заходила в большую аудиторию, где стоял рояль и начинала играть. Постепенно туда начинали приходить разные люди и тихонько садились и слушали. То же было и летом – во все поездки я брала с собой ноты и, первым делом, искала какой-то клуб, где можно было играть.
– Дома вы спокойный, молчаливый человек, да?
Да. Мой второй муж, Гамлет, например говорил: “Ну что это такое, есть у меня жена или нет?” Я ему говорю: “ну что тебе надо, я сижу работаю, занимаюсь своим делом, ты своим, что еще нужно?” “А зачем я тогда женился? Ты должна вокруг ходить, ходить, ходить, должна вокруг чего-то делать”. Я говорю: “ты радоваться должен, что у тебя такая спокойная жена”.
– И действительно спокойная? Вы сами говорили, что оба Ваши брака распались. Этому же наверное, предшествовали традиционные в таких случаях скандалы?
Нет, я вообще не выношу никакие скандалы. Просто органически не выношу. Лучше буду терпеть, что называется, до последнего, а потом уже, если невмоготу – просто уйду. А что проку от скандалов? Вообще, в чем-то, наверное это и неправильно. Оба мои мужа были сильно удивлены такими моими решениями: “Почему? Ведь было же так хорошо!” Наверное, было бы правильнее как-то выражать периодически свое недовольство чем-то, чтобы человек мог ориентироваться в моем отношении к нему. Но такой уж у меня характер. Любая напряженность в отношениях для меня настолько невыносима, что лучше ее избегать всеми силами. Другое дело, что “горе, не выплаканное в слезах, заставляет плакать внутренние органы” – так выразился кто-то из наших великих медицинских светил. И действительно, первое прединфарктное состояние я пережила, едва переступив 30-летний возраст.
– Такой момент, насчет брака двух интуитов. Первый муж у вас Бальзак, второй – Гамлет. Вопрос быта.
– Ну быт был на мне и в первом браке, и во втором, правда, второй муж часто старался мне помогать.
– Это напрягало вас?
– Конечно, но я считала, что я обязана. Первый мой брак начался с того, что я перестирала и перештопала все носки своего мужа, которых было несколько десятков пар.
– Там наверное был страшный бардак дома? Вы суперсенсорик по сравнению с Бальзаком (мужчиной-Бальзаком).
– Да, он занимался только наукой и все. Когда носки становились грязными, он кидал их… у него накопилось ни весть сколько.
Дальше мы делали ремонт. Стол у него был от края до края уставлен немытыми бутылками из-под кефира. Так что, конечно, мне приходилось заниматься бытом. Я была воспитана в таких традициях, я бы сказала, 18-го века. Была тяга к литературе 18-го века, образ Тургеневской женщины, который был мне всегда близок. Второй муж (Гамлет) мне часто говорил: “Ты из прошлого века”. Но я считала, что жена обязана вести хозяйство, выполнять эту свою социальную роль. Вообще, у меня к браку всегда было очень серьезное отношение. Конечно, трудно было все время подавлять свои отрицательные эмоции, когда они уже вот-вот хлынут через край и здесь я могу только отдать должное еще и занятиям танцами, кроме музыки.
– Это было в детстве?
– Нет, как раз впервые я пришла в танцевальный зал, когда мне уже было 32 года. Очень стеснялась. Но, оказалось все очень спокойно и хорошо, я отнюдь не чувствовала себя хуже других. С тех пор и посей день занимаюсь этим с огромным удовольствием. Раньше в Доме ученых Академгородка, сейчас – в Колледже рядом с моим домом. Танцевала как латиноамериканскую, так и стандартную Европейскую программу. Надо сказать, что танцы для меня всегда были замечательной психотерапией. Любые неприятности я забывала, когда играла музыка и надо было двигаться только в такт ей. Для меня это было просто спасением от многих невзгод. Помню, мы даже с моим мужем Гамлетом танцевали в какой-то программе Новосибирского телевидения, – после чего все знакомые, встречая меня на улице, так или иначе комментировали наше выступление.
– Трудно себе представить, что Вы, пройдя два неудачных замужества, никогда бы не были по-настоящему влюблены. Вы могли бы об этом рассказать?
– Как то раз я встретила своего однокурсника. И тут началось какое-то светопреставление, как мне тогда показалось. Если раньше, даже в самых тяжелых для меня ситуациях, я все же владела собой, своими чувствами, то тут – было ощущение, что валюсь куда-то в пропасть и мне не за что зацепиться. Тогда я еще не занималась соционикой и мне казалось, что все так происходит, – потому что этот человек во всех мельчайших подробностях своего поведения сильно напоминает мне моего сына, он сразу стал для меня совершенно родным человеком. Потом я поняла, что это – мой дуал, Штирлиц, как и мой сын тоже. Позже, когда я познакомилась с соционикой, одна из новосибирских женщин мне сказала: “Когда встречаешь дуала – крыша едет!”. И никакими иными словами, несмотря на всю их простую грубоватость, не описать того, что тогда происходило со мною. Сейчас, правда, я понимаю, что здесь еще важна подтипность, не каждый дуал вызовет такую реакцию. А тогда все закончилось тем, что он однажды, принеся мне вместо традиционных алых роз, – розовые, сказал: “Прости, я виноват, я не имел права…”
Я оказалась в больнице – ночь, скорая помощь, капельницы… И у меня в голове была только одна мысль – “Я не имею права умереть, я не могу оставить своего любимого с сознанием того, что он погубил меня”. Потом, когда через месяц меня выписывали из больницы, врач сказала: “Не знаю, что Вам помогло, когда к нам привозят людей в таком состоянии – мы ни на что не надеемся”
– А он знал, что с Вами произошло?
– Нет.
– Екатерина Сергеевна, в двух словах Вы можете сказать, что для Вас соционика?
– Соционика для меня – это все. Это моя жизнь, моя реализация. Это то, без чего я не могу. Если вы будете предлагать мне миллион долларов и скажете: “только не занимайся соционикой”, я немедленно откажусь. Я предпочитаю заниматься соционикой и жить впроголодь. Потому что, когда занимаешься своим делом, то это счастье. И самое важное, его найти.
(с) В. Блохин.
Повний текст інтерв’ю на сайті: http://www.socionics.org/theory/loader.aspx?load=int_filat.html
«Живет чувствами и эмоциями». Хорошо разбирается в морально-этических качествах людей. Легко выстраивает и поддерживает отношения с окружающими.
Характеристики признака «этика»: нравится – не нравится, люблю – не люблю, притягивает – отталкивает.
Пример действий этика:
Если покупаешь холодильник. Какая разница, какой объем камеры, потребляемая мощность, габариты, производитель и т.д. Главное, чтоб он мне нравился, а еще лучше, чтобы «родной» был, по душе.
Необходимо обучать такого ребенка сосредотачиваться и быть внимательным, собирая информацию по интересующим его вопросам. Развивать логическое мышление и память.
Ребенок должен уяснить, что любую работу следует выполнять, не как попало, а, пользуясь определенными методиками и технологиями, которые можно узнать у взрослых. Необходимо объяснять, что любую работу можно поделить на три этапа:
подготовка к работе (рабочего места, инструмента и т.д.);
сама работа;
уборка рабочего места и возвращение всех инструментов, которые использовались в работе, на свои места.
Этик «не чувствует деньги». Когда у него есть тысяча рублей, ему кажется, что это очень большие деньги и на них можно многое купить. Ему нужно показывать «весомость» денег, например: сколько можно купить мороженого на пятьдесят рублей и на двести рублей.
Интуит
«Живет в пространстве времени». В прошлом и будущем живет более реально, чем в настоящем. Находясь в какой-либо ситуации, он «записывает ее на свой внутренний видеомагнитофон», чтобы потом множество раз прокручивать перед глазами в своих воспоминаниях.
Часто живет в воображаемом мире. Порой уходит в мир своих богатых фантазий, в котором чувствует себя более уверенно, чем в реальном мире.
Всю жизнь пытается разобраться в себе. В любой ситуации он стремится осмыслить ее возможные последствия. В голове постоянно идет анализ своих действий, поступков. Ребенок думает, к чему может привести та или иная, сказанная им фраза, как отреагируют окружающие люди на это, какие события могут за этим последовать. Нужно настраивать ребенка, чтобы он меньше себя накручивал различными сомнениями, предположениями – это все дает неуверенность в действиях. Лучше подталкивать ребенка, вливая в него уверенность, что все будет хорошо, все у него получится.
Интуиту свойственно искаженное восприятие телесных ощущений: часто присутствие своего тела он может ощущать частями. Например: нет ощущения ног, внутренних органов, в ощущениях только голова и руки и т.д. Необходимо постоянно развивать тело, заниматься физической культурой, спортом и танцами.
Неадекватно воспринимает болевые симптомы. Слабую боль может долго не чувствовать, а сильной боли может испугаться. Нельзя ребенка пугать болезнями, нужно вселять в него уверенность, что все быстро пройдет.
Такого ребенка нужно приучать к здоровой пище, желательно, уменьшая сладкое и выпечки – тело интуита может стать крупным и рыхлым. Необходимо знать, что сладким (шоколад, конфеты, тортики) интуит меняет себе некомфортное настроение на более комфортное. Но сладкое надо ограничивать. Готовить для такого ребенка надо вкусно, так как его вкусовые рецепторы от природы ослабленные, неадекватно воспринимающие вкус. Порой пища на вкус кажется ему безвкусной, а «есть бумагу» он не может.
Интроверт
Интроверту важны не столько события вокруг него, сколько свои чувства, переживания, мысли. Часто это спокойный, рассудительный человек, иногда молчаливый и задумчивый. Он несколько отдален от окружающего мира и живет «внутри себя». Может видеть окружающую его действительность частями. Порой он настолько способен углубляться в интересный разговор или дело, что не замечает происходящего вокруг.
Скрытен: если его не спросить о чем-то он может сам не рассказать. Боится быть выскочкой в своих и чужих глазах, но часто у него присутствует страх того, что его не будут замечать, и он окажется никому не нужным. Порой он готов быть очень активным, и может отодвинуть других, чтобы быть у всех на виду, хотя это дается ему очень тяжело и вредит его здоровью.
Интроверт предварительно обдумывает, что собирается сказать, и хотел бы, чтобы другие поступали также. В разговоре ему нужно, чтобы дали возможность высказаться до конца и не прерывали на полуслове.
Ему не свойственны ни громкий голос, ни быстрый темп. В делах характерны длительность, детальность, глубина проработки вопроса.
Часто ленив.
Необходимо дома создать условия, при которых он может побыть один в покое и тишине. Такого человека нельзя резко выдергивать из его внутреннего состояния, в котором он в этот момент находится. Его нельзя торопить и резко подгонять.
От него нельзя жестко требовать быть инициативным.
Необходимо избегать ситуаций скандалов: это слишком тяжелое испытание для интроверта – он теряет много энергии и не может долго восстановиться.
Хвалить такого человека лучше наедине.
Необходимо заботиться о том, чтобы он не замкнулся в себе – это опасно возникновением депрессивных состояний. Чтобы избежать таких последствий, необходимо с ним больше общаться и заниматься интересными делами, ориентированными на внешний мир.
Если волей судьбы, ваш ребенок не будет ходить в садик, редко посещать школу, «расти одиноко» – потом ему будет очень сложно «выйти в мир людей» – социализироваться.
Рационал
Человек обдуманных действий: «Сначала думаю, а потом делаю!»
События и дела планирует заранее, свои планы стремится воплотить в жизнь, отступать от них не любит.
Стремится так вести дела, чтобы не доделывать в последнюю минуту.
Легко работает в системе, где определяющими являются порядок и дисциплина.
Живет в размеренном режиме.
Стабильная работоспособность, слабозависящая от настроения.
Легко просыпается по утрам.
Такому ребенку комфортно вечером ложиться спать в одно и тоже время и, желательно, соблюдать распорядок дня и планировать свои действия наперед.
Характерные понятия признака:
планомерный,
систематический,
пунктуальный,
постоянный,
последовательно,
порядок,
обдуманно.
Профориентация.
«Любовь, семья, дети – главное в жизни».
Трудолюбив. Прекрасный исполнитель. Тонкий психолог. Воспитатель. Гармонизатор отношений (не переносит жесткости и агрессивности).
Многовариантность в решении любого вопроса. Синтезирует целое из не соединимых частей, стремится к идеальному. Оператор технологических процессов.
Гуманитарно-теоретическая сфера деятельности
Психология
Медицина (врач-терапевт, психотерапевт)
Педагогика
Юриспруденция
Кадровик
Литература, литературоведение
Журналистика
Писатель
Сфера информационных технологий (оператор, ведение баз данных)
Культура, искусство, музыка
Танцор, певец
Тренер
Сфера услуг
Кулинария
Религия
Рекомендации для родителей ребенка — Достоевского
У Достоевского природная склонность к флегматическому типу темперамента. Флегматик: серьезный, сдержанный, немногословный, вдумчивый и рассудительный. Трудно переключается с одного вида деятельности на другой. Медлительный и неторопливый, терпеливый и последовательный в достижении поставленной задачи, получает удовольствие от процесса. Способен на сильные и глубокие чувства. Ему присуще слабое внешнее выражение душевных состояний.
У Достоевского от природы очень сильная интуиция.
«Ребенку Достоевскому важно с детства развивать интуицию, чтобы она вела его по жизни. Его нужно учить прислушиваться к себе. Не дергать его туда-сюда, а учить идти туда, делать так, как он чувствует, как слышит. «Подожди, не торопись, посмотри, как пройдут события».
«Родители должны знать – такому ребенку можно и нужно доверять. Он очень обязательный. Если есть доверие – у ребенка внутри уверенность в себе, а когда меня в чем-то подозревают, мне плохо».
Достоевский – ребенок с обостренным чувством стыда.
«Мне не надо было ничего говорить, если я чего-то не то делаю, на меня достаточно было посмотреть – мне уже было все понятно и тяжело, стыдно, если я что-то сделала не так. А если мне еще скажут, что не так… совесть меня съест».
«Достоевский — это живая совесть: я чего-то наговорю, а потом начинаю себя корить: «Зачем я так сказала, меня не так поняли, человек расстроился, переживает – я виновата». Иногда мне стыдно за людей: человек бестактен – говорит, что не стоило, а я стою, как будто это не он, а я говорю — неудобно, стыдно».
«Всегда очень сильное чувство стыда, если на уроке не ответишь».
«В детстве я была очень правильная и обязательная. Я была очень обязательная в уроках. Моя совесть не позволяла чего-то не доучить.
Я целыми днями была занята уроками. Сейчас я каюсь, думаю, что надо было родителям помочь мне распределить время. Вот эта занятость не позволяла мне ходить в кружки, а мне хотелось».
«Родителям очень важно помочь детям выполнить уроки (объяснить непонятное). Очень важно, чтобы все было сделано правильно, как надо».
«Нужно наработать систему выполнения уроков, научить, объяснить, как правильно учиться, как отстаивать свое мнение на уроке и как спрашивать то, что не ясно. Ни в коем случае родителю нельзя показывать раздражение тем, что ребенок не понимает, это отталкивает».
«Если что-то не получается или ребенок забыл, не надо его усовестливать, а, наоборот, надо смягчать: «Ничего страшного, всякое бывает, не переживай. Это не так страшно, это несмертельно». Надо дать возможность ребенку реабилитироваться. Нужно учить ребенка принимать любую ситуацию: «Бывает так в жизни. Не может быть все идеально». Мне надо было идеально. Если колготки надевала, то так, чтобы ни одной морщинки не было, но ведь это не есть правильно. Мне нужно было все идеально».
«Я стараюсь поступать по совести, а если какой-то сбой – корю себя и заедаю всю жизнь! Очень большие требования к себе и окружающим, особенно к своим близким. Даже мои самые страшные ругательства получаются на тему совести: «Бессовестная (бессовестный)», «У тебя что, нет совести?» и т.д. Самое главное, что так я говорю не специально, само собой получается».
На Достоевского нельзя давить.
«В детстве я была очень упрямая. Давить на меня было бесполезно».
«Не терплю давления — никакого! Могу отреагировать по-разному: просто уйти или накричать, сильно надавить, настоять, могу поставить человека на место иногда просто взглядом».
«Я могла полдня орать дурью, понимая, что уже устала плакать и кричать, и никто уже не обращает на это внимание, но тем не менее продолжала орать до хрипоты, от малейшего ничего не значащего отказа или несогласия со мной».
«Не стоит придавать моментным вспышкам упрямства и капризам ребенка какого-либо серьезного значения. Выдержка, терпение, пример и ласка могут в этом помочь. Для меня важна была самостоятельность, доверие и понимание своей сферы ответственности».
«Если ребенок сделал что-то не так или на недостаточном уровне, нужно просто это ему объяснить и еще сказать, какие эмоции это у вас вызвало, и тогда он услышит. Ни в коем случае нельзя кричать, я паталогически не воспринимаю крик. Если на меня начинает кричать близкий человек, я могу просто выключиться и уйти в себя. Нужно просто объяснять, говорить со мной».
«Меня легко можно было уговорить, просто объяснив, что и зачем: потерпеть укол, чтобы потом не болеть, посидеть дома одной, пока мама сбегает в магазин, сделать уроки, чтобы учиться хорошо и т.д. Со мной нужно было просто говорить как со взрослой, тогда никаких проблем не возникало».
«Детям необходима ласка, понимание, внимание».
«Достоевские очень понятливые — с нами надо общаться, разговаривать, объяснять свои чувства, причины отношений как положительных, так и отрицательных».
«Важно с ребенком разговаривать и знать, что у него на душе. Давать ему возможность раскрыться, выяснить его внутренние переживания, помочь ему разобраться в этих переживаниях. Возможно, даже иногда воспользоваться помощью психолога, если ребенок замкнется в себе».
«Не могу говорить о своих чувствах и открывать душу. Рассказываю о себе с большим трудом! Все мои чувства и переживания очень-очень глубоко спрятаны».
«Мне хотелось душевной теплоты, семейного уюта, чтобы мной интересовались и рассказывали мне о себе (я о маме)».
«Если были проблемы в школе, мне всегда хотелось пойти к маме и это с ней обсудить. Я с порога, открыв дверь: «Мама, у меня сегодня то-то, то-то, то-то…». Обязательно родителям надо выслушать, сказать слово поддержки. Обязательно разобрать эту ситуацию с правильной стороны. Самое главное – не ругать этого человека, который плохо сделал, а помочь ребенку разобраться и понять: раз у тебя сложилась такая ситуация, то надо философски отнестись – в конфликте всегда участвуют две стороны, и ты тоже виновата. Не надо обвинять всех, надо ребенку помочь разобраться внутри себя. Нет хороших и плохих людей, люди разные. Ребенку нужно объяснять, что никого не надо винить, его надо учить брать ответственность на себя за те события, которые происходят в жизни. Отношения с ребенком должны строиться на доверии».
«От родителей нужны были забота и любовь. Я всегда чувствовала душой, что меня дома любят. Когда приезжала к бабушке в деревню, я чувствовала, что меня не любят, мне было там плохо. Я вообще ходила по струнке. Теперь-то я понимаю бабушку: ей давали детей на лето и ей их надо было в целости и сохранности вернуть, и она командовала и так пугала нас! Рассказывала всякие нравоучительные истории, и в завершении всегда была фраза: «Плохо сделал – Бог его наказал». Ничего больше не надо было говорить, сразу возникал страх. Я около нее всегда была в вечном страхе».
«Достоевскому очень нужно общение, если его нет дома, в семье, он идет к другим, даже может стать навязчивым».
«Самое главное для меня семья. Это мой свет, моя радость и мое счастье!!!»
«Предпочитаю теплые, позитивные, душевные отношения, особенно в своем теплом уютном мирке: мои родные и близкие».
«Семья — это чувство тепла, доброты и любви, уюта, тишины и покоя, где тебя понимают, где все делается спокойно и тихо, это чувство опоры и защищенности, это свет и радость, это чувство объятий, когда все вместе. Это чувство прекрасного».
«Большое значение имеет эмоциональная обстановка в семье. Это какой-то кошмар, если в семье происходят скандалы, ругань, непонимание… пожалуй, это самое страшное было для меня. Если у родителей случались разногласия, то я очень тяжело это переживала. Когда совсем маленькой была, соединяла их руки, чтобы вместе были…, потом просто тихо переживала сама с собой….такие моменты запоминаются надолго».
«Любой ребенок должен чувствовать себя любимым, желанным и самым уникальным. Я выросла с очень нежной душой, не могу оценить, на сколько это хорошо или плохо. Но любые конфликты в доме для меня трагедия. Я выросла на дедушкиных сказках, бабушкиных пирогах и огромной родительской любви. Это был идеальный мир и, когда в нем случались трещинки, я очень тяжело все это переживала. Любовь дает силы и уверенность. А объяснение причин конфликта, его детальный разбор помогают понять и принять действительность, а не витать в заоблачных далях».
«С ребенком Достоевским нужно быть ближе, помочь ему осознать любые его действия, направить их в правильное русло. «Ты моя умница, да ведь все нормально, неужели ты на это обращаешь внимание?» Разговоры спасут ситуацию, не будет никакого конфликта. Все проблемы нужно решать с таким ребенком очень мягко, спокойно, с любовью».
«Нужно больше показывать ребенку примеров счастливых семей, гармоничных отношений, красивых внутренне и внешне женщин и мужчин, красивый, не пафосный, а именно красивый и гармоничный мир. Это и станет картиной мира, к которой он будет стремиться».
«В детстве я любила играть в семью. Тогда я не понимала, что играю именно в гармонию, а сейчас понимаю, что играла в гармоничную, идеальную семью».
Достоевский – прекрасный психолог от рождения, это его природный дар. Чтобы наполнить его жизнь содержанием, необходимо дать основы психологического образования.
«Иногда идешь по улице и смотришь на людей, просто попадая в глаза (это какая-то секунда), наглотаешься всяких чувств сразу. У кого-то печаль, грусть, у других проблемы, озабоченность, усталость. Те, кто обладает напором, наглостью — это обычно чувствуется на уровне тела, как будто бы тебя прошивает насквозь тайфун, то есть чувствуешь, что что-то сильное с напором прошло сквозь тело (главное, не потерять равновесие после этого, это я смеюсь). Иногда я вижу человека, и внутри меня что-то падает, как шок и мурашки по телу. Такой глухой звук «ух». Потом только узнаю, что человек жестокий, в лице у него ощущаю то, что настораживает меня, но сразу иногда не могу понять что это?»
«К каждому человеку нужен свой подход, с каждым нужно общаться по-особому. У каждого свои взгляды на мир, свои ожидания, и я всегда себя ощущаю в их волнах (как настройка у радио)».
«Иногда, мне кажется что я очень глубоко ощущаю, что чувствует человек, не знаю почему, но я больше переживаю, чем он. Я как будто ныряю в его омут, вижу весь этот ужас, хочу рассказать ему о нем, а меня не слышат. Вот это страшно, как немой крик в фильме ужаса… Мне очень важна внутренняя гармония человека.
Свою маму я «читаю почти с листа». Очень тонко чувствую ее переживания, эмоции, сомнения… Я почти физически чувствую ее настроение. Стараюсь вывести ее на разговор, спрашиваю, что могло вызвать ее негатив, раздражительность, что ее огорчило.
Близкие люди это не только родные, но и те, кто просто дорог или же «зацепил». Я создаю им комфортный микроклимат, одной улыбкой улучшая настроение. Это происходит полностью на невербальном уровне, как будто с тонкой материей имеешь дело, с чем-то эфемерным, чувствуешь эмоциональные блоки, начинаешь их расслаблять, акценты смещать, складки напряжения расправлять, как перину стелешь. Я сначала выпускаю чувства, а уж только потом идет аналитическая деятельность. Вместе не получается».
«В отношениях хочется доброты, внимания, нежности. Очень важно, как близкий человек на меня посмотрел. По взгляду я могу определить, что с ним: переживает за что-то, расстроился или просто устал на работе. Если мне не понятно, что с человеком, начинаю лезть с вопросами: «Что случилось?» Мне нужно понять причину того, что у человека на душе, и могу ли я чем-то помочь? Я сяду, поговорю с ним. Я понимаю, что на работе у него какие-то проблемы, еще какие-то с друзьями, с родственниками, и помочь конкретным делом я не могу, но когда он выскажется – на душе у него станет полегче. Смотрю: потеплел, тело стало посвободнее, пораскованнее. Ага, моя задача выполнена. Моя цель – вернуть человека в хорошее расположение духа».
«Со всеми я поддерживаю вежливые, внимательные, добрые отношения. Но о каждом человеке у меня есть свое мнение. Ну вот, например, на работе: один – лентяй, другой – безотказный. Еще у нас есть очень уж слащавый, а еще один – с тонким чувством юмора».
«В плохих отношениях работать я не могу. Я буду их улучшать – буду своим примером показывать, какие должны быть отношения, как себя надо вести. Я считаю, что, даже если человек делает не очень хорошие вещи, в нем частичка добра все равно есть.
По сути люди не могут быть плохими. Нужно докопаться до хорошего и показать им это…»
«Никогда не читала специально книг по этикету, но откуда-то все это знаю. Эти правила сами ко мне «притягиваются».
«Хочется любить весь мир, жизнь во всех ее проявлениях, и в первую очередь, конечно, людей, природу, музыку. Хочется красивых отношений между людьми».
«Я очень часто просыпаюсь утром с этим чувством влюбленности – во что?, в кого? – не знаю. А просто в Мир, во Вселенную, в людей, в какие-то новые интересы, увлечения, во что-то еще…»
«Всю жизнь, сколько себя помню, я влюблялась: в подружек, в друзей, в животных, в учителей…»
Достоевский постоянно наполнен чувствами.
«Чувство влюбленности: чувство восторга, эйфория, светло, одухотворенность, спокойствие и приподнятость.
Любовь: трепет, ожидание хорошего… Каждая клеточка трепещет, волнение не унимается.
Чувство гнева: холодит все внутри.
Страх: волна жара сверху вниз по телу (страх больше за близких).
Чувство стыда: не так поступила, как это со стороны смотрится, не так сказала, корю себя».
«Любовь для меня – это особое слово и самое главное в жизни. Я считаю, что на земле нет ничего вечного, все временно, кроме любви. Я всегда влюблена, а если нет, то ищу в кого бы влюбиться. Любовь бывает разная: счастливая, сладкая, горькая, неразделенная, преданная. Тяжело воспринимаю предательство в любви, когда любимый уходит.
После расставания душевная боль была настолько сильна, что несколько дней я сидела в одном положении «тупо» смотрела в одну точку. Плакать не хотелось, но было очень больно. После этого я запретила себе переживать так сильно и нашла выход. Боль стихает, когда влюбляешься вновь, поэтому, как только заканчиваются отношения с одним молодым человеком, я начинаю поиски другого».
«Во мне всю жизнь жило это чувство какой-то возвышенной, нежной влюбленности, хотя я под воздействием социума пыталась его подавить. Сопровождалось это чувство часто восхищением, стремлением к самопожертвованию, стремлением наделять идеальными качествами этих людей. Часто я их просто придумывала и не видела того, что было в действительности».
«Где бы я ни училась, всегда был преподаватель, – неважно, мужчина или женщина, – которого я обожала, не замечала его недостатков, слушала его лекции с влюбленными глазами»
«Влюбленность есть в красоту, в гармонию, в музыку, в талантливость людей. Если кто-то играет на музыкальном инструменте и это талантливо, то идут мурашки по телу, это завораживает и отрывает от земли. В теле – это мягкость, восторг. Любовь – это вообще возвышенное чувство.
В детстве я любила танцевать, и «танцевала» я любовь. Все, что слышала в музыке, я переливала в красивые движения – как бы так музыка выглядит в реальном мире. Я никогда не была одна в своем воображении, рядом со мной были люди или любимый человек (так я танцевала балет «Спящая красавица», людей там много и изобразить в танце нужно было разные персонажи). Вот это была любовь, это была моя жизнь, мой воздух, которым я дышу. Это прекрасные чувства. Я изображала дождь, ветер, любовь, страсть, гнев, нежность и весь другой спектр чувств, все то, что слышала в музыке. Когда танцевала, рождались какие-то наряды, фантастические платья, в которых я якобы была в тот момент».
«Люблю животных: кошек, собак, лошадок и так далее. Они вызывают те чувства, которые испытываешь к детям. В них такая же непосредственность, беззаботность. Интересно, о чем они думают и что хотят сказать? И когда ты их видишь, в теле (душе) что-то поднимается в виде легкого облака, которое сверкает звездами – это любовь».
«У Достоевского всегда на все есть правильно-неправильно. Правильно – все уроки выучить идеально. Мазохизм. Правильность – неправильность съедала меня всю жизнь».
«Кровать должна быть заправлена правильно, тапочки стоять правильно, вилки в ящике должны лежать правильно. Конечно, надо это смягчать. Важно знать эту проблему у ребенка, надо показывать другие варианты, успокаивать. Говорить, что если не совсем идеально – ничего не случится, идеального в жизни не бывает».
«Пока беспорядок – внутри штырь какой-то торчит, как будто меня связали по рукам и ногам, я не понимаю, что мне делать. Я не могла организоваться, не могла начать что-то делать. Когда вижу, что у меня четко, книжечки все аккуратненько разложены, я внутренне расслабляюсь, знаю, что мне надо делать, начинаю раскрываться и работать с отдачей, с полным пониманием, и у меня все это идет легко. Когда у меня нет порядка, у меня просто работа не идет, я отвлекаюсь, не могу сосредоточиться. Все лишнее убираю из поля зрения и уже могу работать, делать уроки. Мне нужно, чтобы порядок был везде мой».
«Мне очень нравится, когда во всем есть своя система-порядок. Во всем, даже в мелочах, я стараюсь наладить определенный порядок — свою систему. Когда этого нет, я испытываю дискомфорт, мне даже кажется, что я не могу сосредоточиться».
«Я всегда замечала – вот стоит стакан, он меня раздражает, надо убрать. У такого человека обостренное восприятие порядка, здесь тоже нужно все идеально. Ему следует показывать и успокаивать: «Ну, вот лежат две линейки не параллельно друг другу – не обращай внимания!»
Я спотыкаюсь о каждую соринку, как о бревно – вот такого не должно быть, это тяжело».
«Надо учить ребенка не растрачивать себя ради изматывающей идеальной жизни. Нужно помочь ему поставить приоритеты, чтобы он мог распланировать день, чтобы везде успеть. Но для этого надо снизить тревожность за то, что можешь сделать что-то не так тщательно. У меня были две двойки за всю школу. До сих пор во мне эти двойки сидят».
«Чтобы ребенок слушался, родитель должен быть очень авторитетным, это когда человек звучит не фальшиво, доказывает свои слова делом. Если он мне покажет, как половики положить, я соглашусь. Он меня наполняет правильностью. Меня нужно правильно подвести ко всему и мне показать. Все, мы с ним договорились, противостояния с моей стороны не будет. Нужен грамотный подход. Но не дай Бог, что человек только поучает, но не делает сам – он у меня в авторитете никогда не будет».
«Для такого ребенка нужны знающие люди. Они для него просто авторитет. Ребенка необходимо наполнять знаниями абсолютно обо всем. Важно всестороннее развитие. Родитель должен сам развиваться, читать, интересовать многим. В развитии очень важны книги.
Сначала надо ребенку много читать, а потом он привыкнет и будет сам читать».
«Ребенка нужно обучать всему, что пригодиться в жизни. Чтобы научить, нужно все показывать, рассказывать. Я сначала научусь, а потом в любое дело привношу свое, и делаю все по-своему. Всегда хочется чего-то нового, включается творчество».
«Для меня важна системность. Если я берусь за какой-то процесс, то должна его понять и разложить для себя по полочкам, сформировать свое мнение и свой подход к нему».
«Объяснять такому ребенку надо очень просто, короткими объяснениями. Когда человек начинает разжевывать, мне это уже неинтересно. Мне надо четко и по делу. Понимаю очень быстро, буквально с первого слова. Первое слово сказали, говорите дальше, объясняйте дальше, не разжевывайте, не тяните».
«Новое всегда страшно такому ребенку: «Ни за что в этом не разберусь, ни за что это не сумею». А потом постепенно разбираешься и успокаиваешься. Важно ребенка поддержать, успокоить: «Во всем можно разобраться. Все поймешь. Спокойненько, внимательно смотри, слушай, и все будет понятно». В том, что мне неинтересно – мне разобраться сложно, легче разобраться в том, что интересно, как-то включаешься».
«Самое страшное в детстве, если мне скажут «глупая» или, того хуже, «дура».
«Лучшим для меня стимулом в работе было объяснение, просьба помочь и искренняя оценка».
«Важно своевременно похвалить, дать положительную оценку действиям, но сделать это нужно искренне. То есть, работа должна вас действительно порадовать. В этом случае самооценка повышается, и ты получаешь дополнительную энергию для дальнейшего творчества и развития.
В детстве, когда я что-либо делала по своей инициативе, мне очень хотелось услышать эти заветные слова похвалы, оценки».
«Хорошая оценка от взрослых в мою сторону – это было очень много. Если мамины подруги говорили: «Какая у тебя девочка хорошая!», мне было очень приятно. Хорошая – это означало: послушная, учится хорошо, выполняет работу по дому, помогает, аккуратистка (во всех шкафах у меня всегда было все аккуратно сложено). Слова, сказанные в мою сторону, имеют для меня очень большое значение всю жизнь».
«Достоевский – исполнительный человек. Ему дали задание и он его выполнит, ему это нравится. В пустоте, без работы – очень некомфортно. От физической работы идет энергия. Убирается дома – получается чисто, красиво, порядок плюс физическая работа – прибавок энергии. Нельзя ребенка ограждать от домашних дел. Домашние дела – это энергия».
«Работать люблю. Предпочитаю выполнять работу под настроение. У меня замечательная работа – я сама решаю, что буду делать сегодня, а что завтра – это здорово! Я исполнительный работник, меня не надо подгонять, проверять, все сделаю в срок».
«С детства стараюсь завершать начатое, даже если сложно. Для меня важна эта завершенность. Она дисциплинирует».
«Мне все нужно делать очень хорошо, идеально. Если я не могу делать что-то идеально, то лучше это делать не буду. Ребенку нужно показывать, как можно сделать хорошо. Нужно родителям помогать правильно распределять приоритеты в делах. Направлять свои усилия туда, что к тебе вернется, что нужно для дальнейшего твоего развития. Большая потеря в детстве, что я не занималась спортом. От спорта прилив колоссальной энергии».
«Достоевский ребенок может работать много, может выносить большие нагрузки. Нужно только его учить видеть, что главное в делах, а что – второстепенное. Если я день выстрою правильно, чувствую прилив энергии».
«Если я что-то делаю, мне нужно сделать все очень хорошо. Когда что-то шила, нужно было сделать все идеально. Любая кривая строчка – это как диссонанс, это перевес чаши весов, и их нужно довести до равновесия, до гармонии. Если плохо сделано, неуютно себя чувствуешь: как будто сидишь на иголках, а не на стуле. Поэтому сотни раз перешивала и доводила до совершенства. Если что-то убираешь, моешь, тоже нужно довести все до какой-то своей гармонии, которая звучит у тебя внутри. Как будто в пространстве нужно убрать острые углы, поэтому отчищаешь все пятна, которые встречаются на твоем пути, чтобы было все чисто и идеально».
Нельзя ребенка торопить.
«Если возникает ситуация, когда нужно сиюминутно принять какое-то решение или что-то сказать, или высказать свое мнение, то есть когда вопросы первый раз в жизни всплывают, – паника, в организме панический страх».
«Если решение нужно принять быстро, тут ничего не чувствуешь, непонятно, куда ты идешь. Это как слепой, глухой: ничего нет, пустота, – но ты туда идешь, и, может быть, это неправильно. Но это будет видно потом, в спокойной обстановке.
Если что-то нужно сделать, то я иду и тупо все это делаю, но точно, как все это получится, не вижу. Дорога рисуется в тумане, четких очертаний нет, так что мне выбирать не из чего. Без чувств, без эмоций зажала себя в кулак, вся съежилась и пошла коротким путем, срезая по возможности все углы. Все, что можно по пути сделать, надо не терять времени и делать, не откладывая на потом».
«Чтобы решить какое-то важное дело или принять важное решение — долго думаю. Поразмыслю не торопясь, прокручу разные варианты, и решение само выстраивается в голове. Советуюсь только со своим самым близким человеком».
Там, где ребенку что-то непонятно — ему нужен совет взрослых.
«Когда меня посещают какие-то сомнения и я не могу принять решение, то должна с кем-то посоветоваться, послушать знающих деловых людей».
«Для маленького ребенка авторитетом считаются взрослые люди. Я считала, что мой папа – самый грамотный человек и мама тоже. Я всегда прислушивалась к ним. Я не могла к ним подойти и о чем-то их попросить: мне важно было, чтобы они сделали первый шаг».
«Часто я не уверена в себе, сижу, сомневаюсь, жду, могу опустить такой момент, когда надо действовать, нужно, чтобы кто-то подтолкнул, включил меня в действие».
У такого человека многовариантное видение мира.
«Очень часто по жизни у меня были такие состояния. Какое-то дело (или желание) и в голове начинается: можно это сделать вот так…, а еще так… И пошли варианты, варианты… Я все говорила, что у меня голова, как улей – все жужжит и много-много.
Однажды, когда я работала в поликлинике, к нам зашла девушка, которая училась в медицинском училище, и начала рассказывать, чему их там учат. Я загорелась, мне было очень интересно. И перед моим внутренним взором пошли варианты, варианты, много всяких вариантов – как я могу использовать диплом медицинского училища. И, прокручивая в голове эти варианты, я ощущала, что я их проживаю – настолько яркими они были в моем сознании».
«Мой комплекс неполноценности – я некрасивая. Я не могла посмотреть на себя со стороны, не понимала, что я высокая, стройная и красивая. Мне казалось: высокая, худая… некрасивая».
«Вот этот комплекс неполноценности, что с моим внешним видом что-то не так, я недостаточно красивая, не дает мне выходить в активную жизнь, он любит сидеть в углу. Я чувствую, что на многое способна, если буду уверенна в себе, я хочу в активное общение, в активную жизнь».
«Где-то в пятом классе я превратилась в гадкого утенка – выросла, похудела. Надо мной стали все смеяться, и я осталась одна. Я выросла метр семьдесят с чем-то, опередила всех сверстников, и начались насмешки надо мной. Я всегда была красивой девочкой, меня мама красиво одевала, все любили и восхищались мной, и это давало какие-то силы и энергию, а тут все начали надо мной смеяться, поддевать. Мама говорила мне любя, что я угловатый бигель. Мне это было настолько болезненно, что я закрылась и сидела в углу, боялась, что меня кто-то увидит. Если рядом кто-то смеялся – я знала, что это надо мной. Ни в коем случае нельзя даже шутить по поводу внешности такого ребенка».
«В детстве такому ребенку очень важны комплименты: «Ты сегодня хорошо выглядишь, тебе это платье очень идет». По внешнему виду и здоровью – никаких шуточек».
«Ребенка надо успокаивать: «У тебя идет формирование тела, немного пройдет время, и все станет гармонично и красиво. Нужно немного подождать, пережить этап этого становления. Ты – красавица, это все временно».
«Когда на людях тебе говорят, какой ты молодец, как ты выглядишь здорово – вот тогда уверенность рождается, внутренний потенциал раскрывается, и тогда включается интуиция и ведет тебя в нужном направлении».
«Такого ребенка важно красиво одевать, чтобы им любовались, он чувствовал себя красивым. Перехваливать не надо, но обращать внимание в плюс – необходимо».
«Из-за того, что в детстве я была крупной и рослой и не подпадала под общий стандарт, у меня появились очень живучие комплексы. Классе в пятом-шестом мама сшила мне пальто (на манер взрослого, на детское я никогда не смотрела, бантики, ленточки, нарядные кофточки – это не про меня). В этом возрасте девочки уже начинают наряжаться и критично оценивать наряды других девочек. Одна из таких девочек мне и сказала сочувственно, что у меня, наверное, такой размер, что нельзя ничего купить, раз мама шьет. Сейчас это кажется смешным, а тогда меня это сильно обидело и заставило долго переживать и стороной держаться «модниц». Чувство неуверенности своего тела меня преследовало всегда. Из-за этого я не чувствовала единения с классом, со школой».
«Если мне не нравилась вещь, которую мама хотела на меня надеть, то случай без истерики не обходился. Когда хотели одеть на меня эту шапку или другую вещь, которая мне не нравилась, мною овладевало такое дикое упрямство, которое могло бы очень сильно помочь в достижении цели, имейся оно у взрослого человека. Наверное, в тот момент нужно было спокойным тоном рассказать мне о достоинствах этих вещей, перечислив их по пунктам.
Мама всегда хвалила меня за то, как я носила одежду, говорила, что после меня и стирать не нужно. Такая похвала мне нравилась».
«Я не люблю болеть. Это ужасно. Если чем-то заболеваю незнакомым, то в голове возникает цепочка последствий, к которым болезнь может привести. Эта цепочка может заканчиваться самым плохим. Это пугает. Вгоняет в депрессию.
Ценю полноценное питание, сон, спорт, чистоту».
У такого ребенка могут быть не всегда адекватные сенсорные ощущения. Нельзя заострять его внимание на том, как он выглядит, и не болеет ли он?
«Очень важно развивать сенсорные (телесные) ощущения. Обязательно нужны занятия на развитие мелкой моторики. Меня всегда привлекала красота».
«Стоит особое внимание уделять вкусовым пристрастиям ребенка во всем, как в еде, так и в окружающем мире. Нужно стараться дать почувствовать разницу на контрастах, научить различать тонкие вкусовые, звуковые и цветовые оттенки, чувствовать послевкусие и т.д. Одним словом, необходимо приобщить ребенка к материальному миру».
«Такого ребенка важно развивать многогранно – очень важно интеллектуальное развитие. Ему нужно попробовать предлагать разные кружки. Он поймет, что его, и осядет там. Для него еще будет очень важно окружение, руководитель кружка. Такой ребенок пойдет с удовольствием туда, где комфортно в отношениях».
«Достоевских с детства надо знакомить с искусством: давать слушать хорошую музыку (особенно классическую), водить в музеи, театры и т.д. Если произведение искусства качественно и на высшем уровне — мурашки бегут по телу от восторга! Очень люблю классическую живопись, музыку, классическую литературу, а еще лингвистические сказки и хорошие фильмы. Люблю читать, сколько себя помню – есть любимые книги. Не авторы, а именно произведения о сильных душевых качествах, особенно женщин, о сильных и серьезных чувствах.
Очень люблю просматривать журналы и газеты: все подряд не читаю, только то, что интересно, очень люблю факты, необычную и полезную информацию».
«Такому ребенку нужно физическое и эмоциональное развитие. Танцы, музыкальные кружки. Я двенадцать лет занимаюсь аэробикой – как она мне дает рост! Я чувствую себя уверенно, внутренне ощущаю себя красивой. Походка, осанка – танцы ли это будут, гимнастика ли это будет — все необходимо, ребенок будет увереннее чувствовать себя. Очень важна похвала со стороны родителей. Самый высший бал – была оценка мамы: «Посмотри, как это тебе хорошо, ты мне такой нравишься».
«Мама с четырех лет водила меня на всевозможные занятия: фигурное катание, танцы, музыку, английский, школу искусств… Мне тяжело давались физические упражнения, я плохо чувствовала свое тело. Для того чтобы мне запомнить танец или связку движений, мне нужно было объяснить все с самых основ и в очень медленном темпе, буквально показать на мне куда и как ставить руки и ноги».
«Ребенку обязательно нужны физические нагрузки, музыка, пение, танцы. Нужно, чтобы внутри звучала гармония. Для этого нужно, чтобы звучало гармонией внешнее пространство, и ребенку надо показывать, как выстраивать внешний мир, чтобы он зазвучал гармонией: теплые отношения, уют, комфорт дома, опрятный и красивый свой внешний вид, ощущение подвижности своего тела, наслаждение музыкой, природой. Для этого нужно действие и дело. Трудиться и трудиться, не покладая рук».
«Мне всегда нравились уроки физкультуры. Хотя всегда была слабовата и невынослива (например, не могла бегать длинные дистанции), а вот от зарядки, гимнастики и акробатики приходила в восторг и выполняла все упражнения с удовольствием. В настоящее время не мыслю себя без спорта».
В ребенке следует развивать выносливость.
«Я училась в общеобразовательной и музыкальной школах, учила английский язык. Совмещать было непросто, свободного времени было мало, но, пройдя через все это, я имею определенные навыки, которые мне помогают в жизни. Я горжусь собой за то, что сумела все вытянуть и преодолеть».
По своей природе Достоевский интроверт. Задача родителей научить ребенка занять в социуме активную позицию.
«В детстве я была замкнута на себе, со стороны изучала окружающий меня мир, наблюдала и оценивала, боялась проявить активность и самостоятельность. Все то, что заложили в меня в детстве: стремление к порядку, к доведению начатого до конца, осознание того, что тебя любят и принимают независимо от того, что и как ты делаешь, какие оценки приносишь, и что о тебе говорят – стало фундаментом, на котором строится моя современная жизнь. Я стала любить и не бояться жить активно. Знаю, что меня любят и это дает силы во всем».
«Я очень люблю проводить время с друзьями. Заметила за собой такую особенность: насколько сильно я психологически вымотана, настолько активно мне надо отдохнуть. Я могу три часа танцевать без остановки, просто до изнеможения. Таким образом я могу полностью снять с себя эмоциональную усталость».
«Родители должны ребенка брать за руку и вести участвовать в соревнованиях, активно общаться. Тогда этот ребенок почувствует себя талантливым, состоявшимся. Главное, чтобы он ощутил себя талантливым, но для этого нужно подтверждение окружающих, значит – эти таланты надо показывать. Чтобы тебе действительно дали оценку – надо себя показывать, а не сидеть в углу. В этом нужна помощь родителей. Нужно говорить ребенку, что у него все получится, вселять в него уверенность».
Из книги О.В Михевниной «Как вырастить ребенка без комплексов». http://socionikann.ru
*** ГУМАНИСТ (Достоевский)
Обычно это мягкие, добрые, отзывчивые дети. Сверстники часто обращаются к ним за помощью, заранее зная, что те никогда не откажут. Этим качеством окружающие могут подчас злоупотреблять, нагружая ГУМАНИСТОВ всевозможными просьбами и поручениями. Более ловкие и предприимчивые часто списывают у них диктанты и контрольные, пользуются их учебниками, тетрадками. Гуманисты -очень усидчивые, прилежные ученики, ответственно относятся к своим обязанностям.
Они скромны и застенчивы в поведении, не выпячивают свои достоинства и успехи. Никогда не стремятся руководить и подчинять других себе: скорее уступят в споре, даже будучи уверенными в своей правоте, чтобы сохранить хорошие отношения.
Среди очень близких людей могут выступать в роли примирителей, так как очень страдают из-за ссор и недоразумений. При этом стараются не занимать откровенно чью-то сторону и быть объективными. Отличаются привязанностью к людям и дружат многие годы с одними и теми же ребятами. Очень переживают, когда окружающие не считаются с их мнением. Тогда уходят в тень, не желая <навязываться>.
Сказочный персонах – Золушка из сказки Ш. Перро.
РЕКОМЕНДАЦИИ
Следите за тем, чтобы ваш pебенок занимался необходимыми полезными делами. Твеpдо и четко говоpите ему, что следует делать и почему, а что можно отложить. Советуйте, что ему к лицу из одежды, а что нет. Быстpо pазpешайте его любые сомнения. Следите за его здоpовьем, чтобы он больше бывал на воздухе, общался с дpугими детьми, занимался споpтом. Стимулиpуйте к тpуду тем, что вас может огоpчить его пассивность, pасстpоить. Хвалите его за добpоту и внимание. Учите делать дело для дpугих, чтобы заслужить их уважение и любовь. Взывайте к совести и чувству долга, чтобы он взял себя в pуки и сделал необходимое, но интеpесное дело. Хвалите его за пpоявленные способности, но скpомно и наедине, за его пунктуальность, обязательность, исполнительность. Вовлекайте его в pаботу собственным пpимеpом.
Если он не сделал обещанного, говоpите, что тогда ему не будут довеpять в будущем.
Из книги Анатолия Алекандровича Овчарова “Путь к личности”.
*** Творческими качествами этого социотипа являются его душевность, чувство сопереживания, а также умение гармонизировать отношения между близкими ему людьми. Хвалите и поощряйте его способность быть сострадательным к человеческому горю, находить для окружающих слова утешения и оказывать моральную поддержку.
Вы можете довериться наблюдательности такого ребенка, что касается нюансов отношений как в детской, так и во взрослой среде. Гуманист хорошо определяет характер человека, с которым общается в классе или на улице, причем его положительные качества в первую очередь.
Если кто-то из детей нуждается в теплом участии или снятии стресса, вы можете воспользоваться помощью Гуманиста и положительный эффект будет достигнут. Следите за тем, чтобы альтруизмом Гуманиста не злоупотребляли окружающие. Он сам не может никому отказать в просьбах, из-за этого часто бывает перегружен.
Проблемами для Гуманиста являются: нехватка волевых и лидерских качеств, чрезмерная скрупулезность и медлительность.
Так как робость и застенчивость мешают этому типу ребенка проявлять активную жизненную позицию и отстаивать свои права -направляйте свои усилия на преодоление в нем этих качеств путем занятий спортом, активным участием в общественных мероприятиях.
Стимулируйте его быть более решительным в отстаивании своего мнения. Учите его уметь, если нужно, говорить <нет> любителям проехаться за чужой счет, <прилипалам>. Не давайтеГуманисту уходить в себя, в свои переживания. Следите, чтобы вокруг него были настоящие, надежные друзья.
Мягко, но настойчиво приучайте его не зацикливаться на мелочах, не делать из них проблем и находить время для отдыха и развлечения, не погрязать в учебных и домашних делах.
Мегедь В.В., Овчаров А.А. «Как найти правильный подход к ребенку. Рекомендации для индивидуального подхода к разным типам личности детей».
*** Мальчики-ЭИИ
В школе мальчики этого типа обычно прозрачные и тихие. Они приветливы ко всем детям в классе, дружелюбны, всегда готовы войти в положение любого ученика, будь то друг или просто одноклассник. Но они не амбициозны, в драках не участвуют, за лидерство не борются. Умеют находить общий язык практически с любыми детьми. Учатся мальчики ДОСТОЕВСКИЕ неплохо, могут доблестно справляться и с математикой, но все же им больше нравится общаться, их больше занимает личная жизнь одноклассников, за которой они тихо наблюдают со стороны, много и мечтательно думая про себя обо всем, что происходит. Свои переживания по этому (да и по другим поводам) они описывают в стихах или прозе, которой регулярно посвящают какое-то время.
При выборе института чаще всего проявляется их склонность к гуманитарным наукам.
Спорт, особенно в детстве, не слишком привлекает их. Хотя, немного повзрослев и обретя более материальное тело, они могут увлечься йогой, бегом на лыжах или теми видами спорта, которые требуют от участника скорости и хорошей реакции, за исключением силовых видов, где ставка делается на агрессивность, борьбу и столкновение противников.
Несмотря на тихий характер и стремление к уединенному существованию, юноша ДОСТОЕВСКИЙ любит людей, и с удовольствием встречается с ними. Мальчики этого типа бывают и в компаниях, но даже там общаться предпочитают все-таки один на один по очереди со всеми, кто вызвал у них интерес или к кому они привязаны.
Девочки-ЭИИ
Школьная жизнь позволяет им уже с детских лет начать вырабатывать в себе послушание и прилежание. Это тихие, старательные девочки, которые никогда не станут препираться с учителями. И даже если им несправедливо ставят оценки, они не ропщут, объясняя себе ситуацию как-нибудь так, чтобы при этом не пострадал авторитет учителя.
В классе у этой девочки, как правило, есть пара лучших подружек, с кем она стоит на переменках у стены и тихим голосом, с достоинством обсуждает все события школьной жизни. Она не любит сплетничать, старается оценивать все объективно, чтобы не было виноватых или обиженных. Это одна из самых порядочных девочек в классе.
Гуманитарные наклонности проявляются у девочек этого типа очень ярко. Они отлично разбираются в перипетиях личной жизни всех героев литературных произведений, которых изучаются по программе, и пишут лучшие в классе сочинения. К тому же они много читают помимо программы, сами пишут стихи и прозу, в результате чего характер у них приобретает сильно романтизированные черты. Это, в самом деле, одни из самых мечтательных девочек в классе.
Спортом представительницы этого типа в большинстве своем заниматься не любят. Но в детстве и юности им нравится танцевать. Это занятие отвечает их романтическому, лирическому настрою. Причем, чаще всего, отдают предпочтение бальным или классическим танцам.
В институт девушки типа ДОСТОЕВСКИЙ поступают всегда, поскольку в школе учатся хорошо, часто заканчивая ее с золотой медалью, и вообще производят на экзаменаторов самое приятное впечатление своим отменным воспитанием, умением держаться с достоинством, тихим голосом и хорошими знаниями. Но будет лучше, если эта девушка выберет себе гуманитарную область, нежели пойдет учиться на инженера.
Отец-ЭИИ
Будучи покладистым и кротким, ДОСТОЕВСКИЙ при этом отличается крайне упорным характером и способен тихо, но настойчиво следовать каким-то своим правилам. Спорить с вами он, может, и не станет, но и от своих принципов не отступится. Тем не менее, он обычно неконфликтен, старается избегать открытой конфронтации. Ему проще отшутиться, перевести ссору в юмористическое русло, тем более, что чаще всего ему это хорошо удается.
Ту же тактику он избирает с детьми. Это доброжелательный друг и воспитатель, довольно педантичный, но гуманный. Он не только поможет учиться, но и научит, как уважительно относиться к людям, а также как не терять высоких целей и духовных ориентиров в жизни. К детям сильно привязывается, скучает без них, если уезжает из дома надолго.
Мать-ЭИИ
Она для всех найдет время, возможность помочь, а также приветливые слова к случаю. Детьми она занимается. Причем, делает это с удовольствием и всю жизнь. Она знает все об их душевном устройстве, о проблемах их внутреннего мира, следит за тем, чтобы они хорошо учились, стремится всесторонне развивать их способности, воспитывает их мягко, но настойчиво. Но ей трудно принимать серьезные решения, когда нужно определить ребенка в школу или выбрать для него институт. Впрочем, это касается не только проблем связанных с детьми. Так что лучше всего возьмите на себя заботу по определению важных вех в развитии вашей семьи. Она с удовольствием вам подчинится.
*** Изначально, с самого детства, ЭИИ рассчитывает на человечность и любовь в отношениях между людьми. И в его душе, сколько он помнит себя, всегда живет сильная и самозабвенная любовь: к маме, братику, подруге, любимой учительнице… Она выражается не словами, а искренним доверием, исполнением чужих желаний, послушанием во всем, сердечным сочувствием к невзгодам любимого человека.
Он очень привязан к семье, к своим близким. Довольно замкнут; в детстве беготне во дворе предпочитает тихие игры с малышами или одинокие домашние занятия. В школе его могут пугать шумные, агрессивные выходки сверстников, строгие и придирчивые учителя, контрольные и экзамены.
В попытках преодолеть это он иной раз надевает на себя маску развязности, напускной веселости, питается демонстрировать свою энергию и волю. Но настоящая проблема у него появится только тогда, когда эта маска прирастет к нему на всю оставшуюся жизнь.
Благодаря своей исполнительности дети этого типа обычно хорошо учатся, выполняют в срок все задания преподавателей. Даже на поля в тетрадках они отводят точно рекомендуемое учителем количество клеточек.
Из книги Евгении Горенко, Владимира Толстикова “Природа собственного Я”.
*** Он всё время пребывает в своём собственном мире, где, должно быть, очень хорошо. «Мой тайный сад». Как правило, это чувствительные дети, которые могут профильтровывать абсолютно всё сквозь своё крайне развитое чувство хорошего и правильного, основанное на их очень личной иерархии ценностей.
Предпочтение в специальностях и профессии. В силу сильной «этики отношений» и «интуиции возможностей» лучше отдать предпочтение гуманитарным, музыкальным профессиям. Из них получаются культурные, обаятельные педагоги и психологи. Учатся Достоевские хорошо и добросовестно, много читают. Увлекаются мифами, волшебными сказками, фантастическими рассказами; любят заниматься творчеством, искусством, узнавать новое о разных людях и культурах, из музыкальных инструментов могут предпочесть арфу или флейту. Им так нравится писать, что многие из них увлекаются ведением дневника, который становится для них источником неиссякаемой радости. Время, которое Достоевские проводят наедине сами с собой, – это не просто счастливое для них время, но и жизненная необходимость для того, чтобы сформулировать свои мысли, обдумать то новое, что с ними произошло за день, или просто помечтать. Для них творческий процесс всегда является тем процессом, который творится в одиночестве. Соответственно их внутреннему миру нужно выбрать профессию интровертного характера. Им нравится работать с бумагами, вести корреспонденцию. Они не стремятся к руководящим должностям и частым контактам с людьми.
Из книги Пола Тайгера и Барбары Бэррон-Тайгер. «Какого типа ваш ребенок?»
*** Этико-интуитивный интроверт (ЭИИ), ГУМАНИСТ
Вся ваша забота не стоит и одной пролитой слезинки.
Обычно это мягкие, добрые, отзывчивые дети. Очень усидчивые, собранные, прилежные ученики, весьма ответственно относятся к своим обязанностям. Сверстники часто обращаются к ним за помощью, заранее зная, что они никогда не откажут. Этим качеством окружающие могут подчас злоупотреблять, нагружая ГУМАНИСТОВ всевозможными просьбами и поручениями. Более ловкие часто списывают у них диктанты и контрольные, пользуются их учебниками, тетрадками.
Хорошо удаются этим детям гуманитарные письменные творческие работы. Хотя оформление не всегда безупречно. На уроках они проявят инициативу, только если никто в классе не сможет ответить на поставленный вопрос. Обычно неплохо успевают по всем предметам, правда, утомляются от физических нагрузок. Плохо «чувствуют» тело, не всегда замечают дефекты в одежде.
Они скромны и застенчивы в поведении, никогда не выпячивают свои достоинства и успехи. Не стремятся руководить и подчинять себе других. Скорее, уступят в споре, даже будучи уверенными в своей правоте, чтобы сохранить хорошие отношения. Среди очень близких людей могут выступать в роли примирителей, так как страдают из-за ссор и недоразумений. При этом стараются не занимать откровенно чью-то сторону и быть объективными.
Отличаются привязанностью к людям, дружат многие годы с одними и теми же ребятами. Очень переживают, когда окружающие не считаются с их мнением. Тогда уходят в тень, не желая навязываться.
Эти дети имеют раннее представление о нормах морали, но свой «кодекс чести» применяют исключительно к себе. Девочки и мальчики этого типа долго не взрослеют физически, зато часто становятся «духовными поверенными» для физически более развитых сверстников. Им самим может помочь чье-то силовое покровительство или верный практический совет.
Чаще давайте ребенку-ЭИИ практические советы и рекомендации. Твердо и четко говорите ему, что следует делать и почему, а что можно отложить. Советуйте, что ему к лицу из одежды, а что нет. Быстро разрешайте его любые сомнения. Следите за его здоровьем, чтобы он больше бывал на воздухе, общался с другими детьми, занимался спортом. Стимулируйте к труду тем, что вас может огорчить и расстроить его пассивность, и вы можете изменить свое отношение к нему. Вовлекайте его в работу собственным примером. Хвалите его за доброту, внимание, тактичность, пунктуальность, обязательность, исполнительность, а также за проявленные способности, различные творческие находки. Однако всегда старайтесь хвалить сдержанно и наедине, так как ЭИИ тонко чувствует фальшь и не терпит громких слов.
ГУМАНИСТ – это название выражает бережное отношение представителей типа ЭИИ к неповторимой индивидуальности каждого человека и уверенность в наличии позитивного потенциала в каждом из нас.
Из книги Е.А.Румянцевой. «На пути к взаимопониманию: соционика – учителям и родителям».
*** Достоевский-подросток. Сенситивный тип
Акцентуации характера
С детства проявляется пугливость и боязливость. Такие дети часто боятся темноты, сторонятся животных, страшатся остаться одни. Они чуждаются слишком бойких и шумных сверстников, не любят чрезмерно подвижных и озорных игр, рискованных шалостей, избегают больших детских компаний, чувствуют робость и застенчивость в новой обстановке, среди посторонних — и вообще не склонны к легкому общению с посторонними людьми. Всё это иногда производит впечатление замкнутости, отгороженности от окружающего и заставляет подозревать свойственные шизоидам аутистические* наклонности. Однако с теми, к кому эти дети привыкли, они достаточно хорошо и охотно общаются. Играм со сверстниками они иногда предпочитают игры с малышами, чувствуя себя среди них увереннее и спокойнее. К родным иногда обнаруживают чрезвычайную привязанность, даже при холодном отношении или суровом обращении с их стороны.
* Аутизм — крайняя форма психологического отчуждения, уход от контактов с миром и погружение в себя.
Отличаются послушанием, часто слывут “домашними” детьми.
Школа пугает их скопищем сверстников, шумом, возней, суетой и драками на переменах. Учатся обычно старательно. Пугаются всякого рода проверок, контрольных, экзаменов. Нередко стесняются отвечать перед классом, экзамены сдают хуже, чем знают.
Реакция эмансипации у сенситивных подростков бывает выражена довольно слабо. К родным сохраняется детская привязанность, к опеке старших относятся не только терпимо, но и охотно ей подчиняются. Упреки, нотации и наказания со стороны взрослых скорее вызывают у них слезы, угрызения совести и даже отчаяние, чем обычный для подростков протест.
В возрасте 16-19 лет выступают оба главных качества сенситивного типа: чрезмерная впечатлительность и резко выраженное чувство собственной недостаточности. Рано формируется чувство долга, ответственности, высоких моральных и этических требований к окружающим и к самому себе. Сверстники ужасают грубостью и жестокостью, циничностью; в себе же видится множество недостатков, особенно в области морально-этических и волевых качеств.
Чувство собственной неполноценности у сенситивных подростков делает особенно выраженной реакцию гипер-компенсации. Они ищут самоутверждения не в стороне от слабых мест своей натуры, не в областях, где могут раскрыться их способности, а именно там, где они особенно чувствуют свою неполноценность. Девочки стремятся показать свою веселость, робкие и стеснительные мальчики натягивают на себя личину развязности и даже нарочитой заносчивости, пытаются показать свою энергию и волю. Если удастся установить с ними доверительный контакт, если они чувствуют симпатию и поддержку собеседника, то за отпавшей маской “все нипочем” оказывается жизнь, полная укоров и самобичеваний, тонкая чувствительность и непомерно высокие требования к самому себе. В ответ на неожиданное участие и сочувствие могут сменить заносчивость и браваду на бурно хлынувшие слезы. Намерение избавиться от робости и слабоволия толкает мальчиков на занятия силовыми видами спорта: борьбой, гантельной гимнастикой и т. п.
В отличие от шизоидов, сенситивные подростки не отгораживаются; от товарищей, не живут в воображаемых фантастических группах и не способны быть “белыми воронами” в обычной подростковой среде. Они разборчивы в выборе приятелей, предпочитают близкого друга большой компании, очень привязчивы в дружбе. Некоторые из них любят иметь более старших по возрасту друзей.
Ни к алкоголизации, ни к употреблению наркотиков, ни к делинквентному поведению сенситивные подростки не склонны: они, как правило, не курят; алкогольные напитки способны внушить им даже отвращение.
Самооценка сенситивных подростков отличается довольно высоким уровнем объективности. Подмечается свойственная с детства обидчивость и чувствительность, неприязнь к авантюрам и приключениям, всякого рода риску и острым ощущениям, отвращение к алкоголю, нелюбовь к флирту. Они подчеркивают, что не склонны ни легко ссориться, ни быстро мириться. Питая отвращение ко лжи и маскировке, они предпочитают отказ неправде.
Слабым звеном сенситивных личностей является отношение к ним окружающих. Непереносимой для них является ситуация, когда они становятся объектами насмешек или подозрения в неблаговидных поступках, когда на их репутацию падает малейшая тень.
Из книги Е.С.Филатовой “Соционика для вас”.
***
В детстве он никогда не любил и не стремился играть на барабане.
У него бывает детски-плаксивое выражение лица.
В детстве поздно начал говорить – во всяком случае не раньше своих сверстников.
Этот ребенок всегда ведет себя как взрослый, глупых детских выходок от него можно не ждать. Ребенок Достоевский (впрочем, как pi взрослый) не любит толпы, точнее, вообще ее не выносит. Такой ребенок пребывает в своем огромном интровертном мире, и только очень близкие люди могут заглянуть в щелочку этого мира. Ребенок Достоевский может часами рисовать или строить из конструктора город. И ему для игры никто не нужен — ни дети, ни взрослые. Ему интересно с самим собой. И другим детям интересно с Достоевским, если они к нему присоединяются.
Основное свойство такого ребенка — живое и независимое воображение. У него свое видение мира и своего места в нем. Внешне такой ребенок кажется спокойным, иногда даже чересчур. Ему нужно «средь шумного бала» побыть одному, подзарядить «эмоциональные батарейки».
Этот ребенок очень рано формирует свое представление о нормах морали. Однако до поры до времени применяет их только к себе, пока не осмелеет. Вы заметите такого ребенка по растерянности, которая охватывает его при необходимости быстро сориентироваться среди множества материальных вещей, например в супермаркете. Также его может дезориентировать общество активного незнакомого человека. Защитная поза и угловатая зажатость быстро уйдут от Достоевского, если дать ему возможность посидеть в сторонке, чтобы вслушаться в происходящее.
Как интуита, такого ребенка увлекают необычные сведения, занятия, новые, желательно научно-фантастические, книжки.
Если он заметит в вас ответный интерес, то глаза его засияют и он расскажет вам, чем увлечен в данный момент. Вы, в свою очередь, поразитесь богатству его образов и хорошо развитому пространственному мышлению.
В школе такие дета хорошо пишут сочинения, рефераты. На уроках они проявляют инициативу, когда никто не может ответить на сложный вопрос. В отношениях с другими детьми терпимы, склонны многое прощать.
И девочки, и мальчики обычно долго не взрослеют. Часто не имея своей личной жизни, становятся поверенными в тайнах более скорых в развитии сверстников. Быстрее других детей они приобретают опыт собственной моральной стойкости, так как физический отпор дать обычно не могут. У таких детей пет проблем с учебой, кроме физкультуры, так как они плохо чувствуют свое тело, быстро утомляются. Учителя же физкультуры думают, что они просто пересидели дома за компьютером и их надо как следует погонять.
Дети-Достоевские не всегда замечают, что их внешний вид не в порядке, смущаются, когда им делают замечания по этому поводу. Совсем маленькие дети этого типа могут позднее, чем сверстники, осваивать действия, связанные с мелкой моторикой (им, например, с трудом дается завязывание шнурков, застегивание пуговиц и кнопок).
Сказочный персонаж, соответствующий этому типу, — классическая Золушка из одноименной сказки Шарля Перро.
Достоевский-родитель
Проблемы Достоевского связаны с вопросами отстаивания своих интересов, самоорганизации, волевого усилия, со всем тем, за что в ответе черная сенсорика. С этой же слабостью связана неуверенность Достоевского в своей внешней привлекательности. Поэтому он может настороженно воспринять, казалось бы, обычный комплимент: «Как ты сегодня хорошо выглядишь!».
Он не умеет обращаться с деньгами. Об этом говорят многочисленные моменты биографии самого Федора Михайловича, в частности, неумеренная страсть к рулетке и долговые обязательства.
Представитель этого типа не переносит любое давление, сам не любит принимать волевые решения. Чтобы как-то компенсировать свою слабость, обычно занимается спортом, закаляется. Достоевский — это источник идей, но вот на их воплощение ни энергии, ни сил у него очень часто не хватает. Достоевский не выносит однообразной рутинной работы. Его работа — это работа творческая.
Не стоит забывать, что оружие Достоевского — этика. И что Достоевский не всегда «белый pi пушистый», он может быть также «черным и колючим». Словами Достоевский может воскресить, а может и убить. Этот тип очень терпелив, но если его реально «достали», то вся эта тихая положительная понимающая этика превращается в ядерную бомбу.
Такой родитель может быть диктатором от этики и моралистом. Это нужно помнить о себе родителям-Достоевским, чьи дети имеют слабую и уязвимую белую этику (это типы Жуков и Дон Кихот). Осторожнее, не давите, им и так тяжело в мире человеческих взаимоотношений.
Будучи представителем Клуба Гуманитариев, Достоевский склонен к фантазиям. С таким родителем детям обычно интересно. Мир сказок, фантастики, необычных явлений Достоевский раскроет в полной мере.
Рекомендации родителям ребенка-Достоевского
Такой ребенок рано проявляет повышенное чувство долга, поэтому ему достаточно сказать слово «надо», чтобы он все исполнил. Такие дети воспринимают поручения лучше, если они сформулированы четко и кратко. И, пожалуйста, не используйте командный тон, ваш маленький Достоевский будет ускользать от вас самым непонятным образом, а дело не будет сделано. Не давайте ему нового поручения, если он не выполнил предыдущее. Такому ребенку помогает своевременный и точный практический совет, как, например, быстро убрать свою комнату. Предложите ему сначала рассортировать все разбросанные вещи на полу, а уже потом сложить все по полочкам или уложить в шкафчики.
Из книги Анны Поляковой. «Соционика для родителей. Как перестать воспитывать ребенка и помочь ему вырасти».
Цель статьи обратить внимание учителей-логопедов, родителей и специалистов по детскому развитию, на необходимость индивидуального подхода к детям. Статья посвящена проблеме реализации индивидуального подхода к ребенку.
В логопедии вот уже 80 лет существует методика коррекции звукопроизношения, дополняемая логопедами индивидуально, на их вкус. Количество пособий по звукопостановке зашкаливает, однако, далеко не все из них действительно «работают».
Основная проблема в постановке звука – монотонность работы. Это взрослый, нацеленный на постановку звука, ради успешной работы, допустим, готов почти час кряду повторять невнятные слоги. Ребенку такой подход отбивает всякую охоту заниматься.
Лучший способ чему-то научить дошкольника – игра. Однако не всякая игра подходит. Кому-то интересен конструктор, кому-то «дочки-матери» и т.д. В условиях потоковой работы с детьми в детском саду и школе учителя-логопеды редко, когда стараются вникнуть в интересы детей.
В условиях индивидуальной надомной работы это сделать проще. Нюанс в том, что в случае надомной работы, ребенок в лучшем случае воспринимает тебя, как еще одну приходящую няню, но никак не учителя, имеющего право задавать и спрашивать. Расположить ребенка, в таком случае, лучше тоже через игру.
Долгое время передо мной стоял вопрос, как это сделать. Выход оказался простым: применяя группы ориентации на вид деятельности, то есть соционические клубы, я получила оптимальный костяк для дальнейшего процесса автоматизации.
На двух первых знятиях, когда происходит постановка звука, довольно легко установить тот соционический клуб, к которому принадлежит ребенок. В дальнейшем, от трех до семи месяцев занятий, в зависимости от тяжести нарушения, я использую группы ориентации на вид деятельности у детей следующим образом.
Игры для «Социалов»
Саму идею использовать клубы для автоматизации звуков мне подсказала девочка Д., социотип – Дюма (СЭИ), 4,5 лет, которая стала инициатором игр в «школу», «больницу», «чаепитие», «столовую» и т.п.
С соответствующим подбором лексики, чтобы присутствовал искомый звук в нужной позиции, мы разыгрывали небольшие игры с использованием кукол, других игрушек, настоящей посуды. В течение игры достаточно было дать Д. самостоятельно поговорить, исправляя произношение слов. Естественно, нельзя было обойтись без традиционной гимнастики, постановочной поддержки (на первых порах) и лексических упражнений, но постепенно перевес уходил в сторону игр с куклами. А когда звуку необходимо было дать время, чтобы создать привычку произносить его правильно, после гимнастики и минимума лексических упражнений мы переходили сразу же к играм.
Это случай, когда развитие лексико-грамматической стороны речи ребенка в норме. Зачастую же, сейчас около 60% детей страдают ОНР (общим недоразвитием речи) в той или иной степени тяжести.
Любопытный опыт у меня получился с девочкой К., социотип – Гюго (ЭСЭ), 3,4 лет, с задержкой речевого развития, в дальнейшем грозившей перерасти в ОНР. К. оказались скучны практически все игры, предлагавшиеся методикой для усвоения лексики, проблема была в нарушении некоторых психических процессов: внимание и память.
Тогда мы с К. начали усваивать лексику, заботясь о больной бабушке. Готовили для нее салат на лексической теме (л.т.) «Овощи», варили компот (л.т. «Фрукты»), помогали перебирать ягоды для варенья (л.т. «Ягоды»), наряжали елку для бабушки на Новый год (л.т. «Елочка», «Новогодний праздник»), разыгрывали сказку про зайчика (л.т. «Зайка и его семья», «Лесные животные»), помогали бабушке выбирать одежду по сезону, чтобы ей было тепло и удобно (л.т. «Одежда»), устраивали настоящее чаепитие с тортом для всей семьи (л.т. «Посуда», «Продукты») и многое другое. К сожалению, условия школы или детского сада не позволяют так «развернуться», и большая благодарность родителям и бабушке К., которые помогли в организации таких занятий. Результат: ребенок избежал попадания в логопедический сад, хотя все еще находится под наблюдением логопеда в детском саду. Задержка речевого развития была преодолена с удовольствием для самой К.
Игры для «Управленцев»
На основе опыта работы логопедов г. Ярославля известно, что дети легче переносят процесс автоматизации, когда заняты конструированием помимо повторения слогов, слов, предложений и т.п. Однако такой метод подходит не всем. С удовольствием этим занимаются дети-«управленцы» («Практики»).
Мальчик М., социотип – Максим Горький (ЛСИ), 6,5 лет самостоятельно во время автоматизации начинал складывать из листочков несложные оригами. Бабушка запрещала ему это делать, полагая, что это отвлекает его от занятия. Без возможности работать руками М. скучал. Процесс автоматизации в прямом смысле стопорился. Я стала прописывать в домашнем задании обязательное совмещение оригами и проговаривания слов, тем самым мы преодолели отказ от домашних занятий у М.
Позднее, перейдя к скороговоркам, мы с М. совмещали говорение с раскрашиванием, лепкой и аппликацией рваной бумагой. Каждую неделю занятий получали приятный результат: картинку или фигурку из пластилина.
Мальчик П., социотип – Жуков (СЛЭ), 6 лет отказывался заниматься вообще, так как рассчитывал, что я посещу его 1 раз и больше не приду, а он начнет говорить красиво. Сам по себе процесс с отдаленным результатом никак его не устраивал. Ребенок очень любил конструктор «Лего», не так давно ему подарили набор «Средневековый замок» с большим количеством кусочков.
П.: Вот ты пришла, а я опять не построю себе замок!
Нашли компромисс: каждое красиво произнесенное слово – кирпичик красивого замка. П. был доволен. Однако родители не захотели продолжать в том же ритме и домашние занятия, поэтому автоматизация оказалась чуть дольше и помимо замка мы успели построить из конструктора еще домики для «крестьян», «свинарник» и «казарму».
Игры для »Исследователей»
Очень часто от детей-«исследователей» приходится слышать вопросы: а почему именно так надо делать упражнения? А зачем говорить слоги? А как мы произносим другие звуки? Чем один звук отличается от другого? И т.п. Часто дети сами выдвигают теории о том, что упражнения, чтобы язык стал ловким, что «звуки без языка не произнести, но он там вертится так быстро. Трудно заметить, что он делает. Только если один звук долго мычать».
Работу с детьми-«исследователями» можно назвать самой легкой, так как естественное стремление ребенка изучать можно направить на процесс автоматизации. Когда это удается ребенок-исследователь начинает относится к занятиям со всей ответственностью и серьезностью.
Случай с девочкой С., социотип – Робеспьер (ЛИИ), можно назвать уникальным. Процесс автоматизации для С. не представлял особой сложности, так как она сама изначально поставила себе цель: говорить «р» правильно. Однако еще в процессе постановки стала задавать мне вопросы о звуках русского языка. Со слов мамы С. долго могла произносить один и тот же звук, выясняя, что же такое делает язык, что получается такой звук. В связи с фонетико-фонематическим недоразвитием (ФФНР) С. оказались недоступны некоторые характеристики звуков и тонкости различий русской фонетики. Однако благодаря занятиям по коррекции ФФНР, С. не только получила ответы на свои многочисленные вопросы, но и, к моему великому удивлению, потребовала и усвоила объем знаний по русской фонетике за 1 курс ВУЗа. Все теоритические знания о звуках, которые у меня были, мы получили в процессе занятий, опытным путем.
Игры для «Гуманитариев»
В процессе размышлений о вполне сложившейся схеме автоматизации для трех соционических кубов, мне оставалось непонятным, как же быть с детьми-«гуманитариями». Я попробовала выйти через смежные клубы «Исследователи» и «Социалы». «Гуманитарии» не совсем охотно соглашались на отношение к автоматизации, как к исследованию, не хватало этической компоненты, а некоторым было просто неприятно играть в «социальные» игры, из-за слабой сенсорики и сильной аристократии.
Девочка К., социотип – Гамлет (ЭИЭ), 4,5 года занималась со мной исключительно в платье с кринолином. В какой-то момент мне пришла в голову идея о ролевой игре. Игрушки были нашими советниками, К. принцессой, которая обсуждала с ними разнообразные указы. Все сводилось к одному – к пространной разработке некоей идеологии.
Тем самым я пришла к выводу, что «Гуманитариям» необходимо дать выговориться, однако тема говорения должна быть определена лексикой, насыщенной искомым звуком.
Поэтому уже с мальчком В., социотип – Есенин (ИЭИ), 4,5 года тематика бесед в середине занятия (говорение для гуманитария не превышает 10 минут, иначе ребенок начинает уходить в фантазии и теряет цель занятия) была строго задана, как и задание: «Говорить звук красиво». Тема задана картинкой. Однако трудности были в тот момент, когда я предлагала В. картинки строгого сенсорного содержания, которые обычно предлагают детям для составления связного высказывания. Отталкиваться от более абстрактных картин В. удобнее, лексическая тематика достигается использованием на картинах тех или иных цветов. Так как 3-4 года – возраст развития диалога, то и говорение происходит в диалоге с педагогом.
В целом, ориентирование на предпочтительный для ребенка вид деятельности (соционические клубы) полностью соответствует принципу индивидуального подхода к ребенку, а также помогает сделать интересным процесс автоматизации, и «подтягивает» то, что у ребенка может быть недоразвито, в общем поддерживает процесс формирования речи. Как известно, то, что делается с удовольствием, приносит пользу и делается быстрее – в среднем процесс автоматизации механической дислалии сократился в 1,5 раза. К сожалению, это недоступно пока для детей с дизартрией, где процесс автоматизации замедляется органическими нарушениями.
Список литературы
1. В. Гуленко, В. Тыщенко. Соционика идет в школу. М.: 2010г. – 280 с..
2. В. Колягин, Т. Овчинникова. Психолого-педагогическая диагностика детей и подростков с речевыми нарушениями. М.: 2005г. – 288с
3. Е. В. Олькова. Вы и Ваш ребенок. Жизнь без конфликта. М.:2009г. – 205 с.
4. Т.Н. Прокофьева. Соционика в построении стратегии успешного взаимодействия: умение разбираться в людях и предсказывать их поведение. – М., 2004.
5. Г. Рейнин. Тайны типа. Модели. Группы. Признаки. – М.: 2010 г. – 296с.
6. Соционика для профессионалов. Соционические технологии в педагогике и управлении персоналом. Под ред. Т.Н. Прокофьевой. – М.: «Алмаз» , 2008.
Примітка: «+» (плюс) означає перший варіант ознаки з колонки, «-» (мінус) – другий варіант. Наприклад, для ТІМу ІЛЕ – «Дон Кіхот»: «+» – логік, «+» – інтуїт, «+» – екстраверт, «+» – ірраціонал. Для СЕІ – «Дюма»: «-» – етик, «-» – сенсорик, «-» – інтроверт, «+» – ірраціонал.
Цель настоящей статьи резюмировать итоги наблюдений за людьми, воспитанными в информационной среде, сформированной конфликтными ТИМами.
1. Особенности структуры информационного пространства, формирующегося конфликтными ТИМами.
Что бы ни писали о сложностях в отношениях между конфликтерами, о проблемах и тяготах таких союзов, жизнь показывает примеры браков (и даже длительных) между представителями конфликтных ТИМов. И это не говоря уже о том, что людям часто приходится искать оптимальный режим общения в конфликтных отношениях, выбранных не по своей воле: с родственниками, соседями, коллегами по работе. И, как показывают наблюдения, этот оптимальный режим общения характеризуется определенной структурой информационной среды, которая формируется партнерами при взаимодействии друг с другом. Что же представляет собой такая информационная среда?
Аспекты, приходящиеся одновременно на базовую функцию одного партнера и болевую функцию другого, формируют зону конфликта в прямом смысле этого слова. Темы аспекта базовой одного болезненны для восприятия с болевой функции другого партнера, чаще всего воспринимаются неадекватно, вызывают непонимание, обиды, сопротивление, агрессию. Таким образом, в паре формируется особое отношение к семантике этих аспектов: информация уже заранее воспринимается как потенциально опасная, формирующая негативный контекст во взаимоотношениях.
Аспекты творческих функций формируют зону конструктивного диалога. Информация попадает с творческой функции одного партнера на ролевую другого, а для ролевой это ценная поддержка и ориентир для подражания. Замечено, что именно за проявления по творческим функциям партнеры уважают и ценят друг друга. И, наверно, эта информационная связь могла бы стать “палочкой-выручалочкой” для такой пары, если бы семантика творческой по блоку не завязывалась с семантикой базовой функции.
Аспекты ограничительных функций взаимно затрагивают референтные функции партнеров. Информация воспринимается как руководство к действию и является инструментом для управления партнером. К этому инструменту в конфликтных парах прибегают довольно часто, потому что здесь партнера легче ограничить, чем договориться с ним.
Аспекты фоновых функций затрагивают суггестивные функции партнеров и формируют зону выживания и т.н. скрытого конфликта. Фоновая функция реализует свои программы выживания, удерживая суггестивную партнера в диапазоне “необходимо и достаточно”. С одной стороны, со своей суггестивной функции партнер молча принимает позицию фоновой другого, смиряется с этим, но лишается “детской радости жизни”.
2. Влияние структуры информационного пространства на формирование особенностей ИМ ребенка. “Выключение блоков”.
Таким образом, наполнение Модели А ребенка, который воспитывается конфликтной парой, происходит в условиях, когда аспекты базовых-болевых являются зоной конфликта, аспекты творческих-ролевых – зоной конструктивного взаимодействия, аспекты ограничительных-референтных – зоной взаимного управления, аспекты фоновых-суггестивных – зоной выживания, ограниченной уровнем “необходимо и достаточно”.
Уникальность структуры информационной среды, формируемой конфликтной парой, заключается в том, что аспекты, попадающие в каждую зону, являются разными по вертности и нальности и могут составить полноценный горизонтальный блок Модели А. Если конфликтеры принадлежат к квадрам демократов (первая и третья), то аспекты каждой зоны попадают в горизонтальные блоки Модели А ТИМов аристократических квадр (вторая и четвертая), и наоборот.
Психика ребенка изначально ориентируется на определенное отношение к информации, входящей в указанные зоны. И в этом смысле наиболее неблагоприятная картина складывается в том случае, если ТИМ ребенка конфликтной пары относится к квадрам, противоположным родительским по признаку аристократия – демократия. В таком случае отношение к информации формирует специфические реакции психики и проявления человека в вопросах, за которые отвечают горизонтальные его блоки Модели А, в которые эта информация попадает.
Очевидно, что наиболее негативное влияние приходится на блок, в который попадают аспекты зоны конфликта. Этот блок оказывается в области информационного игнорирования, а под угрозой искажения оказывается целая область структуры психики, связанная либо с самоидентификацией (Эго), либо с вопросами социальной адаптации (Супер-эго), либо с партнерством (Супер-ид), либо с программами выживания (Ид).
В процессе созревания психики у ребенка формируется опыт, что определенная информация конфликтоопасна, что конкретные темы лучше не затрагивать, а люди, которые являются носителями такой информации – неприятные люди, их лучше избегать, как и саму информацию. Человек отказывается принимать информацию по конкретным аспектам. Этот феномен можно назвать “выключением блока”.
Особую значимость для ребенка приобретают аспекты зоны конструктивного диалога и тот блок собственной Модели А, в который они попадают. В период формирования психики ребенка эта информация является зоной примирения родителей, а функции соответствующего блока Модели А ребенка получают поддержку и конструктивное наполнение.
Аспекты зоны управления вносят дисбаланс в вопросы блока Модели А ребенка, который они наполняют. У ребенка складывается двойственное отношение к информации этих аспектов. С одной стороны – это инструмент для управления кем-либо, с другой – это инструмент, с помощью которого могут управлять тобой.
Аспекты зоны выживания снижают субъективную ценность соответствующей информации, а следовательно, и ценность вопросов блока Модели А, который они наполняют. Уровень “необходимо и достаточно” переносится на блок, стремления к реализации и получению конструктивной поддержки по вопросам блока не происходит.
3. Примеры перекосов в ИМ.
3.1.
Эго – зона конфликта (базовые – болевые)
Супер-эго – зона конструктивного диалога (творческие – ролевые)
Супер-ид – зона выживания (фоновые – суггестивные)
Ид – зона управления (ограничительные – референтные).
Возникает эффект самоотрицания. Человек сам для себя становится источником конфликта. Сопротивление собственной сущности, несогласие со своим внутренним Я.
Вопросы партнерства, находятся в зоне выживания. Ребенок с малолетства привыкает к тому, что поддержка по блоку Супер-ид будет ограниченной, так как эта информация не представляет ценности для окружающих. А значит, нужно учиться самостоятельно решать свои проблемы. Самодостаточность.
Вопросы социальной адаптации поддержаны творческими родителей, а Ид активирован ограничительными.
Мы получаем человека, нацеленного на реализацию в социуме с позиции требовательного родителя (Ид). Такой перекос почти всегда сопровождается инверсией ТИМа или “маской Супер-эго”.
Осложняются отношения с тождественными и зеркальными ТИМами.
Пример.
Родители Джек (ЛИЭ) и Дюма (СЭИ), сын Габен (СЛИ), 29 лет.
Габен постоянно подчеркивает свой статус (начальник отдела фирмы), гордится тем, как умеет навести порядок в отделе и поставить на место любого сотрудника. При этом позиционирует себя человеком жизнерадостным и активным. Ненавидит в людях расслабленность и леность, в себе эти качества искореняет с особой ожесточенностью. Состоит в гражданском браке с девушкой Гамлетом (ЭИЭ).
Выглядит нервозным, беспокойным. Зависим от оценок окружающих, при этом в диалоге сначала встает в конфронтацию, а потом соглашается на предлагаемый компромисс.
3.2.
Эго – зона конструктивного диалога (творческие)
Супер-эго – зона конфликта (базовые)
Супер-ид – зона управления (ограничительные)
Ид – зона выживания (фоновые)
Человек игнорирует в своей жизни вопросы социальной адаптации, не считает нужным заниматься этим и считаться с социумом. Асоциальный тип.
Супер-ид, наполненный ограничительными родителей, оставляет ощущение, что партнеры будут постоянно одергивать, а посему душевной близости ждать не приходится.
Ид спокоен и находится в согласии с фоновыми родителей.
Эго, наполненный творческими, превалирует над всеми остальными блоками по важности.
Это человек одиночка, высокомерно настроенный по отношению к обществу и партнерам.
Осложняются отношения конфликта и супер-эго.
Пример.
Родители Максим (ЛСИ) и Гексли (ИЭЭ), дочь Наполеон (СЭЭ), 34 года.
Принципиально отказалась от высшего образования (показательный факт для этого конкретного примера: в любом образовании довольно много структурной логики, которая в данном случае находится в зоне конфликта родительской пары). Не может найти место постоянной работы, что с одной стороны, связано с игнорированием вопросов социальной адаптации, а с другой – все с той же структурной логикой, которая определяет место работника в структуре организации. Близких друзей нет, в кругу приятелей наблюдается “текучка кадров”, так как высокомерие и степень самомнения этой девушки мало кто способен выдержать. Не замужем, в близких отношениях ни с кем не состоит.
Выглядит уверенной и отстраненной. С мнением окружающих считается мало, несогласных с ее мнением обрывает резко и категорично.
3.3.
Эго – зона выживания (фоновые)
Супер-эго – зона управления (ограничительные)
Супер-ид – зона конфликта (базовые)
Ид – зона конструктивного диалога (творческие)
Наиболее тяжелая деформация.
Выключенный Супер-ид формирует личность недоверчивую, закрытую, подозрительную. Носителями опасной информации для человека становятся дуалы и активаторы.
Растревоженный ограничительными Супер-эго формирует двойственное отношение к вопросам социальной адаптации, фоновые родителей снижаю ценность активных проявлений собственного Эго, а вот творческие поддерживают Ид в рабочем режиме.
Такой человек почти всегда инверсирован, настроен критически, контролер. При такой деформации дуализация крайне затруднена.
Осложняются дуальные отношения и отношения активации.
Пример.
Родители Дон (ИЛЭ) и Драйзер (ЭСИ), сын Габен (СЛИ), 36 лет.
Живет замкнуто, друзей практически нет. Для близкого общения выбирает девушек, у которых в ментальном кольце Модели А такой же набор аспектов, как и в его Модели А. Это облегчает контроль за человеком. Два раза был женат: первая жена Дюма (СЭИ), вторая – Гамлет (ЭИЭ). В проявлениях по Эго наблюдаются некоторые странности: предпочитает хорошую, качественную одежду, “правильно” приготовленную еду, а вот обустроить свою квартиру до сих пор не считает нужным, качество обстановки на уровне “необходимо и достаточно”. И на работе, и в личной жизни предпочитает контролировать и критиковать. Отличается острым скептическим умом и уникальной способностью перекладывать ответственность на других людей.
Выглядит спокойным и респектабельным, при этом любит поспорить, покритиковать мнение оппонента. Язвителен. Критически и требовательно настроен к окружающим.
3.4.
Эго – зона управления (ограничительные)
Супер-эго – зона выживания (фоновые)
Супер-ид – зона конструктивного диалога (творческие)
Ид – зона конфликта (базовые)
Выключенный Ид лишает человека социального иммунитета, защиты и подсознательного регулирования происходящего. Человек не берется за то, чтобы защищать себя.
Ограничительные родителей вносят дисбаланс в вопросы самоидентификации и самореализации (Эго), человек привыкает, что в этой информационной зоне родители одергивают друг друга, что вносит неуверенность и страх осуждения в собственные проявления по Эго.
Фоновые родителей снижают важность вопросов социальной адаптации, а творческие напротив, повышают важность партнерства.
Такой человек предпочитает полностью доверять партнеру себя и свою судьбу.
Осложняются отношения квазитождества и полной противоположности.
Пример.
Родители Штирлиц (ЛСЭ) и Есенин (ИЭИ), дочь Робеспьер (ЛИИ), 42 года.
Женщина работает в конструкторском бюро, занимается сложнейшими расчетами принципиально новых узлов и конструкций. Руководство загружает ее работой (так как довольно результатами), но отказывает в повышении зарплаты и продвижении в карьере. Она полностью смиряется с таким положением дел, пытаясь найти ему “объективные” объяснения: мужчины вообще воспринимают женщин более глупыми и неперспективными, и поэтому не считают нужным их поддерживать и продвигать, а значит и бессмысленно на что-то рассчитывать.
В семье муж является абсолютным и непререкаемым главой. Она соглашается с любыми его решениями. Вообще отличается позицией самопожертвования в отношении близких людей, часто идет навстречу их просьбам в ущерб своим интересам.
Выглядит очень неуверенной, жертвенной, подавленной. Опасается высказывать свое мнение и обозначать свою позицию.
4. Выводы и рекомендации.
Очевидно, что в данном случае соционика может диагностировать глубинную причину деформации психики. Не каждый случай патологической жертвенности или недоверчивости объясняется выключением блока, но каждое выключение блока будет порождать психические отклонения. Диагностика причины важна для выбора наиболее эффективного метода психотерапии.
В качестве профилактики подобных негативных влияний на психику ребенка в период ее становления необходимо менять структуру информационной среды, привлекая для воспитания представителей других ТИМов или изменяя структуру каким-то другим способом.
В качестве примера положительного влияния изменения информационной среды конфликтной пары на психическое развитие ребенка можно привести следующий случай:
Родители Достоевский (ЭИИ) и Жуков (СЛЭ), дети Джек (ЛИЭ) и Есенин (ИЭИ).
Отец (ЭИИ) почувствовал нарастающие психологические проблемы у своего одиннадцатилетнего сына (ЛИЭ): нервозность, плаксивость по любому поводу, замкнутость, необщительность, снижение уровня успеваемости. Отец взял воспитание ребенка полностью в свои руки, замкнул его на себе, проводил все свободное время с сыном, исключив мать (СЛЭ) из этого общения (она в это время была переключена на общение со старшим сыном (ИЭИ)). Таким образом, ребенок был фактически выключен из информационной среды конфликтной пары. Понадобился год такого режима общения, чтобы психика ребенка нормализовалась: повысилась самооценка, пришла уверенность в себе, улучшилась успеваемость, появился круг друзей, у которых он стал пользоваться авторитетом.
Влияние информационной среды на формирование психики ребенка – отдельный вопрос, мало освещенный до сих пор в соционической литературе. Эта статья показывает, что аналитический аппарат соционики в состоянии решать вопросы, как практического диагностирования причин различных психологических проблем, так и моделирования множества других разного рода психо-информационных ситуаций.
И, наконец, эта статья может дать пищу для размышления людям, знакомым с соционикой, но при этом не уделяющим должного внимания значимости интертипных отношений, считающим, что для создания семьи абсолютный приоритет имеют личностные факторы: “главное, чтобы человек был хороший”. Безусловно, строить отношения можно с представителем любого ТИМа, но всегда надо помнить, что, выбирая партнера, мы выбираем и ту информационную среду, которая в дальнейшем будет оказывать влияние на формирование психики будущего ребенка. А это уже несколько иной уровень ответственности.
Список литературы:
1. Аугустинавичюте А. “Соционика” (в 2-х т). Т. 1: Введение. Т. 2: Психотипы. Тесты. // СПб.: Terra Fantastica, 1998.
Детство у меня было хорошее, можно сказать счастливое. Те времена вспоминаю с удовольствием. У меня был старший брат, и у нас с ним были очень хорошие отношения. Когда родители были на работе, он мне говорил: «Я тебе мама, папа и старший братик». Я его слушалась, он меня очень любил. Когда у него какие-то денежки были, он мне подарки дарил. Совочек купит, щеточку какую-то, по мелочи, но все время меня баловал. Мне нравилось, это было все по делу, было чем играть.
Двор у нас был очень дружный, детей очень было много, сейчас так не гуляют, как мы гуляли. В играх дворовых нас было по пятнадцать-двадцать человек, разного возраста. Трудно было оторваться от игры и идти домой. Мне нравились подвижные игры. Такому ребенку, как я, обязательно надо бегать, двигаться.
Я пользовалась авторитетом среди девочек и мальчиков. В детском саду все время ко мне подходили разбираться с конфликтами. Хоть я роста была небольшого, но бесстрашная. Если несправедливость, ко мне подбегали разобраться. Могла подойти, разобраться, даже подраться – это было. Продолжалось это долго, дети ко мне ходили, как к мировому судье. Не к воспитателю подходили, а ко мне. У меня в мыслях даже не было идти жаловаться на кого-то, сама старалась разбираться. Я или усовестливала человека, или заставляла просить прощения. И, к тому же, группа поддержи из обиженных была большая — стояли, смотрели. И помогало. Я как бы ото всех шла, как парламентарий.
Хорошо играла в шашки, брат меня учил. Шахматы мне не очень, а в шашки побыстрее результат, я хорошо играла. И в садике мы играли в шашки, в уголки. Я побеждала, и мне это очень нравилось. Мне всегда нравится побеждать.
Никаких трений с воспитателями у меня не было. Я все схватывала быстро. Хороший музыкальный слух, меня хвалила преподавательница по музыке. Мне нравилось танцевать, и я хорошо рисую.
Пару раз я убегала из детского садика. Рядом был рынок, на этом рынке было все. Один раз мы захотели семечек. У нас на практику пришли две молоденькие воспитательницы, и когда нас забирали с прогулки, мы подошли к ним, говорим: «Семечек хочется, отпустите нас на рынок!» Они ответили: «Да идите куда хотите!» Они молоденькие были, неопытные. Ну, раз разрешили, мы ушли. Сходили на рынок. Я так могла поговорить с продавцами, что мне бесплатно этих семечек давали. Мы прошлись по рядам: «Мы семечек хотим, угостите, пожалуйста, семечками!» «Давай, деточка, кармашек!» Кармашек маленький, вот в этот кармашек насыпят, а больше-то нам и не надо. В кармашки нам насыпали, мы пошли назад, в детский сад. А не вот чтобы гулять куда-то. У меня отец в милиции работал. Когда ему позвонили и сказали, что его дочь пропала, он ответил: «Сама придет и всех приведет, не беспокойтесь».
Еще помню, что я в детском саду на двери каталась. С разбегу прыгала на дверь и каталась.
Раньше в детский сад очень большие очереди были, и передо мной ребенка взяли без очереди. Отец привел меня в детский сад, раздел в коридоре, одежду на шкаф положил и сказал: «Беги к ребяткам, играй!» Я пришла, стала играть с ребятками, воспитательница заметила меня только через полчаса. Все поняли, кто привел. Стали звонить папе. Он сказал, что наша очередь пришла, но взяли других. На завтра повторилось то же самое. Пришлось меня оставить. В садике я не плакала.
Один раз у меня был неприятный инцидент. Я принесла хорошую игрушку – неваляшку небесного цвета с ласточками. В группе была девочка, у которой мама работала воспитателем. Эта девочка у меня игрушку спрятала, забрала себе. Я стала спрашивать: «Где моя игрушка?» Воспитательница хотела было забрать игрушку у дочери, а та устроила скандал. Воспитательница сказала: «Подожди родителей». Когда пришел папа, он, конечно, не стал забирать игрушку. Он сказал: «Мы тебе купим другую». Девочка унесла игрушку домой. Я первый раз почувствовала, что привилегии есть: раз мама здесь работает, она может делать такие несправедливые привилегии. Это было очень непедагогично. Я поняла, что со мной поступили несправедливо. Потом мы с этой девочкой дружили, даже фотографировались вместе.
Дома мы с братом вместе какие-то вещи творили, у него игры были мальчишеские: расческу в бумажку заворачивали, зажигали, чтобы летала эта штука, один раз чуть мне за шиворот не залетела, пахло сильно. Мама заходит: «Это что творится?» Побежала за нами с тряпкой. Она очень напугалась, что мы дом спалим. Агрессивности со стороны родителей не было никогда.
У меня подруг было много, все в семьях жили по-разному, я это видела. Особенно на детей действуют семейные разногласия, они очень переживают это. Я за подруг переживала. Вот подруга счастливая прибегает: «У меня папа непьяный пришел домой!» Она прямо от счастья прыгала. Я ее поддерживала. Переживала, когда кто-то уезжал, мы прощались. Я всегда за многое переживаю.
Я все время ездила в пионерский лагерь, мне даже было неважно, что поеду одна. Я находила всегда подруг в пионерском лагере. Брат только один раз в пионерский лагерь ездил, и то его папа раньше забрал. А мне нравилось. Я все время активно там себя вела. Газеты рисовала, в конкурсах всегда участвовала во всех, не скучала. Один раз заболела, отец хотел меня домой забрать, но я не поехала. Лето, где быть? Бабушка у меня была в черте города, двухэтажный дом, разнообразия не было. В лагере было интереснее. Там было озеро, когда было тепло, купались. В лагере свободы больше, мне очень нужно ощущение свободы.
У меня не было такого, чтобы мама куда-то привела меня за руку. Я сама выбирала, в какой кружок пойду. Ходила и записывалась везде сама. Сама ездила по городу на автобусе. Я только приходила домой и говорила: «Мам, я записалась в кружок». Я ходила в танцевальный кружок, мне нравились движения. Потом я ходила в театральный. В театральном кружке была долго. Вот насчет дисциплины — выучить вовремя текст или что-то – это было не всегда. Но выходила за счет импровизации, надеялась, что смогу выкрутиться. Один раз, когда я не выучила текст, меня преподаватель лишил роли. А когда стали пробовать других, все очень скованны были, а когда меня включили в эту работу, я все сделала естественно, эмоционально. Руководителю понравилось, он мне сказал: «Чтоб завтра выучила и пришла». Я поняла, что надо учить.
Я была не ленивая. Надо, так надо. Уроки делала все. Особенно любила литературу. Стихи наизусть учить любила, до сих пор помню. Учительница по литературе была хорошая.
Я всегда обращаю внимание, как одеты люди. Учителя раньше одеты были скромно. До сих пор помню, как одеты, были: юбки, пиджаки, блузочки. Помню, когда учительница по биологии сменила помаду. Она любила очень ярко красить губы, и вдруг сиреневый оттенок. Я это помню.
Учительница по английскому у нас была с сарказмом. Она могла сказать: «Ты улыбаешься, как майская роза в помойном ведре». Мы очень боялись, переживали, чтобы она про тебя чего-нибудь не сказала, не обидела. Она говорила это не со зла. Она говорила, потому что она была такая, но про нее плохо не думали.
Мне нравилось наряжаться и делать себе красивые банты. Любила шить на кукол. Я придумывала сама какие-то костюмчики. Сама сшила тряпичную куколку. У меня у одной куклы нечаянно на пластмассовой голове образовалась дырка. Я взяла, завязала капроновый бант и сунула в эту дырочку узелочек, и получился бант на голове. И все девочки раскаленным гвоздиком сделали дырочки в головах у куколок, чтобы можно было вставить бантик.
Однажды мне купили лакированные сапоги, а подружка ходила в резиновых. Мне даже было неудобно, но отказать я себе уже не могла в этом, они и на ноге сидели и вообще… Обязательно было нужно, чтобы одежда сидела хорошо.
С седьмого класса мы учились шить, лекала делали. У меня очень хорошо получалось. Я ходила в этих вещах, и никто не верил, что это я сама сшила. Было очень классно и все посажено по фигуре. Мама мне сразу отдала швейную машинку, а папа нашел электрическую педаль.
Если я шла в школу в туфельках на школьном каблучке, впереди бежали и кричали, что я пришла на каблуках. Я ходила с мамой выбирать форму. Выбирали: узенькая талия и юбочка в складку, и когда фартуком застегиваешь, все, как песочные часы, все соблюдено, это мне нравилось.
Сама стригла челку, добывала шампунь, в ту пору это было сложно. Посылала брата, он у меня красавец, у него волосы пышные были. Он пойдет в магазин, шампуня нигде нет, с продавщицей поговорит, девушка даст ему: «На, мой свои косы!»
С поведением у меня иногда было не очень. Последняя драка у меня была в восьмом классе, около школы. Я учителю при всех учениках сказала про мальчика, что у него есть нож. Мальчик мне сказал: «Я тебя убью». Я его сначала предупредила, чтобы он с ножом в школу не приходил и не махал им, он не понял, тогда я сказала учителю. Мы с девочками пошли домой и увидели его с мальчиком на углу школы. Все решили мальчишек обойти, а я пошла вперед одна. Я все равно пошла. Была драка. Мне разбили нос, дали под дыхало. Я назвала его трусом, потому что он один на один не вышел, взял с собой еще парня, и они вдвоем вышли драться с одной девчонкой. Ему было стыдно. Самое смешное, что в конце года он мне признался в любви и хотел со мной сидеть за одной партой.
Маленькими мы часто играли в куколки, и один раз мне попало платьице от куклы другой девочки. Я долго мучилась, думала: «Взять мне его или не взять?» Потом я его подпихнула, чтобы она не подумала, что я его украла. Я очень за это переживала. Она его хватилась, и я его тихо подложила. Ощущение было неприятное. Сомнений было много: «А, может, оставить? Все равно никто ничего не знает». Я видела, как она переживала. Я ей тихо его положила. Никто не знал, я никому не сказала и маме не сказала.
Я хорошо вижу, что происходит в отношениях, видела мамины переживания: у отца работа была такая – в милиции, мужчина видный, красавец. У моей мамы сильный характер, она унижаться, в чем-то разбираться, если что-то не так в поведении отца, контролировать его – этого никогда не было. Скажет: «Свободен, иди!» Я взяла пример поведения мамы для жизни.
Я всегда видела в классе, что происходило: кто кому нравился. Первый раз мне в любви признался мальчик в третьем классе.
В восьмом классе я организовала сводный отряд. Ко мне приходили с двух дворов, если не с трех. Я сама в ЖЭУ выбивала игры. Никто не поверил, что можно было там у них что-то выбить. Мячи, скакалки, бадминтон, кегли. Я пришла в ЖЭУ сказала, что организую сводный отряд, и они обязаны дать мне инвентарь. Они мне все дали. Самое интересное, что все это я сдала в том виде, в каком это осталось после лета. Они очень удивились. Я ответственная, расписывалась же за все.
В детстве у меня было ощущение счастья. Роль отца большое значение имеет, потому что отец меня во всем поддерживал. Даже когда однажды мне поставили кол по поведению, написали, что была драка — он сказал: « Ну что, будем теперь забор строить?» Хотя он в милиции работал, мог бы там… Ничего не было, я ему за это благодарна. Он сводил все в шутку: «Ну, хватит, наверное, там разбираться-то…»
Почему-то родители за меня были спокойны. Знали, что дорогу найду сама, с трудностями справлюсь сама.
Уроки делала сама. Меня мама пробовала контролировать до второго класса. Она около меня сидела: «Вот, пиши…» В конце второго класса я сказала: «Мама, не сиди около меня. Мне с тобой плохо, ты смотришь мне под руку. Я напишу сама. Хочешь посмотреть, посмотришь после того, как я уже напишу». Если было непонятно, объяснял брат. Если плохая оценка в дневнике, я ему говорила: «Распишись-ка мне в дневнике». Он мне расписывался.
Я чувствовала, что родители меня любят, они очень хорошо ко мне относились, мне это было очень важно.
Моему отцу его мать говорила: «Федюшка, ты у меня из всего СССР!» И отец мне говорил: «Танюшка, ты у меня из всего СССР!» Я была счастлива.
В восьмом классе мы с подругой лазили на крышу. У меня был двухэтажный дом с двумя подъездами, крыша покатая. Я узнала, что мальчишки за трубой сделали уголок, играли в карты. Там было здорово: ветки деревьев ложились на крышу, уютно. Когда ко мне подруга пришла, я ей говорю: «Слушай, полезли на крышу!» Вылезли на крышу, я первая лезла, подруге руку подавала. Сидели мы там, книжки туда взяли. Место действительно шикарное: небо, деревья – незабываемое впечатление было. Лазили три раза, до тех пор, пока нас из соседнего дома не увидели – там с тетечкой чуть плохо не стало. Она кричала, что она вызовет милицию и пожарную машину, нажаловалась родителям. Мама сказала: «Ты что, хочешь моей смерти? По крышам ходите!» Больше не полезли. Я же ни на что плохое подумать не могла, когда на крышу лезла.
На мне была уборка дома. Брат меня старше. Были половики. Чтобы его на сей подвиг сподвигнуть, я его ногами с дивана спихивала. На пол его сброшу, все с хохотом. «Все, пошли!» Мы выбивали половики, потом я мыла пол, потом расстилали половики. Маме я очень благодарна — не было такого, что вот в пятницу ты должна вымыть пол. Я могла это сделать в субботу, в понедельник. Она мне всегда говорила: «Ты же не у свекрови!» Я же все равно это сделаю, я обязательная.
Еще я ходила в художественную школу, целый год училась. Очень нравилось!
На меня никогда не кричали, не унижали, и поводов не было.
Один раз было такое дело: мама попросила подать банку томатной пасты. Я схватила, поторопилась, банка выскользнула и разбилась, и мама меня ругала, в сердцах кричала. Мне показалось очень обидно, и я подумала, что я никогда на своего ребенка не буду кричать за то, что он разобьет что-то. Ну разбилось и разбилось. Разве что-нибудь стоит слез ребенка? Ничто не стоит.
В старших классах, в школьном лагере, я была вожатой. После школы сомнений не было, куда идти, и я пошла в педагогический. Я детей хорошо вижу. Для каждого свой подход. Я с детьми очень хорошо лажу. Могу находить общий язык с мальчиками. Меня ребятишки все любят. Ставили спектакли в театре. И даже те дети, которые отставали, в этом участвовали.
Из многолетнего педагогического опыта я могу сказать: Нужно оценивать не ребенка, а его поступок. Плохо, когда говорят: «Ты, как папа, ты рохля, драчун…» Никогда не надо сравнивать. А вот сам поступок: «Ты поступил именно в этот раз…» Но сам-то он хороший. Ребенок должен знать, что он – хороший.
Каждый имеет право на ошибку: и взрослый, и ребенок. Только у взрослых ошибки другие. Вот, поступил ребенок нехорошо, а сам-то хороший, он знает, что его любят. И тогда все получится.
Иногда у родителей слишком высокие амбиции. Они хотят гордиться своим ребенком, требуют оценок, считают, что ребенок должен учиться лучше всех. Он ничего им не должен. Ему детство надо. Я говорила дочери: «Не переживай за оценку. Пройдет неделя, ты забудешь, за что ты ее получила» А вот то, как к тебе окружающие отнеслись, само напряжение – оно остается.
Когда родители ругают – потом забудется, за что ругали, а негатив останется. Когда начинают ребенка ругать, родители часто не допускают того, что он чего-то не понимает. Что значит не выучил? Надо понять еще этот предмет. Вот могло быть: не понял, был в плохом состоянии здоровья, что-то помешало, все может быть. Надо первопричину найти. И важно поощрять, что он может лучше учиться. А когда начинают ребенка гнобить, он слышит только давление, не может работать, не может раскрываться, он себя ощущает недостойным, ему плохо, он думает, что он никогда не достигнет того, чего достигли его родители. Такие дети начинают от родителей отступать, уходят в какие-нибудь сообщества, не всегда хорошие. Они могут это сделать до двенадцати — тринадцати лет, а после тринадцати может быть взрыв агрессивности.
Иногда агрессивность у родителей бывает. Бывает даже так, что родитель один раз поведет себя неуправляемо, а у ребенка после этого останется в памяти, что так страшно он прожил все детство, произошли сбои в психике.
Моя мама покупала мне книжки. Я очень любила читать. Мне выписывали «Веселые картинки», «Мурзилку», детские газеты. Я аккуратно все хранила. Разгадывала кроссворды, лабиринты. Я читала фантастику, исторические романы.
Такому ребенку нужны занятость, значимость, уважение, признание. Надо ему дать понять, что он делает важное дело, полезное дело. Вымыл пол: «Молодец! У нас чисто стало. Вот смотри, как ты мне помогла, молодец!» Наташа М.
Драйзеры – дети очень совестливые, очень переживательные. Если такого человека часто усовестливать, то он или может стать пофигистом или в его поведении будет слишком много высших точек эмоций и переживаний, таких, что «чекнуться можно» — ребенок может себя в чем-то завинить. Я не могла ничего себе позволить плохого, потому что: «Что скажут родители?» Я всегда пыталась быть лучшей, по крайней мере всегда находиться в первой десятке лидеров, чтобы маме не стыдно было за меня на родительских собраниях. Мне нужно было постоянно быть наверху. Мама говорила: «Завоевывай уважение учителя, потом будет легче». Нужно «головой стучаться», учить все, чтобы заметили, что ты человек ответственный, можешь работать, можешь выполнять поручения, задания. Для меня было главное, чтобы не было стыдно перед старшими, перед родителями.
Я не помню, чтобы я была плохой — плохой быть стыдно. У меня вообще не было в голове, чтобы что-то сделать наперекор родителям, наперекор тому, как что-то заведено. Допустим, положено, чтобы этот стул стоял вот так, и он будет так стоять, и я его всегда так поставлю. Я человек внутреннего порядка и организации. Сколько я себя помню, класса с четвертого, просыпаясь, я знала, что мне нужно встать в семь, успеть позавтракать, идти в школу, после школы успеть сделать уроки и после этого ехать на тренировку. Легкоатлетический манеж был далеко за городом. Я все время выстраивала план на день.
Я не могу сказать: «Да наплевать на все! И пусть вот тут будет грязь, и пусть вот этот стул стоит не здесь». Я не могу так. У меня тогда начинаются какие-то внутри противоречия. Я становлюсь сама у себя плохая. Я все время стараюсь быть очень правильной. Я не боюсь, что мне кто-то скажет, что я такая-сякая. Именно мне комфортно самой, когда я себя построила, подравняла, в какие-то рамки вставила, и я тогда очень спокойна. А когда, например, я думаю: «Надо это сделать», а потом это не делаю, то начинаю себя пилить: «А зря ты этого не сделала». Пилю, пилю, пилю. Сама собой недовольна.
Я училась хорошо, всегда на пятерки. Если я не могла решить какую-то задачу, то, мама рассказывала, что она приходила ночью, а я сидела, решала. Я не могла что-то не доделать, у меня возникало чувство вины перед самой собой, а ни перед кем-то. Раньше мне хотелось, чтобы родители гордились мной.
Я не могла нарушить дисциплину, была всегда очень положительная и обязательная. Со мной никаких проблем у родителей не возникало. Я в школе всегда была то старостой, то председателем совета дружины.
Помню, после восьмого класса мы должны были ехать со школой в Ригу, и меня по какой-то причине не взяли. Как потом оказалось, взяли ребенка завуча. Я пошла к этому завучу и сказала: «Почему? Я такая хорошая, председатель совета дружины, на конкурсе чтецов заняла первое место в районе, у меня одни пятерки». Я потом с этими учителями не здоровалась, а мама мне говорила: «Нельзя, воспитанные люди всегда должны здороваться». «Нет, меня обидели!» Я это долго-долго вынашивала, я была злопамятная, ходила и сама себе говорила: «Я хорошая, я вот такая, вот такая…»
Я борец, у меня было много проблем до тридцати лет, позже я помудрела. Когда была перестройка и началась безработица, я ушла служить в армию. Вот это было весело. Когда приходил каждый новый начальник, в течение полугода у меня с ним был конфликт. Причем были жесткие конфликты, и офицеры не могли понять, что происходило, они же привыкли командовать, а если он говорит не то, что надо — я не буду этого выполнять. По слову «Фас» я ничего делать не буду. Или ты мне аргументированно объясняешь, для чего это надо, или … Если я сама вижу, что это делать не надо, я буду доказывать свое! У меня было очень много конфликтов, и первые два моих начальника жаловались супругу: «Мы не знаем, что с ней делать!» Я столько слез пролила!
После тридцати я уже не высказываюсь так резко, подумаю, как это завуалировать, хитро сказать, что не буду что-то делать. Напропалую я уже не буду бороться. Меня совесть съест, если я стерплю что-то и промолчу. Я могла орать, ругаться, если кто-то кого-то рядом обидит несправедливо. Я могла пойти к командиру и сказать: «Вы что, дураки? Зачем человека обижаете? Она специалист хороший!» Вот это во мне есть. Это было всегда. И в детстве это было всегда.
Такого ребенка за все надо хвалить. Я у своих родителей была хорошая, не доставляла им хлопот, но они никогда мне не говорили: «Ты такая молодец, такая умница». Меня это обижало.
С таким ребенком нужно разговаривать. Говорить, говорить, говорить. «Почему ты так сделал, а не так? А я бы не так сделала, а вот так». «Ты это сделал, у тебя что внутри? Тебе это приятно? Ты человеку сделал больно». Со мной никто не говорил.
Родителям к такому ребенку надо быть ближе, чтобы он выливал душу, у него всегда много внутренних переживаний. Когда с таким ребенком говоришь на психологические темы, он к этому привыкает, у него возникает необходимость выговариваться, а это очень важно – не нужно носить в себе. Периодически надо «наговориться по душам», со временем много накапливается, причем на абсолютно разные темы.
У меня в детстве была подружка, у нее мама была буфетчицей, она была очень яркой по тем временам. Она обо всем говорила с дочерью. Моя подружка приходила и рассказывала нам, что мама ей рассказывает все о женской физиологии и обо всем, всем, всем… И объясняет много, и душевные переживания обсуждает с дочерью. А мне мама не рассказывала ни о чем: ни насчет мальчиков, ни насчет полового созревания, ни насчет поведения с подругами…
Иногда, бывало, мама говорит: «А что к тебе Ира не ходит?» «Я с ней поссорилась». «Ну, помиритесь», – и все, разговор закончен. Вот было так.
Со мной надо говорить, мне надо выговариваться.
Этот ребенок – борец, сейчас я думаю, что такого ребенка родители должны учить подавлять себя, потому что жизнь такая, что его действия бумерангом ему могут вернуться! Например, у моего сына были конфликты с учителем математики. Я ему сказала: «Тебе аттестат нужен, надо в институт поступать. Решай задачи так, как сказала учительница!» Надо говорить такому ребенку: «Смирись, отпусти ситуацию. Не все «кулаками» разберешь!» Не всегда надо идти на конфликт с человеком, доказывать ему что-нибудь иногда бесполезно.
У меня в детстве все люди были хорошие, но я многое видела в отношениях. Если, например, кто-то на кого-то наябедничал, то такой человек просто для меня переставал существовать. Я хорошо видела всех в школе – кто какой, и не со всеми была близко дружна, но со всеми была в хороших отношениях. Всегда была кем-то: председателем отряда, комсоргом, но я ни с кем в школе близко не дружила, да мне и некогда было, потому что у меня все время были тренировки.
Я никогда не буду общаться с необязательным и неорганизованным человеком, мне с таким вообще тяжело. Если, например, человек наобещал и не сделал или мы встречаемся, а он опаздывает. У нас была одна девочка, все ее ждали, а я уходила. Для меня этот человек неприемлем. Я никогда не буду общаться с человеком, который во всех людях видит только плохое и об этом говорит: «Она такая толстая, да еще надела такое платье…» Не могу общаться с таким человеком, мне этот человек неинтересен.
Мне были интересны те, с которыми было что-то легко организовать. «А давай съездим туда?» «А давай!» Однажды спросили разрешения у родителей, поехали в новый микрорайон посмотреть, как там.
Я много читала, мне было интересно в библиотеку вместе пойти. У меня была подруга, мы уже были взрослые девчонки. Мы каждое воскресенье ездили с ней на рынок, покупали продукты и готовили по кулинарным книгам. Мне интересно было с увлеченными людьми, которые занимались интересным делом.
Такого ребенка следует втягивать в разную практическую работу, зажигать в нем интерес ко многому.
Мне лучше, чтобы мир был без изменений, я консерватор. Я переживала за все неизвестное: «Как там будет на контрольной?», хотя у меня подготовка была обычно очень хорошая. У такого ребенка очень много переживаний. Было бы хорошо, если бы он был близок с родителями, делился бы с ними переживаниями, а они его выслушивали и поддерживали.
Я переживала за все, была очень ответственная, постоянно тряслась за контрольные, за экзамены. Хорошо, если бы со мной поговорили в этот момент. «У меня завтра контрольная, я переживаю». «А за что ты переживаешь? Ты по какому-то определенному моменту переживаешь или вообще? Может, ты не доработала в чем-то? Ты этот предмет знаешь, у тебя по нему четыре, значит у тебя незаслуженная четверка? Проработай вот этот параграф».
Когда ребенок учится в школе — это его фронт, за который он отвечает, и туда нужно прикладывать все силы. Послаблений не давать, типа: «Ничего страшного, ну получишь ты тройку или четверку…» Вот такого этому ребенку не надо. Если ты стабильно учишься, значит у тебя должны быть стабильные оценки, потому что это показатель твоего труда. Родитель говорит: «Я ведь за свой труд получаю деньги, а ты за учебу оценки. Значит, нужно побольше поработать». Если родители будут давать послабления, то такой ребенок может расслабиться так, что потом начнет быть пофигистом во всем остальном. Мама сказала: «Ничего страшного», и я успокоилась, и мне все равно, учить – не учить.
У нас родители поддерживали порядок в квартире во всем, и я так воспитана, что невозможно сесть делать уроки, когда кругом грязь, на столе бардак. Невозможно зайти на кухню и спокойно попить кофе, если там с вечера стоит невымытая посуда, некомфортно, сразу поднимаются нервы, портится настроение. У каждого в семье были определенные обязанности. Папа выбивал ковры по пятницам, мы с сестрой мыли пол. К возвращению мамы с работы квартира была убрана. Мама готовила ужин. Так мне было очень комфортно. Такому ребенку нужны четкие обязанности по дому.
По спорту: я занималась легкой атлетикой, но бегать на длинные дистанции я не люблю, бегала спринт. Мне нравилось играть в волейбол: общий эмоциональный фон, когда ты чувствуешь своего партнера.
Такому ребенку очень важно, чтобы была красивая одежда. Я никогда не выйду из дома, если какое-то несоответствие: сумка – юбка – туфли, или еще что-то. Никогда не выйду с облупленными ногтями. Маникюр, педикюр – это у меня то же самое, как почистить зубы. Я не могу быть некрасивой, несобранной.
Цвета мне нравятся колоритные, яркие. Мама всегда прислушивалась к нам, детям, и никогда ничего не покупала на вырост. Меня всегда хорошо одевали, в добротные, дорогие вещи. У папы была возможность доставать такие вещи, тогда были времена дефицита. Помню, у меня были импортные сапоги за сто двадцать рублей, по тем временам это было очень дорого. Очень важно хорошо одевать такого ребенка.
У нас дома деньги всегда лежали на одном месте, и мы знали где. В семье было так: если надо купить крупную вещь – в одном месяце папе покупаем костюм, в следующем месяце мне что-то крупное…
Если пойдешь в магазин, что-то увидишь, захочется, но думаешь: «А не навредит ли это бюджету семьи?» В такие минуты я мучалась совестью.
Мне нравится повеселиться, поплясать, подурачиться, погулять по большому городу среди красивых людей, сходить куда-то в интересное место. Помню, я прилетела с Дальнего востока и организовала одноклассников – мы ходили в театры, в кафе. Общение мне очень нужно. Посидеть, поболтать, потрепаться, посмеяться, поподкалывать друг друга.
Такому ребенку нужны подружки и друзья. Мы никогда не тусовались, как сейчас говорят, у нас дома, хотя у меня достаточно добрые родители. Мы всегда собирались у двух девочек. Я думаю, что подружек нужно привечать.
Я люблю танцевать, такого ребенка следует отдать в танцы.
Я люблю музыку, мне очень хотелось играть на пианино. Это была моя мечта, но родители не могли купить инструмент. Предлагали баян, но баян было непрестижно. Я добилась своего. В педучилище есть обучение игре на пианино, я играла. Родители меня не слышали в том, что я хочу обучаться музыке. Они все к деньгам приравнивали – они не могут позволить себе купить пианино.
Престижность для Драйзера – это важно. Было престижно на тренировках бегать в пумовских кроссовках. Если мы тренировались в крутом манеже, где члены сборных команд собирались, конечно, там нужна была и одежда крутая. Мне было престижно, что мои родители объездили весь Советский Союз, каждый выходной они выходили в люди – в театр, в ресторан. У мамы была библиотека очень большая, и я могла кому-нибудь сказать, что у моих родителей вот такая библиотека.
Я с детства считала, что во всем права, что бы мне ни говорили. Я умная.
Я ко всему скептически относилась, если это не подтверждалось фактами. Когда мне говорили: «Там есть такой человек!» «Да вообще такого быть не может!» – говорила я, если это где-то не было написано, а слухи просто какие-то, то я говорила: «Что ты врешь? Где ты это прочитала? Дай факты!» Мне все нужно конкретно. Если мне сказали, что это информация из газеты или из телевидения, вот это тогда на самом деле так, а все остальное – сплетни, ты мне – я тебе, испорченный телефон — такой информации я не доверяла. Мне нужны факты, и это касается всего. С таким ребенком надо разговаривать языком фактов: это было тогда, там-то, напечатали там-то. И он будет верить, а простым слухам верить не будет. Слухи меня не устраивали ни в детстве, ни сейчас. Меня прямо бесило: «Что вы все придумываете?!»
Мне маленькой нужно было объяснить, для чего нужно делать то или иное дело. Я должна понять, что я делаю, для чего это нужно. Если бы мной жестко командовали, я бы противилась, было бы противоборство. Но если я вижу, что что-то делать нужно, я буду это делать, даже если мне и прикажут. А если я не вижу, для чего что-то делать, и мне не объяснят – просто так я этого делать не буду. Мне нужно объяснить, для чего это нужно, что дальше из этого получится. Ребенка нужно попросить, он много может работать, особенно для близких.
Вот иногда общаешься с ребенком, и сразу можно сказать, что его родители только тем и занимаются, что сплетничают и обсуждают людей. Бывает, что маленькие девочки настолько копируют презрительные родительские интонации… Я со сплетниками не буду общаться, мне с ними тяжело и неинтересно.
Если мне человек близок и дорог, а сделает какой-то поступок, который можно осудить, я скажу: «Как она могла!» А потом я начинаю этого человека оправдывать. Если мне человек очень комфортен, я боюсь его потерять, я его оправдываю.
Мне не хватало с мамой секретов, душевного общения. Ребенок должен свои секреты рассказывать кому-нибудь из взрослых, маме или папе. Я папе как-то сказала: «Мы пошли в поход, у нас там будут мальчики». Мама бы меня туда никогда не пустила.
Если был конфликт с учителями: «Пап, сходи, вызывают». Было такое – мальчику я дала в нос. Он весь такой больной, мама ходила, кормила его манной кашей, чтобы его не расстроить, все учителя ставили ему четверки и пятерки. Меня это возмущало.
Но папа есть папа, а с мамой никогда такого контакта не было. Мама считала: накормлена, напоена, учишься хорошо – что еще надо? У нее никогда не было гордости за меня: «Вот у меня дочь, она занимается спортом, она такая…!» Мне хотелось, чтобы мной гордились. Ребенок должен чувствовать, что мать гордится им, он ведь такой хороший! А она наоборот: «Все нормально, так и должно быть!»
Помню, тетки на лавочке сидели возле подъезда, и среди них были женщины, которые говорили про своих детей: «Ой! Я ей такое платье купила!» Я не помню, чтобы моя мама говорила про меня что-то такое, а мне хотелось. А она: «Вот такая-сякая, не помыла пол». У моей мамы нет до сих пор: «Ну ты даешь! Ты молодец! Может, тебе чем помочь, чтобы еще лучше было?» Вот этого у матери не было, а мне было надо. Мне надо, чтобы за меня радовались, чтобы было куда двигаться – выше, престижней.
В детстве такой ребенок больше делает для родителей, чтобы они оценили. Если они будут ценить, возвышать, то еще движение вперед пойдет. Таким детям стоит говорить: «Ты самый красивый, ты самый умный», а не так, что все равно, как я напишу эту контрольную, как оденусь… Татьяна В.
На меня нельзя было кричать. Я всегда маме говорила: «Говори со мной ласковым голоском!» В приказном тоне я не терпела. Со мной нужно было ласково, если попросить – я все сделаю.
Я тянулась к тем, кто говорит ласковым голоском. Например, гуляет мама с маленьким ребенком – я к ним тянулась, если там мама разговаривала ласковым голосом. Страшно любила угодить, если нуждались во мне. Если меня просили, я всегда шла навстречу, но стоило мне сказать: «Иди, делай!» – все, я не могла. Постоянный дух противоречия. Не терпела никакого насилия ни в чем.
Я по нутру очень медлительная. Делаю все медленно, но аккуратно. Если я видела, что кто-то делал швырком-пинком, не выносила этого. Мне всегда хотелось переделать, сделать по-хорошему. Мама у меня шустрая была: «Ах, ты еще посуду не вымыла?» А мне еще только дали задание убрать постель, я не успевала, мне же надо было все разгладить. Я не выносила ее всплесков, начинала бычиться: «Я с тобой не дружусь», — и уходила в себя. Я очень страдала от этого, потому что мама меня не понимала. Ей нужно было дождаться, когда я сделаю одно, потом попросить сделать другое. Если наваливали много дел, я не могла ориентироваться, за что хвататься, нервничала, и мне было плохо от этого. Не было последовательности в просьбах, а она мне очень нужна. Я по нутру не шустрая, а конкретная, мне нужно все разгладить аккуратно, не торопясь. Суету я не выношу. Почему начинается суета у ребенка? Родители очень не последовательны в своих просьбах или в выражениях того, чему они хотят его научить. Мама: «Ах, ты еще…!» Все, у ребенка заклинивает, он не знает, за что браться. Я всегда тянулась делать все по порядку. Я могу одновременно делать много дел, но при этом все доделываю до конца. Должно быть разнообразие дел, но когда меня подгоняют, я не могу, выбиваюсь из своей системы рациональности. Ритм работы я определяю сама.
Мне никогда не было скучно, я много во что умела играть. В детстве я любила устраивать дом, как дизайнер. Я люблю шить, наряжаться. Почему я сторонилась детей? Мне не нужны были подружки, потому что я чувствовала, что они навязывают свое: «Давай вот так!», а я так не хочу и их сторонюсь.
За мной заходили в школу, зачем? Им скучно, я не понимала, что такое скучно, всегда могла занять себя делом. Я никогда не считала себя лидером, но поняла, что люди ко мне тянутся, а я выборочно смотрю, кто мне интересен. Долго я никого не выдерживала. Первое восприятие человека: красиво – некрасиво. Если некрасиво – мне не надо. На первом плане всегда была эстетическая красота.
Я могла спорить, потому что в споре рождается истина. Я знала, как надо, и спорила, но после этих споров мне становилось плохо. Потом я стала прятаться от таких раздражителей.
Не терпела никакой несправедливости, вранья. У меня правда во всем преобладает. Малейшая хитрость, непорядочность в людях – я страдаю, мне с детства от этого плохо.
Когда мама начинала хитрить и говорила, что надо что-то сделать как бы для моего блага, я говорила: «Не обманывай меня! Ты приучала меня к правде! Зачем ты со мной хитришь? Я так не хочу!»
С мамой я всегда делилась, но, при всем при этом все время мне с мамой было очень трудно, потому что в моем понятии мама грубоватой для меня была. Со мной рядом нужно было всегда думать, что ты говоришь, как говоришь, в какой интонации. Я очень страдала от этой зависимости. Малейшая грубость от учительницы – не буду учить предмет, но если я в тебя влюбилась, как в учительницу, буду с утра до ночи на пятерки учиться, только и учить твой предмет.
Если у меня есть к человеку расположение, чувство любви – я буду делать все, что бы он ни попросил. Попроси в два часа ночи – в два часа ночи сделаю.
Я влюблялась, если ко мне искренне теплое отношение было, с любовью. Я чувствовала, что это искренне. Если ко мне подлизаться кто-то хочет – я моментально это чувствовала, и мне неинтересно было.
Мне нужны забота, внимание, но если сегодня обманули, завтра обманули – мне этот человек становится неинтересен. Мне можно ничего не говорить, но я избегаю таких людей, понимаю, что ничего не могу сделать с собой, так как к душе — он не мое. Я могу с ним общаться, он об этом не узнает, но это не мое.
На одежду, на внешний вид я всегда обращала внимание, сама одеваться любила. Я рано начала шить, модничать. Ни с кем никогда не конкурировала. С одной стороны, комплексы были: вот, я некрасивая, у меня длинный нос, фигура вот не такая, а с другой стороны, всегда была уверена, что одета хорошо. Могла одеться и себя преподнести в любом возрасте.
Когда я ходила в начальные классы, то знала, какой длины у меня должно быть платье. Мама мне говорила: «Давай сошьем, чтоб хватило на много лет». «Нет, я не буду носить! Ни за что! Это некрасиво!» Я все равно настою на своем. Если она что-то купила, не посоветовавшись, и старается мне навязать – ничего не получится у нее. Мне нужно было, чтобы все идеально сидело.
Когда мама мне скажет: «Вот, так делать нельзя…» Эти фразы в меня западали больше, чем какое-то насилие. Совесть у такого ребенка – оголенное место. Я очень страдала от того, как со мной говорили, особенно интонация играла роль. Мама тихо могла сказать: «Вот так девочки не поступают, так некрасиво». Скажет тихо, а я не знаю, куда мне от стыда деваться. Если бы она закричала, я бы так не реагировала.
Я помню, мама сказала: «Женщина не должна ни крепких напитков пить, ни пива, ни водки». Я на всю жизнь запомнила. Сразу какое-то отторжение от всего возникло. Я всю жизнь это презирала, и если женщина пьет пиво, для меня это плохо. Я была очень-очень строга к себе и в то же время очень независима ни от чьего мнения. На меня было трудно повлиять извне. Я общалась с девчонками, которые вели себя по-другому, не так, как я. Я знала: « Вот так я делать не буду!» Мне не нравилось, когда ругались матом, мне не нравилось, когда курили. Я стояла, смотрела и говорила: «Вот так я делать не хочу». Меня трудно было заставить выпить, я боялась этого. Я слышала, что девчонки могут привыкнуть гораздо быстрее, и на меня это тоже влияние оказывало.
Примером мне были мои родители. Дома никто никогда не ругался. А меня мама могла ругать всяко, для меня это было самое страшное. Если я приходила вечером не в девять часов, а полдесятого, она выходила и начинала на повышенных тонах: «Ты чего вовремя не пришла?» Меня все… Колотило и трясло, для меня это было наивысшее оскорбление. А надо было, как я сейчас думаю, выйти и тихо сказать: «Тань, ты не забыла, что тебе в девять домой?» Я со стыда бы сгорела перед ней, не перед улицей, а перед ней. А при приказах начинает срабатывать обида, обиду я высказывать не могла, и в шестнадцать лет у меня определилась щитовидка. Я понимала, что меня всегда подавляли.
Когда маме было восемьдесят лет, она расплакалась и сказала: «Мы же так воспитаны, что не принято было показывать свою любовь к ребенку, я даже стеснялась тебя по голове погладить». А я говорю: «А я всю жизнь думала, что ты меня не любишь, как ты меня стегала словами…»
У меня всегда было свое мнение, а она хотела его переломить. «Сделай так, а не иначе!» «А я буду вот так делать!» «Нет!» Ей надо было, чтобы я подчинилась, а я не могла подчиняться. Я плакала и говорила: «Я хочу сказать «да», но у меня не получается, и я говорю «нет». Я справиться с собой не могла. Я так реагировала на ее приказы, на ее жесткую интонацию – протест шел. Со мной мягко надо, договариваться надо. Я же совестливый человек.
Однажды я решила сделать ей приятное. Думаю: «Сейчас пойду помою посуду, все положу на место, будет все красиво». И вдруг, пока я шла к кухне, она мне кричит: «Быстро! Помой посуду!» Я уже иду в слезах, эту посуду видеть не могу, делать ничего не хочу. Говорю: «Не буду делать!» Я страдала, сломана была, все… Она меня опережала своими приказами. С ребенком так нельзя. Надо было со мной по-хорошему, я бы наизнанку вывернулась.
Но у нас было и близкое общение. Я без мамы жить не могла. Пионерский лагерь я ненавидела, потому что хотела к маме, больше ничего не хотела. Все время была немыслимая привязанность к маме. Я делилась с ней абсолютно всем. Для меня мама была все: в кого я влюбилась и все-все-все рассказывала ей.
Когда я уезжала куда-то, мне там было плохо, хотела к маме. Мы вот сейчас разругались, я ушла из дома, звоню по телефону, прошу прощения: «Мам, я тебя люблю, без тебя не могу, прости меня». Она: «Да, я знаю, и ты меня прости». И в детстве так же. Я поупрямей, конечно, была, все не высказывала, потому что маленькая была, но все время к маме, все время к маме… Маме я все время доверяла – все рассказывала, ябеда была немыслимая, все, что происходило: кто обидел, кто – что сказал, кто – чего, как вести себя, все я рассказывала маме. Вот у нас в детском саду была одна девочка, дочка начальника какого-то. Она приходит, а воспитательница с ней: «Сю, сю, сю». А нас била линейкой по башке всех маленьких. Я жаловалась маме. Мама говорила, что если будет с ней ругаться, то мне будет еще хуже. Я видела, сколько вокруг несправедливости.
С детского сада я была влюблена в одного мальчика. Всю жизнь я его любила, он даже знать об этом не знал, я любила его тихо, мирно, и все. Для меня очень важно любить.
Но я всегда была независимой, для меня дико было за мальчишками бегать, показывать вид, что я в них влюблена. Могла маме сказать, какие бы отношения у нас с ней не были, но больше никому. Я все держала в себе, все скрывала.
Она меня отчитает: «Ах, ты поступила там!» Я замкнусь, но потом все равно долго не выдерживала и рассказывала доверительно. В отношениях с мамой я получала наставления. Она единственную фразу могла сказать, и я ее на всю жизнь могла запомнить. Чем чувственней была сказана эта фраза, тем глубже она в меня входила. Она могла сказать: «А я бы на твоем месте мужчине звонить ни за что бы не стала». Мне становилось очень стыдно.
Когда мне было лет пять-шесть, меня все время привозили отдыхать в деревню к дедушке, детей было там много, я командиром была. Однажды мы гуляли, кидались чем-то и мне попали камнем в лоб. Я пришла и жалуюсь: «Дедушка, почему Тамара в меня кинула?» Дедушка вызывает Тамару, а та говорит: «Это не я, это она сама». Я вытаращила глаза и обалдела. Думаю: «Как так можно? Это же все неправда!» Помню, как мне было плохо. «Почему так обманываешь? Ты неправду говоришь!» Я чуть не задохнулась от такой несправедливости.
Когда я вижу, что человек открыто врет, мне захлестывает от боли. Очень тяжело было, когда человек нашкодит что-то и в твоем присутствии сваливает или на тебя, или на кого-то, или отказаться может. Это у меня на всю жизнь запало. Я сейчас не возмущаюсь, просто проглатываю и говорю: «А теперь я знаю, на что этот человек способен» и закрываюсь перед ним.
Для меня чувство совести на первом плане стоит. Не люблю хитрить, не люблю приспосабливаться, у меня нет гибкости: обвести и вывести — у меня этого нет. У меня или правда, или ложь. Видела много подлости, когда человек говорит одно, а делает совсем другое или свалит на другого.
Если я даю слово – выполняю, а если человек поступит по отношению ко мне по-другому, значит, я могу к нему поступить примерно так же. Если человек где-то свое слово не сдержал, значит, у меня особых обязательств перед ним нет. Я помню, мы собирались с одной приятельницей ехать куда-то, а мне утром рано надо было на рынок. Мне не захотелось ехать с ней, и она меня так отстегала словесно: «Я с тобой больше не дружусь, потому что я тебя ждала, а ты не приехала». Я запомнила это на всю жизнь, больше у меня таких поступков не было. Она меня вылечила. Но она сама мне дала повод для того, что я смогла к ней так отнестись. Я сама первая никогда не сделаю такого поступка. Если меня осудят, я затаюсь и что-то сделаю человеку, это не месть, а дать попробовать. Получи сегодня то, что ты вчера сделала со мной. Завтра я тебя мордой по асфальту так же протащу. У меня нет чувства мщения со злобой, но я могу окунуть или дать почувствовать: ты сделала – мне было больно, ты даже не догадалась, что мне было больно. Я тебя через год, через два, через день — все равно тебя прокручу в этой же ситуации, когда она сложится.
Я раньше очень долго помнила обиды. Сейчас я понимаю, что надо отпускать. Мне мама на Новый год подарила кукольную кроватку складную, все принадлежности очень красивые, атласное одеялко – все это было японское. Мы дружили с одной девочкой. Я прихожу к ней, она мне показывает мою кроватку, все постельные принадлежности и говорит: «Вот, мне мама купила». Она у меня украла и мне показывает это. Я не могла забыть это очень-очень долго. А когда я сказала ее маме, что она у меня взяла, она ответила: «Не может быть этого. Это наша вещь!» Когда я маме рассказала это, мама ответила: «Бог с ней, забудь. Но ты уже знаешь, что домой ее пускать не нужно». Вот так меня мама учила, а не шла доказывать кому-то, что у ее дочери украли, как это бывает, или выходила бы и срамила кого-то: «Ах, ты вот там!» и таскала ее за косу. Нет, она мне все время говорила: «Бог с ней, это на ее совести». Я не могла себе позволить такого, чтобы не здороваться с этой девочкой, а внутри ее выбросила, для меня она не существовала больше. Я с ней общалась, разговаривала, но знала, что она непорядочная. Мы были тогда в четвертом классе.
Было иногда и такое: придут, поиграют, потом я эти игрушки вижу у кого-то. Я говорю: «Это же мои игрушки!» «Нет, это не твои». Я не буду выдирать. Я всегда накручу себя и говорю: «Я этого человека не люблю, он для меня не существует». И по жизни так же.
Мне среди людей долгое время находиться трудно. У меня все время конфликт в душе. Они не знают об этом конфликте. У меня внутренний конфликт. Я живу всю жизнь обособленно. Почему? Потому что я настолько глубоко чувствую и вижу людей. Вижу: свой-чужой. Негатив вижу, приспособленчество перед кем-нибудь, я это презираю, но показывать это нельзя.
Я уходила, и у меня складывалось, что дружить-то практически не с кем было. У меня не было друзей. Я не понимала, что такое подруга, в них не нуждалась никогда, была сама по себе.
Задача родителей — научить ребенка не зацикливался на недостатках людей, уметь их прощать.
Если ребенок идет с обидой к тебе, говорит о ком-то, что тот плохой, маме нужно сгладить ситуацию и сказать: «Ну что ты, они просто такие, не обращай внимания».
Одна подруга сбегает, купит платье и показывает мне, а я знаю, что у меня увидела, но скрывает. А мама мне говорит: «Дочка, да ты гордись, на тебя смотрят и подражают, значит, ты им нравишься, ты для них как эталон».
Если идет негатив от ребенка в чью-то сторону – этот негатив нужно перевернуть в позитив, оправдать этого человека и все объяснить. Ведь мама у маленького ребенка – авторитет. Она скажет про кого-то: «Нет, моя хорошая, она же, там, бедная, несчастная, ей хочется, а она не может, поэтому так сделала. Ей стыдно, но она взяла твою игрушку, значит, мама ей не может купить, ну и отдай». Нужно, чтобы ребенок отпустил ситуацию, простил человека, иначе ребенку будет тяжело, он будет уходить от всех, будет один.
Очень важен для меня был пример отношений в семье, как папа с мамой относятся друг к другу. Когда ты это видишь, так и будут складываться отношения в твоей семье. У нас папа никогда не повышал голос на маму. Мама всегда уважительно к мужчине относилась.
Папа любил общаться с женщинами. Я видела, как он сухо ведет себя с мамой и по-другому с остальными. Я ненавидела всех баб. Я говорила, что возьму автомат и всех расстреляю. Эта была детская драма – я это видела в семье. Я раздваивалась немыслимо: любила папу и любила маму. Для меня эти страдания были немыслимые. Я старалась их как-то соединить: «Папа, пошли купим маме подарок». Как я страдала, ужас. Я спрашиваю его: «Пап, а почему ты с чужими женщинами весело разговариваешь, а с мамой почему-то так не говоришь?» Потом я во всем разобралась. Они разошлись, и мне снится сон, что они сошлись. Я говорю: «Мам, я не хочу, чтобы вы сошлись».
Когда стала взрослой, я нашла папу, нашла с ним контакт и говорю маме: «Мам, каким бы отец ни был, он отец, и я должна с ним помириться. Ты должна его простить, у него на то были свои основания».
Я всегда читала массу психологической литературы, всю жизнь этим увлекаюсь, пытаюсь во всем разобраться. Мне это очень интересно. Я психолог по нутру. Чувства людей вижу, мне только посмотреть, и я знаю, кто чем дышит. Если я вижу где-нибудь, что мама раздраженная и начинает ребенка терзать, обязательно влезаю и говорю: «А давайте с ним вот так». Если мама терпеливая, она выслушает. Ребенок часто нервничает, потому что мама нервничает. Говорю: «Его только пожалеть, я это вижу, по себе просто знаю». Я часто говорила: «Мама, ну пожалей меня!» Если меня кто-то обидел, я всегда говорила: «Проси прощения. Если не попросишь прощения, я с тобой не дружусь». Вот так у меня всегда. Попросил прощения — все, мне больше ничего не надо. Мне нужно, чтобы кто-то в отношениях протянул мне руку, кто-то меня чувствовал и понимал в моих переживаниях. Мне трудно было это сделать самой. Если находился такой человек – я очень была благодарна, начинала оттаивать, начинала доверять, раскрываться.
Если человек сегодня долбает, завтра долбает, послезавтра долбает, я все терплю, терплю, глотаю, глотаю, потом я просто взрываюсь про себя и ухожу и объяснять ничего не буду.
Вот так я развелась. Обман постоянный, приспособление какое-то, вранье было. Скандаль, не скандаль, что толку-то? Я чувствую: меня не любят. Нет того, чего мне хочется. Чего тянуть? Я села, взвесила все и сказала: «Все, хватит». Как бы мне тяжело ни было, потому что любила его, я ушла, нашла в себе силы и ушла, разошлась с ним. В экстремальной ситуации я могу быть очень сильной – закусить удела и делать так, как нужно. Когда человек тебя не уважает, когда с тобой не считается, когда прячет от тебя деньги, когда изменяет тебе, и ты это видишь – все, финиш!
Такого ребенка нужно развивать со всех сторон, водить в кружки, но только не насильно. Малейшее насилие, и я отрицала все. И наоборот, если меня папа не брал на лыжах – вот все, я хотела только на лыжах.
Чтобы почувствовать ребенка, нужно посмотреть, как он в разных ситуациях к чему относится: звучит музыка – хочет он танцевать или нет. Если вы занимаетесь рукоделием, не нужно его заставлять: «Садись со мной», — если ему интересно, сам подойдет. Когда мама заставляла каждый день меня вышивать – я возненавидела это. Она от меня прятала швейную машинку и не давала мне шить. Я перерезала все, перекроила все. Мне очень хотелось шить себе. Она обалдевала и говорила: «Кто тебя научил?» А у меня интуиция какая-то была. Я уже в шесть лет знала, как пройму сделать для куклы.
Не нужно такого ребенка никуда насильно толкать и тянуть. Вот ты собираешься повести ребенка куда-то и схитри: если ребенок потянется за тобой и ему понравится без насилия, если он заинтересуется, он пойдет. И выбирать не надо, чем заниматься. Надо то, что ему хочется.
Готовишь ты у плиты, не заставляешь его, пускай он ходит: «Хочешь поиграй». Вот он подтянется и будет готовить. Если меня всегда заставляли, то картошку чистить, то помыть посуду… Я возненавидела кухню, как не знаю чего. Я ненавижу ее до сих пор. Но если у меня появился любимый человек, я готовила завтрак, обед и ужин – делала ради любимого человека все свежее.
Если такой ребенок нашел контакт в отношениях, любит он кого-то, а в отношениях нужен теплый взгляд, мягкая интонация, он для этого человека сделает самое нелюбимое для него действие. Вот если этот человек любит шить, а я его люблю, значит, около него сижу и учусь этому.
Чтобы ребенка мягко воспитать, должна быть материнская хитрость и ум. Дети очень неустойчивы в своих желаниях, нельзя сразу почувствовать, то ли шить он любит, то ли еще чего. Если родитель что-то умеет и делает это сам, задача родителя передать свои умения, но делать это надо с хитростью, без давления.
Папа у меня занимался тем, что приемнички собирал. Я садилась около него, он покажет мне детальку, говорит: «Что это такое?» Я отвечаю: «Сопротивление, диод…» Я все знала наизусть. Никто меня насильно не забивал этими знаниями. Я хотела к папе ближе быть, подлизаться, угодить ему, около него и сидела. Все у этого ребенка зависит от отношений. Главное – это отношение родителя к ребенку. Если он проявляет свою любовь, не сю-сю, пу-сю, а с умом, включает чувства, все будет хорошо.
Как ребенка повести куда-то? Вот, например, пошла мама в бассейн: «Вася, пошли со мной в бассейн, если хочешь». Можно рассказать в ярких красках, как там хорошо плавать, да там еще тренажерный зал: «Ой, а мышцы у меня какие будут!» Я вот на это клюю. У меня есть еще такое: «Как это – кто-то что-то умеет, а я не умею? Это как же?» Я на роликовых коньках не умела — нашла роликовые коньки, встала, попробовала и удовлетворение получила. Горные лыжи: кто-то там умеет, а я не умею? Я поехала и сделала вид, что всю жизнь на горных лыжах катаюсь, и у меня получилось.
Зацеплять такого ребенка нужно своим примером, это получится, если родители – авторитет у ребенка, если есть контакт в отношениях. Он подражает родителям, потому что он их любит, ему хочется показать им, что он умеет.
Я помню, как меня заставляли мыть пол: «Это почему ты плинтус не протерла?» «Я так не хочу!» «Ну-ка, давай переделай!» Я капризничала, но переделывала. А потом, когда я все приберу, а мама вытащит что-то из ящиков, потом все запихает назад, я говорю ей: «Ты меня учила чему? Почему ты так в ящик кладешь?» И она начинает все переделывать. А я слежу. Ты же меня научила делать хорошо, значит и сама должна делать хорошо. Важен пример родителей.
Мне всегда хотелось наладить отношения между людьми, помирить их, объяснить одному, что он хороший, и другому, сгладить углы, наладить мосты. Уравновесить отношения.
Однажды я пришла домой и жалуюсь: «Папа, меня мальчишка ударил!» Папа: «Хватит жаловаться, возьми палку и отдубась его как следует!»
Я себя переступила, схватила палку и его ударила. Потом страдала от того, что почувствовала, как ему больно. Отец меня насильно толкнул на это. Но это не мое, у меня начинаются угрызения совести, страдания. Нельзя такого ребенка настраивать на жестокость.
Я всегда знала, что хорошо, что плохо. Я была очень самостоятельная. В одиннадцать лет меня уже посадили одну на теплоход до Астрахани, мама мне доверяла.
Потом меня лет в шестнадцать отправили одну дышать морем. Я там полтора месяца была. Мне мама доверяла, она говорила: «Честь твоя, ты ее и береги». Я рассуждала: «Чтоб к тебе не приставали, никогда ни с кем чужим не разговаривай, не улыбайся». Мне это никто не говорил, я сама пришла к такому выводу. Я очень наблюдательная в отношениях между людьми: если девчонка хихикает, значит дает повод парню, она этим самым притягивает. Я не поднимала глаз и вела себя неприступно. У меня вот такой принцип был. В детстве было то же самое, но я могла сделать и вот такое: тихий час, воспитателя нет, я встала, и мы начали играть во врача – я всех накормила пургеном, и все сидели на горшках. Мы играли в больницу, и я была доктором. Вот так я могла организовать. Организатор я хороший. Такому ребенку нужно давать проявлять организаторские способности.
Помню, мне лет шесть было, родителей дома нет, я надела атласный красивый халат, встала на каблуки и пела в микрофон, устроила театр. Я могла собрать аудиторию своими выступлениями. Сближаться конкретно с кем-то в отношениях не могла, не хотела. А организовывать и быть лидером могла.
Быть лидером могу, если есть в этом необходимость, но к лидерству никогда не стремилась — мне эта головная боль, ответственность — никогда не была нужна.
Когда, например, приезжали в пионерский лагерь и нужно было там убраться, а никто не хотел, — я в этом моменте была заводилой. Могла организовать. Смотрю, никому не надо, а дело сделать надо. Меня не нужно было просить или заставлять как лидера: «Ну, давай-ка организовывай!» Я все время пряталась, никогда вперед не стремилась, мне этого не нужно было, наоборот, все время прикидывалась серой молью, но понимала, что могу всех взять измором. Не приказом, а подойти и сказать: «Саш, помоги мне, пожалуйста. Сашулька, ну пожалуйста», – сдохну, но все равно Саша сделает так, как нужно, потому что он понимает, что лучше сделать и отвязаться. У меня всегда в жизни так. Я и маленькая добивалась своего, но добьюсь не натиском, а найду контакт с человеком. Какой бы человек ни был, пьяница или хулиган, я все равно уговорю сделать так, как нужно мне. Это у меня с детства.
Некоторые хотят быть все время первыми, а я никогда этого не хотела, мне ответственность никогда была не нужна. Нет сил у ребенка, я уже устала, а мне все еще нужно исполнять этот долг — меня это страшило. Энергии всегда было мало, уставала быстро. Все время была в состоянии напряжения, все время боялась, все время были страхи. Боялась, что кто-то громко будет говорить, не дай Бог кричать начнет. Я думала над тем, почему все время такая зажатая была? Мне трудно было самой с собой, я тянулась к спокойствию, а на душе часто было неспокойно.
В детстве общаться с детьми мне было неинтересно, я тянулась к людям, которые интеллектуально выше меня, старше меня, дружила на три-четыре года старше себя, потому что глупости какие-то слушать меня раздражало.
Маленькая, я не любила читать, страшно не любила читать, а меня все время насиловали чтением. Я взахлеб слушала. У меня врожденный астигматизм, сфокусировать глаза в одной точке трудно, они начинали болеть, и мне тяжело было читать. Много лет спустя я это поняла. Когда я читала, у меня в глазах «иголки» были. Когда мне нашли очки, я взахлеб начала читать, но не художественную литературу, а познавательную. Мне интересно все, что связано со мной: как себя вести, как думать, как научиться не грузить свою душу. Мне нужно было, чтобы общение легко давалось. С одной стороны, я очень коммуникабельная с людьми, а с другой — быстро устаю от них. Я много выплескиваю информации, хочу человеку много чего дать, говорю: «Надо так, так…» Я расходую энергию, истощаю себя, нагрузка идет на психику, напряжение. Отдаю, а получить не могу, не получаю от людей того, чего хотелось бы: понимания, близости, душевности, человечности.
Я анализирую себя, думаю, почему меня к детям так тянет? Особенно к тем, которые тебе подчиняются, которых ты научишь. Когда он тебе слово говорит – это ты его научила, Боже, какая от него энергия идет! Вот, думаю, может, действительно несколько часов с ребенком заниматься, чтобы себя как-то реализовать, успокоиться.
Я человек такой, что мне сложно переключиться быстро с одного на другое или что-то самой начать делать. Уж если вообще мне скажут: «Завтра приходи!» — я двинусь, а так я еще могу помечтать…
Ребенок Драйзер мечтательный. Я, бывало, все мысленно нарисую, все сделаю, очень любила создавать фасоны. Мне все в школе говорили, что я должна стать модельером. Но я человек настроения и нестабильности. Мне сегодня хочется творить, а завтра, когда тебя клиенты «взяли за горло» и говорят: «Вынь и полож», – если у меня нет вдохновения творческого, я не хочу. Я любила располагать своим временем, чтобы надо мной ничего не висело. Не любила учить уроки. Я переступала порог – мне хочется пошить. Первостепенное было то, что я хочу. Хочу – делаю. Не любила исполнять то, что не нравилось.
Однажды меня учительница перед классом опозорила, и я сказала: «Не буду ее предмет учить». И не учила, пока двоек не нахватала и папаша мне не врезал. Я мучилась совестью, но делать принципиально не хотела. А потом я пожаловалась маме: «Почему она меня так опозорила?» Мне было тяжело самой с собой: «Не люблю учительницу – не буду учить». Она мне при всем классе сказала: «Может, но не хочет». У меня голая тройка по математике была. Я боялась учительницу как огня: злобная, наотмашь все – «не мой фасон». Но когда она сказала про меня, что я способная — я первая на олимпиаде решила задачу, а отличницы не смогли. Я сама от себя не ожидала. Меня нужно было поощрять, чтобы я поверила в себя. У меня есть такое – я должна доказать кому-то, чтобы не разочаровать человека в своих способностях.
Все детство я была в страхах: боялась, что кто-то разозлится, обидится, громко закричит. Выходит соседка, я знаю, что сейчас будет кричать, уже боюсь этой соседки. Я так уставала от этого.
Я могла переступить какой-то страх, если знала, что это нужно: «Все равно я смогу». У меня есть воля к победе, я докажу.
Если что-то не понимала из уроков – был страх. Мне мама нанимала репетиторов по математике, я ее потом щелкала только так, чувствовала себя другим человеком. Ребенку нужно помочь, если он не понимает что-то и не признается в этом. Ему нужно помогать, объяснять. А иногда нужно сменить учителя и обстановку – важно отношение ко мне, чтоб не было напряжения, а так как ты боишься учителя, у тебя ничего не лезет в голову. От грубостей учителей меня заклинивало, я боялась грубостей, и у меня ничего не получалось. Уходила я на другую территорию — другой учитель, другие отношения, другая успеваемость. Я от этого была очень зависима. У такого ребенка прежде всего: люблю – не люблю, дружусь – не дружусь. Дружусь – все сделаю, золотую рыбку достану, не люблю – делать не буду! И независимо, что от этого зависит моя жизнь – не буду! Меня нужно любить, разговаривать, если задать вопрос, а интонация будет не та — я замыкаюсь и говорить не хочу.
Обязательно нужно показывать, как будет, если ты что-то сделаешь, а если просто ругают – начинается страх, что ты натворила, а ты мало что понимаешь, и как дальше с этим жить!? Нельзя пугать будущим.
Такому ребенку важно выглядеть хорошо, надо его учить приводить себя в порядок – надо это замечать и подхваливать.
Если ребенок подошел к тебе – не отворачивайся, выслушай. Я маме говорила: «Ты меня не слушаешь, ты меня не любишь!» Я не хотела с ней говорить, я уходила.
Такой ребенок может быть истеричным, я плакала очень часто, не понимая от чего. У меня сразу слезы наворачиваются. Он много видит с отрицанием, поэтому ему нужна любовь и ласка, доброе слово.
Его нужно научить позитивному восприятию мира, негатив он постоянно видит сам, а родители часто говорят тебе о твоих недостатках, долбают тебя ими. Этого делать нельзя.
«Живет чувствами и эмоциями». Хорошо разбирается в морально-этических качествах людей. Легко выстраивает и поддерживает отношения с окружающими.
Характеристики признака «этика»: нравится – не нравится, люблю – не люблю, притягивает – отталкивает.
Пример действий этика:
Если покупаешь холодильник. Какая разница, какой объем камеры, потребляемая мощность, габариты, производитель и т.д. Главное, чтоб он мне нравился, а еще лучше, чтобы «родной» был, по душе.
Необходимо обучать такого ребенка сосредотачиваться и быть внимательным, собирая информацию по интересующим его вопросам. Развивать логическое мышление и память.
Ребенок должен уяснить, что любую работу следует выполнять, не как попало, а, пользуясь определенными методиками и технологиями, которые можно узнать у взрослых. Необходимо объяснять, что любую работу можно поделить на три этапа:
·подготовка к работе (рабочего места, инструмента и т.д.);
·сама работа;
·уборка рабочего места и возвращение всех инструментов, которые использовались в работе, на свои места.
Этик «не чувствует деньги». Когда у него есть тысяча рублей, ему кажется, что это очень большие деньги и на них можно многое купить. Ему нужно показывать «весомость» денег, например: сколько можно купить мороженого на пятьдесят рублей и на двести рублей.
Сенсорик
«Живет в материальном мире». Это человек, адекватно воспринимающий информацию, поступающую из окружающего пространства, через пять каналов восприятия: слух, зрение, осязание, обоняние, вкус. Он точно чувствует ощущения и потребности своего тела (холодно – жарко, голоден или нет, где что и как болит).
Сенсорик – хозяин материального мира. Из него нужно «делать хозяйственника».
Ему присуще чувство хозяина территории. Такому ребенку необходимо объяснять, что нужно уважительно относиться к «территории» окружающих людей, а командовать можно только на своей «территории». Он стремится навязывать свою волю другим. Не рекомендуем в нем развивать агрессивность (заниматься видами спорта, наносящие физические страдания противнику).
По своему внутреннему ощущению он больше живет в настоящем времени, чем в прошлом или будущем. Поэтому ему часто кажется, что наступившая неприятность никогда не пройдет. Ребенку надо объяснять, что все неприятности проходящи, так как время не стоит на месте, и «все течет, все изменяется», «все приходит и уходит».
Свойство его психики – наличие одного варианта развития событий. Его сознание нужно приучать к тому, что может быть множество вариантов развития событий.
Его сильно напрягает ситуация неизвестности, поэтому нельзя такого ребенка оставлять в ситуации неопределенности – ему нужно давать, желательно, подробнейшую информацию о предстоящих событиях.
Интроверт
Интроверту важны не столько события вокруг него, сколько свои чувства, переживания, мысли. Часто это спокойный, рассудительный человек, иногда молчаливый и задумчивый. Он несколько отдален от окружающего мира и живет «внутри себя». Может видеть окружающую его действительность частями. Порой он настолько способен углубляться в интересный разговор или дело, что не замечает происходящего вокруг.
Скрытен: если его не спросить о чем-то он может сам не рассказать. Боится быть выскочкой в своих и чужих глазах, но часто у него присутствует страх того, что его не будут замечать, и он окажется никому не нужным. Порой он готов быть очень активным, и может отодвинуть других, чтобы быть у всех на виду, хотя это дается ему очень тяжело и вредит его здоровью.
Интроверт предварительно обдумывает, что собирается сказать, и хотел бы, чтобы другие поступали также. В разговоре ему нужно, чтобы дали возможность высказаться до конца и не прерывали на полуслове.
Ему не свойственны ни громкий голос, ни быстрый темп. В делах характерны длительность, детальность, глубина проработки вопроса.
Часто ленив.
Необходимо дома создать условия, при которых он может побыть один в покое и тишине. Такого человека нельзя резко выдергивать из его внутреннего состояния, в котором он в этот момент находится. Его нельзя торопить и резко подгонять.
От него нельзя жестко требовать быть инициативным.
Необходимо избегать ситуаций скандалов: это слишком тяжелое испытание для интроверта – он теряет много энергии и не может долго восстановиться.
Хвалить такого человека лучше наедине.
Необходимо заботиться о том, чтобы он не замкнулся в себе – это опасно возникновением депрессивных состояний. Чтобы избежать таких последствий, необходимо с ним больше общаться и заниматься интересными делами, ориентированными на внешний мир.
Если волей судьбы, ваш ребенок не будет ходить в садик, редко посещать школу, «расти одиноко» – потом ему будет очень сложно «выйти в мир людей» – социализироваться.
Рационал
Человек обдуманных действий: «Сначала думаю, а потом делаю!»
События и дела планирует заранее, свои планы стремится воплотить в жизнь, отступать от них не любит.
Стремится так вести дела, чтобы не доделывать в последнюю минуту.
Легко работает в системе, где определяющими являются порядок и дисциплина.
Живет в размеренном режиме.
Стабильная работоспособность, слабозависящая от настроения.
Легко просыпается по утрам.
Такому ребенку комфортно вечером ложиться спать в одно и тоже время и, желательно, соблюдать распорядок дня и планировать свои действия наперед.
Организатор. Четко следует поставленной цели. Добросовестный исполнитель: может выполнять неинтересную, но необходимую работу. Человек долга. Его волнуют моральный облик и совесть человека.
Педагог.
Обучение и воспитание детей.
Медицина и здравоохранение (проведение процедур и диагностики).
Финансово-экономическое направление.
Контроль и ревизия.
Административная деятельность.
Юриспруденция.
Армия.
Милиция.
Охрана.
Сфера обслуживания (хранение денег и материальных ценностей).
Торговля (товароведение).
Дизайнер.
Модельер.
Тренер.
Писатель.
Актер, певец, танцор.
Рекомендации для родителей ребенка-Драйзера
У Драйзера природная склонность к флегматическому типу темперамента. Флегматик: серьезный, сдержанный, немногословный, вдумчивый и рассудительный. Трудно переключается с одного вида деятельности на другой. Медлительный и неторопливый, терпеливый и последовательный в достижении поставленной задачи, получает удовольствие от процесса. Способен на сильные и глубокие чувства. Ему присуще слабое внешнее выражение душевных состояний.
«Я очень наблюдательная в отношениях между людьми. Всегда видела, сколько вокруг несправедливости. Не терпела никакой несправедливости, вранья. У меня правда во всем преобладает. Малейшая хитрость, непорядочность в людях – я страдаю, мне с детства от этого плохо».
«Если, например, кто-то на кого-то наябедничал, то такой человек просто для меня переставал существовать».
«Я никогда не буду общаться с необязательным и неорганизованным человеком, мне с таким вообще тяжело».
«Когда я вижу, что человек открыто врет, мне захлестывает от боли».
Задача родителей научить ребенка не зацикливался на недостатках людей, уметь их прощать. Надо постараться научить ребенка находить хорошее в каждом человеке.
«Если ребенок идет с обидой к тебе, говорит о ком-то, что тот плохой, маме нужно сгладить ситуацию и сказать: «Ну что ты, они просто такие, не обращай внимания».
«Если идет негатив от ребенка в чью-то сторону – этот негатив нужно перевести в позитив, оправдать этого человека и все объяснить. Ведь мама у маленького ребенка – авторитет. Она говорит: «Нет, моя хорошая. Она же бедная, несчастная, ей хочется, а она не может, поэтому так сделала. Ей стыдно, но она взяла твою игрушку, значит, мама ей не может купить, ну и отдай». Нужно, чтобы ребенок отпустил ситуацию, простил человека, иначе ребенку будет тяжело, он будет уходить от всех, будет один».
«Мне нужно, чтобы кто-то в отношениях протянул мне руку, кто-то меня чувствовал и понимал в моих переживаниях. Мне трудно было это сделать самой. Если находился такой человек – я очень была благодарна, начинала оттаивать, доверять, раскрываться».
«С таким ребенком нужно разговаривать. Родителям к такому ребенку надо быть ближе, чтобы он выливал душу, у него всегда много внутренних переживаний. Когда с таким ребенком говоришь на психологические темы, он к этому привыкает, у него возникает необходимость выговариваться, а это очень важно – не нужно носить в себе. Периодически надо «наговориться по душам», со временем много накапливается, причем на абсолютно разные темы».
«Мне не хватало с мамой секретов, душевного общения. Ребенок должен свои секреты рассказывать кому-нибудь из взрослых, маме или папе».
«Я все время доверяла маме – все рассказывала, ябеда была немыслимая. Все, что происходило: кто меня обидел, кто – что сказал – я все рассказывала маме».
«Если ребенок подошел к тебе – не отворачивайся, выслушай. Я маме говорила: «Ты меня не слушаешь, ты меня не любишь!» Я не хотела с ней говорить, уходила».
«Такой ребенок может быть истеричным, я плакала очень часто, не понимая от чего. У меня сразу слезы наворачиваются. Многое ребенок видит с отрицанием, поэтому ему нужна любовь, ласка, доброе слово».
«Такого ребенка нужно научить позитивному восприятию мира, негатив он постоянно видит сам, а родители часто говорят тебе о твоих недостатках, долбают тебя ими. Этого делать нельзя».
«Особенно на детей действуют семейные разногласия, они очень переживают это».
«Очень важен для меня был пример отношений в семье, как папа с мамой относятся друг к другу. Когда ты это видишь – так и будут складываться отношения в твоей семье. У нас папа никогда не повышал голос на маму. Мама всегда уважительно к мужчине относилась».
«Для меня очень важно любить».
«Рядом со мной нужно было всегда думать, что ты говоришь, как говоришь, с какой интонацией – от этой зависимости я очень страдала. Малейшая грубость учительницы – я не буду учить предмет, но, если я в нее влюбилась, как в учительницу, то буду с утра до ночи на пятерки учиться, только и учить ее предмет».
«Если у меня есть к человеку расположение, чувство любви – я буду делать все, чтобы он ни попросил. Попроси в два часа ночи – в два часа ночи сделаю».
«Я влюблялась, если ко мне было искренне теплое отношение, с любовью. Я чувствовала истинную искренность. Если ко мне подлизаться кто-то хотел – я моментально это чувствовала, и мне неинтересно было с этим человеком».
«Мне было тяжело самой с собой: «Не люблю учительницу – не буду учить. Но когда однажды учительница сказала про меня, что я способная — я первая на олимпиаде решила задачу, а отличницы не смогли. Я сама от себя не ожидала. Меня нужно было поощрять, чтобы я поверила в себя. У меня есть такое: я должна доказать кому-то, чтобы не разочаровать человека в своих способностях».
«У меня есть воля к победе, я докажу!»
«Мне всегда нравится побеждать. Родителям надо вселять уверенность: «Все у тебя получится!»
«Для меня чувство совести на первом плане стоит. Не люблю хитрить, не люблю приспосабливаться, у меня нет гибкости: обвести и вывести – у меня этого нет. У меня или правда, или ложь. Видела много подлости, когда человек говорит одно, а делает совсем другое или свалит на другого».
«Совесть у такого ребенка – оголенное место. Мама мне скажет тихо: «Вот так делать нельзя…» Эти фразы в меня западали больше, чем какое-то насилие».
«В отношениях с мамой я получала наставления. Она единственную фразу могла сказать, и я ее на всю жизнь могла запомнить. Чем чувственней была сказана эта фраза, тем глубже она в меня входила. Она могла сказать: «А я на твоем месте ему звонить ни за что бы не стала». Мне становилось очень стыдно».
«Я очень страдала от того, как со мной говорили, особенно интонация играла роль. Мама тихо могла сказать: «Вот так девочки не поступают, так некрасиво». Скажет тихо, а я не знала, куда мне от стыда деваться. Если бы она закричала, я бы так не реагировала».
«Я помню, мама сказала: «Женщина не должна ни крепких напитков пить, ни пива, ни водки». Я на всю жизнь запомнила. Сразу какое-то отторжение от всего возникло».
«Меня мама могла ругать всяко, для меня это было самое страшное. Если я пришла вечером не в девять часов, а полдесятого, она выходила и говорила на повышенных тонах: «Ты чего вовремя не пришла?» Меня колотило и трясло, для меня это было наивысшее оскорбление. А надо было, как я сейчас думаю, выйти и тихо сказать: «Тань, ты не забыла, что тебе в девять домой?» Я со стыда бы сгорела перед ней, – не перед улицей, а перед ней. А при приказах начинала срабатывать обида, обиду я высказывать не могла, и в шестнадцать лет у меня определилась щитовидка, возможно, из-за того, что меня всегда подавляли».
«Драйзеры – дети очень совестливые, очень переживательные. Если такого человека часто усовестливать, то он или может стать пофигистом, или в его поведении будет слишком много высших точек эмоций и переживаний, таких, что «чекнуться можно» — ребенок может себя в чем-то завинить. Я не могла ничего себе позволить плохого, потому что «Что скажут родители?» Я всегда пыталась быть лучшей, по крайней мере всегда находиться в первой десятке лидеров, чтобы маме не стыдно было за меня на родительских собраниях. Для меня было главное, чтобы не было стыдно перед старшими, перед родителями».
«Плохой быть стыдно. У меня вообще не было в голове, чтобы что-то сделать наперекор родителям, наперекор тому, как что-то заведено. Я человек внутреннего порядка и организации. Я не могу сказать: «Да наплевать на все! И пусть вот тут будет грязь, и пусть вот этот стул стоит не здесь». Я не могу так. У меня внутри тогда начинаются какие-то противоречия. Я становлюсь сама себе плохая. Я все время стараюсь быть очень правильной. Я не могла что-то не доделать, у меня возникало чувство вины перед самой собой, а не перед кем-то. Мне хотелось, чтобы родители гордились мной. Я не могла нарушить дисциплину, была всегда очень положительная и обязательная».
«Родители за меня были спокойны. Знали, что дорогу найду сама, с трудностями справлюсь сама».
«Уроки я делала сама. Меня мама пробовала контролировать до второго класса. Она около меня сидела: «Вот, пиши…» В конце второго класса я сказала: «Мама не сиди около меня. Мне с тобой плохо, ты смотришь мне под руку. Я напишу сама. Хочешь посмотреть, посмотришь после того, как я уже напишу».
«Я всегда знала, что хорошо, что плохо. Я была очень самостоятельная. В одиннадцать лет меня уже посадили на теплоход до Астрахани одну, мама мне доверяла».
«Если что-то не понимала из уроков – был страх. Мне мама нанимала репетиторов по математике, я ее потом щелкала только так. И я чувствовала себя другим человеком. Ребенку нужно помочь, если он не понимает что-то и не признается в этом. Ему нужно помогать, объяснять. А иногда нужно сменить учителя и обстановку – важно отношение ко мне, чтобы не было напряжения, а так как ты боишься учителя, тебе ничего не лезет в голову. От грубостей учителей меня заклинивало, я боялась их, и у меня ничего не получалось. Когда уходила на другую территорию – другой учитель, другие отношения – другая успеваемость. Я от этого была очень зависима. У такого ребенка прежде всего «люблю – не люблю», «дружусь – не дружусь». Дружусь – все сделаю, золотую рыбку достану, не люблю – делать не буду, несмотря на то, что от этого зависит моя жизнь – не буду! Меня нужно любить, разговаривать, если задать вопрос, а интонация будет не та — я замыкаюсь и говорю не хочу».
«Обязательно нужно показывать, как будет, если ты что-то сделаешь, а если просто ругают – начинается страх, что ты натворила, а ты мало что понимаешь, и как дальше с этим жить!? Нельзя пугать будущим».
Никогда нельзя оставлять такого ребенка в неизвестности, в неопределенности. Даже длительное ожидание чего-то хорошего может привести к потери сил. У него постоянное предчувствие неприятностей и очень много переживаний. У Драйзера много страхов.
«Все время была в состоянии напряжения, все время боялась, все время были страхи. Боялась, что кто-то разозлится, обидится, громко будет говорить, не дай Бог кричать начнет. Думала над тем, почему я все время такая зажатая была. Мне трудно было самой с собой, я тянулась к спокойствию, а на душе часто было неспокойно».
Бывает страх чего-то не понять, в чем-то не разобраться. Будет хорошо, если родители научат ребенка рисовать схемы, которые помогут ему мыслить и запоминать.
«Когда ребенок учится в школе — это его фронт, за который он отвечает, и туда нужно прикладывать все силы. Послаблений не давать, типа: «Ничего страшного, ну получишь ты тройку или четверку…» Вот такого этому ребенку не надо. Если ты стабильно учишься, значит у тебя должны быть стабильные оценки, потому что это показатель твоего труда».
«Если родители будут давать послабления, то такой ребенок может расслабиться так, что потом начнет быть пофигистом во всем остальном. Мама сказала: «Ничего страшного», и я успокоилась, и мне все равно, учить – не учить».
«Мне маленькой нужно было объяснить, для чего нужно делать то или иное дело. Я должна понять, что делаю, для чего это нужно. Если бы мной жестко командовали, я бы противилась, было бы противоборство. Но если я вижу, что что-то делать нужно, буду это делать, даже если мне и прикажут. А если я не вижу, для чего нужно что-то делать и мне не объяснят – я этого делать не буду. Мне нужно объяснить, для чего это нужно, что дальше из этого получится. Ребенка нужно попросить, он много может работать, особенно для близких».
У ребенка может возникнуть неуверенность, когда он берется за незнакомое дело. Нужно ему давать подробные четкие инструкции с описанием конечного результата, показать последовательность операций в работе.
«Такому ребенку нужна занятость, значимость, уважение, признание. Важно ему дать понять, что он делает важное дело, полезное дело. Вымыл пол: «Молодец! У нас чисто стало. Вот, смотри, как ты мне помогла, молодец!»
«Маме я очень благодарна: не было такого, что вот в пятницу ты должна вымыть пол. Я могла это сделать в субботу, в понедельник. Она мне всегда говорила: «Ты же не у свекрови!» Я же все равно это сделаю – я обязательная!»
«У каждого в семье были определенные обязанности. Так мне было очень комфортно. Такому ребенку нужны четкие обязанности по дому».
«На меня нельзя было кричать. Я всегда маме говорила: «Говори со мной ласковым голоском!» В приказном тоне я не терпела. Со мной нужно было ласково, если попросить – я все сделаю».
«У меня всегда было свое мнение, а мама хотела его переломить. «Сделай так, а не иначе!» «А я буду вот так делать!» «Нет!» Ей надо было, чтобы я подчинилась, а я не могла подчиняться. Я плакала и говорила: «Я хочу сказать «да», но у меня не получается, и я говорю «нет». Я справиться с собой не могла. Я так реагировала на ее приказы, на ее жесткую интонацию – протест шел. Со мной мягко надо, договариваться надо. Я же совестливый человек. Она меня опережала своими приказами. С ребенком так нельзя. Надо было со мной по-хорошему, я бы наизнанку вывернулась».
«Мне хотелось, чтобы мной гордились. Ребенок должен чувствовать, что мать гордится им, он ведь такой хороший! Мне надо, чтобы за меня радовались, чтобы было куда двигаться – выше, престижней».
«В детстве такой ребенок больше все делает для родителей, чтобы они оценили. Если они будут ценить, возвышать, то еще движение вперед пойдет. Таким детям стоит говорить: «Ты самый красивый, ты самый умный», а не так, что все равно, как я напишу эту контрольную, как оденусь…»
«Такого ребенка надо хвалить. Я у своих родителей была хорошая, не доставляла им хлопот, но они никогда мне не говорили: «Ты такая молодец, такая умница». Меня это обижало».
«Я чувствовала, что родители меня любят, они очень хорошо ко мне относились, мне это было очень важно. Моему отцу его мать говорила: «Федюшка, ты у меня из всего СССР!» И отец мне говорил: «Танюшка, ты у меня из всего СССР!» Я была счастлива».
«Я человек такой, что мне сложно переключиться быстро с одного на другое или что-то самой начать делать. Уж если вообще мне скажут: «Завтра приходи!», я двинусь. А так, я еще могу помечтать…»
«Я по нутру очень медлительная. Делаю все медленно, но аккуратно».
«Ей нужно было дождаться, когда я сделаю одно, потом попросить сделать другое. Если наваливали много дел, я не могла ориентироваться, за что хвататься, нервничала и мне было плохо от этого. Не было последовательности в просьбах, она мне очень нужна. Я по нутру не шустрая, а конкретная, мне нужно все разгладить аккуратно, не торопясь. Суету я не выношу».
«Я всегда тянулась делать все по порядку. Я могу одновременно делать много дел, но я все доделываю до конца. Должно быть разнообразие дел, но когда меня подгоняют, я не могу, выбиваюсь из своей системы рациональности. Ритм работы я определяю сама».
Ребенка надо понемногу торопить, слегка подталкивать во времени. Хорошо, если вы «нарисуете», как будет хорошо, когда работа будет выполнена.
Такому ребенку нужно давать проявлять организаторские способности. «Организатор я хороший. Я могла собрать аудиторию своими выступлениями, а сближаться конкретно с кем-то не могла, не хотела. А организовать и быть лидером могла».
«Если я вижу, что что-то делать не надо, то буду доказывать свое! Меня совесть съест, если я стерплю и промолчу».
«Этот ребенок – борец, сейчас я думаю, что такого ребенка родители должны учить подавлять себя, потому что жизнь такая, что его действия бумерангом ему могут вернуться!»
«Мне интересно было с увлеченными людьми, которые занимались интересным делом».
«Такого ребенка следует втягивать в разную практическую работу, зажигать в нем интерес ко многому, развивать со всех сторон, водить в кружки, но только не насильно. Малейшее насилие, и я отрицала все. И наоборот, если меня папа не брал на лыжах – вот все, я хотела только на лыжах».
«Чтобы почувствовать ребенка, нужно посмотреть, как он в разных ситуациях к чему относится: звучит музыка – хочет он танцевать или нет. Если вы занимаетесь рукоделием, не нужно его заставлять: «Садись со мной», – если ему интересно, сам подойдет».
«Не нужно такого ребенка никуда насильно толкать и тянуть. Вот ты собираешься повести ребенка куда-то и схитри: если ребенок потянется за тобой и ему понравится без насилия, если он заинтересуется – он пойдет. И выбирать не надо, чем заниматься. Надо то, что ему хочется. Готовишь ты у плиты, не заставляешь его. Пускай он ходит: «Хочешь поиграй». Вот он подтянется и будет готовить. Если меня всегда заставляли то картошку чистить, то помыть посуду… Я возненавидела кухню, как не знаю чего. Я ненавижу ее до сих пор».
«Если такой ребенок нашел контакт в отношениях, любит он кого-то, а в отношениях нужен теплый взгляд, мягкая интонация, он для этого человека сделает самое нелюбимое для него действие. Вот, если этот человек любит шить, а я его люблю, значит, я около него сижу и учусь этому».
«Чтобы ребенка мягко воспитать, должна быть материнская хитрость и ум. Дети очень неустойчивы в своих желаниях, нельзя сразу почувствовать, то ли шить он любит, то ли еще чего. Если родитель что-то умеет и делает это сам, задача родителя передать свои умения, но делать это надо с хитростью, без давления».
«Все у этого ребенка зависит от отношений. Главное – это отношение родителя к ребенку. Если он проявляет свою любовь, не сю-сю, пу-сю, а с умом, включает чувства, все будет хорошо».
«Как ребенка повести куда-то? Вот, например, пошла мама в бассейн: «Вася, пошли со мной в бассейн, если хочешь». Можно рассказать в ярких красках, как там хорошо плавать, да там еще тренажерный зал: «Ой, а мышцы у меня какие будут!» Я вот на это клюю. У меня есть еще такое: «Как это? «Если кто-то что-то умеет, а я не умею? Это как же?» Я на роликовых коньках не умела — нашла роликовые коньки, встала, попробовала и удовлетворение получила. Горные лыжи: кто-то там умеет, а я не умею? Я поехала и сделала вид, что всю жизнь на горных лыжах катаюсь, и у меня получалось».
«Зацеплять такого ребенка нужно своим примером, это получится, если родители – авторитет у ребенка, если есть контакт в отношениях. Он подражает родителям, потому что он их любит, ему хочется показать им, что он умеет».
«У меня не было такого, чтобы мама куда-то привела меня за руку. Я сама выбирала, в какой кружок я пойду. Ходила, записывалась везде сама. Сама ездила по городу на автобусе. Я только приходила домой и говорила: «Мам, я записалась в кружок». Я ходила в танцевальный кружок, мне нравились движения. Потом ходила в театральный, еще ходила в художественную школу, целый год училась в художественной школе. Очень нравилось! На меня никогда не кричали, не унижали».
«Такому ребенку нужны подружки и друзья, подружек нужно привечать».
«Мне нравится повеселиться, поплясать, подурачиться, погулять по большому городу среди красивых людей, сходить куда-то в интересное место».
«Общение мне очень нужно. Посидеть, поболтать, потрепаться, посмеяться, поподкалывать друг друга».
«Я люблю танцевать, такого ребенка следует отдать в танцы».
«Я люблю музыку, мне очень хотелось играть на пианино».
«Такому ребенку, как я, обязательно надо бегать, двигаться, танцевать».
«Престижность для Драйзера – это важно».
«Очень важно хорошо одевать такого ребенка».
«Такому ребенку очень важно, чтобы была красивая одежда».
«Я не могу быть некрасивой, несобранной».
«Цвета мне нравятся колоритные, яркие».
«Такому ребенку важно выглядеть хорошо, надо его учить приводить себя в порядок – надо это замечать и подхваливать».
Нельзя такого ребенка настраивать на жестокость.
«Однажды я пришла домой и жалуюсь: «Папа, меня мальчишка ударил!» Папа: «Хватит жаловаться, возьми палку и отдубась его как следует!» Я себя переступила, схватила палку и его ударила. Потом страдала от того, что почувствовала, как ему больно. Отец меня насильно толкнул на это. Но это не мое, у меня начинаются угрызения совести, страдания».
«С таким ребенком надо разговаривать языком фактов: это было тогда, так-то, напечатали там-то. И он будет верить, а простым слухам верить не будет».
«Я относилась ко всему скептически, если это не подтверждалось фактами».
«Мне все нужно конкретно. Если мне сказали, что это информация из газеты или из телевидения, тогда это на самом деле так, а все остальное – сплетни, ты мне – я тебе, испорченный телефон — такой информации я не доверяла».
Обычно это сдеpжанные сеpьезные дети. Усидчивы, стаpаются хоpошо усваивать школьные пpедметы, но особой инициативы в учебе не пpоявляют, чаще деpжатся в тени более активных свеpстников.
Довольно pанимы и чувствительны, у них может быть занижена самооценка. Их легко задеть шуткой или неостоpожным словом. Пеpеживают, когда замечают обман, уловки дpугих. Hадежны и тpебовательны в дpужбе, стаpаются не поpтить устоявшихся отношений с дpугими, но если чувствуют, что ими пpенебpегают, могут уйти пеpвыми.
Ревниво относятся к своим вещам и своей теppитоpии. Очень зажаты сpеди незнакомых, долго осматpиваются, пpежде чем вступить в общение. Hе могут долго сидеть без какого-то занятия, чаще тянутся к pучной pаботе (девочки шьют, помогают по дому, pебята что-то мастеpят).
Пеpеживают, если пpиходится чего-то долго ждать. Больше домоседы, чем любители ходить по дpузьям. Ревнивы по отношению к тем, кого считают “своими”
Сказочный пеpсонаж: доктоp Пилюлькин из сказки о Hезнайке.
РЕКОМЕНДАЦИИ
Поддеpживайте с ним теплые, довеpительные отношения, чаще хвалите его за пpавильные и хоpошие поступки. Стаpайтесь вселить увеpенность в “его способностях, а о недостатках говоpите в шутливой, необидной фоpме. Учите pаспpеделять меpопpиятия во вpемени, что поможет избежать неожиданностей, делать все в сpок, чтобы избежать непpиятностей и конфликтов, от котоpых могут постpадать его отношения с людьми. Объясняйте, что он должен чаще улыбаться, быть веселым, чтоб его все любили. Щадите его самолюбие, учите сдеpживать свои эмоции, если он pассеpдится, чтобы в ответ его не обижали. Так как он очень болезненно это пеpеносит. Обсуждая пpочитанное, попpосите, чтобы он сделал обобщающие выводы. Похвалите, если это у негохоpошо получилось. Его можно стимулиpовать, взывая к чувству ответственности и долга, можно пpистыдить, если он не сдеpживает обещания, подводит кого-то, поступает не поpядочно. Говоpите, что из-за этого он может лишиться уважения окpужающих.
С дpугой стоpоны, учите, что надо понять каждого, пpоявлять снисходительность к недостаткам окpужающих и больше боpоться с собственными, т.к. его дипломатичность и теpпимость сделают его более коммуникабельным, помогут большего достичь в жизни.
Из книги Анатолия Алекандровича Овчарова “Путь к личности”.
***
ХРАНИТЕЛЬ
Дети такого типа имеют в качестве сильных сторон личности высокие моральные принципы и хорошую силу воли.
Общаясь с Хранителями, вы можете положиться на их обещания и объективность в оценках как близких, так и посторонних людей. Старайтесь не задеть их неосторожным словом или намеком, так как они очень чувствительны, ранимы и обидчивы. Завоевать их признание не легко, но сделав это, вы обретете в их лице надежных друзей и помощников в ваших делах.
Хранители в одинаковой степени требовательны к себе и к окружающим. Почаще хвалите их за усердие, трудолюбие и аккуратность во всем. Вы можете смело поручать им даже самую неинтересную, рутинную работу – они выполнят ее в срок, тщательно и качественно. Берясь за какое-то дело, они всегда доводят его до конца. Смело высказывают нарушителям дисциплины и порядка свое мнение по этому поводу.
Мягко подсказывайте им, что нужно проявлять больше снисходительности к недостаткам окружающих, а их терпимость позволит большего достичь в жизни.
Проблемами Хранителей являются их недемонстративность и сдержанность в отношениях, а также определенный консерватизм в мышлении и поступках и боязнь любых перемен.
Объясняйте им, что нужно чаще улыбаться, быть более открытыми и веселыми, чтобы их все любили. Почаще вовлекайте их в общие игры и развлечения, чтобы снять их закомплексованность. Вселяйте уверенность в их способностях, а о недостатках говорите в шутливой, необидной форме.
Имейте в виду то, что Хранители предпочитают индивидуальную работу с ними. Не подвергайте общему обсуждению результаты их труда или их личные качества – это может вызвать у них стрессовое состояние. Старайтесь развивать у таких детей творческую фантазию. Рекомендуйте им читать литературу по разным отраслям знаний для расширения кругозора.
Мегедь В.В., Овчаров А.А. «Как найти правильный подход к ребенку. Рекомендации для индивидуального подхода к разным типам личности детей».
***
В детстве Драйзер послушный и любящий ребенок, уважающий авторитет старших. Настоящий подарок для родителей – аккуратный, не буйный, не шумный, прилежный ученик, ответственно относящийся к заданиям. Хотя иногда проявляет упрямство.
Друзей Драйзеры выбирают по своему вкусу, впрочем, стараясь и родителей не огорчать, секретничают с ними (друзья могут быть уверены в сохранении тайны, доверенной даже маленькому Драйзеру), шутят, хотя злые шутки не любят, не любят и сюрпризы, розыгрыши, особенно выставляющие человека в смешном или нелепом виде.
Часто увлекаются танцами, поют, слушают музыку, фотографируют, читают классику, занимаются поделками, любят природу. Ловкость и пластичность движений, сила их и уместность – привлекают к юным Драйзерам симпатии окружающих. Не всегда высказываемое личное мнение в сочетании с умением за себя постоять, защитить друга, постоянство в привязанностях, доходящее до преданности, красивые вещи и врожденная этическая мудрость, делают их авторитетными в компании сверстников. Родители тем более рады такому другу своих детей. И рады видеть его в своем доме. Но Драйзер – домосед. В гости ходит редко, чтобы не причинять беспокойства принимающим его людям. Удивительно, но такие вещи он понимает с самого раннего детства.
Елена Заманская
***
Драйзер
Этико-сенсорные интроверт (ЭСИ)
«Обещание – есть обещание». «Этот ребёнок – настоящий наблюдатель: он следит за всем и не забывает ничего». Внимательные, осторожные и следящие за тем, чтобы всё шло так, как всегда, ЭСИ чувствуют себя лучше всего тогда, когда они точно знают, что должно произойти, и что от них ожидается. Превыше всего остального в жизни они ценят предсказуемость, безопасность и стабильность. ЭСИ очень надёжен и, вполне возможно, впоследствии он станет для вас самым лучшим другом на всю оставшуюся жизнь.
Предпочтение в специальностях и профессии. В силу сильной «этики отношений» и «волевой сенсорики» лучше отдать предпочтение дизайнерским, сенсорным, медицинским, спортивным, музыкальным профессиям. Очень ответственно работают в медицине, непосредственно с человеческим телом, не боятся хирургии. Им можно доверять, на них можно положиться. Очень аккуратные и искусные парикмахеры. Выносливы и сильны в спорте. Любят и знают толк в хорошей одежде, аксессуарах. Не лидеры, но вполне могут стать толковыми и ответственными руководителями, спортивными тренерами.
Из книги Пола Тайгера и Барбары Бэррон-Тайгер. «Какого типа ваш ребенок?»
***
Мальчики-ЭСИ
В школьные годы уже в полной мере проявляется добросовестность и прилежание этих мальчиков. Они усидчивы и ответственны. Их исполнительность и обязательность нравится учителям. Маленький ДРАЙЗЕР – это аккуратный в оформлении заданий и ответственный, в общем, со всех сторон положительный ученик. Правда, ему нужно дать достаточно времени на выполнение задания, не торопить и не дергать его. Но, по счастью, школьные учителя, как правило, и не требуют от учеников больших скоростей в овладении материалом. Предпочтительными для мальчиков этого типа являются гуманитарные предметы.
Из жизни: “Ученик одиннадцатого класса ДРАЙЗЕР так боялся выпускного экзамена по математике, что решил сломать себе руку. Он разогнался на скейт-борде, соскочил с него на максимальной скорости и со всего маху налетел на парапет. Как он задумал, так все и вышло. От экзамена по математике мальчика освободили”.
Впрочем, ДРАЙЗЕРЫ вполне в состоянии выучить и математику, биологию, химию и физику, если поставят перед собой такую цель
Хотя маленький ДРАЙЗЕР охотно общается с другими детьми, все же друзей в классе у него чаще всего не очень много. Если вокруг него мелькает целая куча народа, он от этого несколько устает и пытается ограничить такой наплыв желающих с ним общаться. К тому же его интересует не столько количество, сколько качество отношений, а потому он еще не с каждым захочет общаться. Так что при его взыскательности не удивительно, что претенденты на общение с ним проходят суровый отбор (конечно же, он делает это неосознанно!).
Давочки-ЭСИ
В детстве это строгая и правильная девочка. Да и старательности ей не занимать. Она знает, что значит поступать хорошо, как надо и как не надо себя вести. У нее порядок в голове, на письменном столе и в портфеле, тетрадки оформлены красивым почерком.
ДРАЙЗЕРКИ требовательны к себе, обладают сильной волей и могут заставить себя делать многое из того, что детям обычно делать не хочется. Но они проявляют требовательность и к другим. Так что не все желающие могут стать подружками и друзьями этой девочки. ДРАЙЗЕРКА очень и очень взыскательна к другим. И никому не спускает никакой безответственности. Уроки дома она делает в соответствии с планом, как, впрочем, и многое другое. Она любит размеренную жизнь с самого детства и может расстроиться, если ее планы нарушились. В таких случаях иной раз неожиданно случается даже сцена со слезами. Так что не надо никаких неожиданных выходов в зоопарк или в дельфинарий. Лучше планировать мероприятия заранее.
При общей усидчивости и старательности можно рассчитывать, что ДРАЙЗЕРКА будет хорошо учиться. Иногда из них даже получаются медалистки. И хотя им все же значительно больше нравится заниматься гуманитарными предметами, нежели математикой и естествознанием, девушки этого типа часто идут в технические вузы и, благодаря своей усидчивости, даже работают потом инженерами.
ДРАЙЗЕРКИ не имеют ничего против серьезных занятий спортом. У них красивое, сильное тело, поэтому из них получаются отличные гимнастки, пловчихи (синхронное плаванье), фигуристки, циркачки, стриптизерши.
Больших компаний, где слишком много незнакомых людей, ДРАЙЗЕРКА не любит. Она с самого детства обзаводится одной-двумя близкими подругами. Следующая волна пополнения дружеского корпуса приходится на институт. Но и здесь наберется от силы 1-2 подружки. И хотя подруг у нее действительно немного, зато она, как правило, сохраняет их вокруг себя на всю жизнь. Именно с ними она будет делиться своими радостями и горестями.
Дети этого типа особенно рано приходят к такой жизненной позиции, если в их семье есть люди, за которыми нужен уход и забота: младшие сестры и братья, старики, больные. А если он оказывается самым «младшим» в семье — объектом, а не источником заботы, то это может неблагоприятно повлиять на его характер. В нем может развиться излишняя требовательность к окружающим, мнительность по отношению к своему здоровью, возможно, он станет искать у себя (и, представьте, находить!) несуществующие болезни. Не исключено, что у него разовьется раздражительность.
Дети ЭСИ обычно спокойны, немногословны, уравновешенны. Учеба дается им не очень легко: чтобы хорошо учиться, надо много работать. В школе они чаще всего на хорошем счету: исполнительны, аккуратны, не ленятся. Новое схватывают не сразу, но если что-то поняли, это всерьез и надолго.
ЭСИ с ранних лет удается вести себя так, что другие начинают испытывать чувство вины. Он всегда уверен в том, что поступает этично и порядочно. И эта уверенность основывается не на пустом месте. Природа наделила его великим даром понимания нравственной, моральной стороны любых жизненных явлений. Никто не может лучше ЭСИ увидеть склонность каких-то людей к неблаговидным поступкам, ко лжи, обману, предательству.
Попробуйте сказать ЭСИ, как хорошо вы к нему относитесь. В лучшем случае он просто пожмет плечами и переведет разговор с пустяков на серьезные темы. Об этом он и сам все знает. Если же вы начнете преувеличивать степень своей любви к нему (то есть «сюсюкать», по его мнению), рискуете нарваться на гневный отпор. Вопрос маленькому ЭСИ типа: «Кого ты больше любишь — маму или папу» — вызовет у него сомнение в умственном потенциале спрашивающего. И сам он говорить о любви не будет. За него говорят его дела.
Из книги Евгении Горенко, Владимира Толстикова “Природа собственного Я”.
***
Драйзер (Клайд)-ребенок
Эти дети аккуратны, очень чистоплотны, иногда даже брезгливы. Могут часами лежать в ванной, наводить красоту — и мальчики, и девочки. Внешне это сдержанные, серьезные дети. Их лицо как бы выражает вопрос: почему вы так себя ведете? Иногда они тревожно скованны. На фоне других детей они лучше осознают нормы поведения и нормы внешнего вида, долго не могут понять того факта, что другим такие вещи даются с трудом, в целом они выглядят более взрослыми. С раннего детства с удовольствием декламируют стихи. Всегда готовятся к урокам. В переходном возрасте могут быть достаточно ранимы. Легко обижаются на шутки, но и в долгу не останутся, найдут способ отомстить. Им, как и взрослым представителям этого типа, видны уловки других людей по достижению своих целей, и как дети, осознающие эти людские проявления, они острее переживают.
Такой ребенок надежен в дружбе, старается не портить устоявшихся отношений с друзьями, но если чувствует, что его не уважают, может закрыться. Клайд может быть невысокого мнения о своих умственных способностях. Поэтому намеки на его «глупость» со стороны ровесников воспринимает очень болезненно. Также не любит, когда кто-то хвастается своими способностями или внешностью. Ревниво относится к своим вещам и к тому месту, которое считает своей территорией. А также по отношению к тем людям, кого считают своим близким окружением.
Клайды испытывают трудности при выполнении творческих заданий, если эти задания оторваны от конкретных нужд. Маленькие девочки могут при этом долго плакать. Мальчики тоже ревы. Даже взрослый мужчина Клайд может горько заплакать; как выразился один представитель этого типа, «меня опять пробило порыдать». Он может признаться в этом только близкому человеку, так как считает подобное поведение немужественным.
У таких детей хорошее слуховое восприятие, моторная и эмоциональная память. Это выражается в том, что они могут помнить все, что им сказали другие. Мальчики этого типа в школе более свободны. Но и девочкам, благодаря совпадению их темперамента с режимом школы, к старшим классам становится легче. Девочки ведут себя более раскованно, а при их умении красиво одеваться и держать себя, понятно, что именно девочки-Клайды становятся образцом женственности для всего класса.
Сказочные персонажи, соответствующие этому типу, — Принц из мультфильма «Шрек», Русалочка из одноименного мультфильма.
Рекомендации родителям ребенка-Драйзера (Клайда)
Вы должны рисовать своему Клайду картину будущего успеха! Он склонен к пессимизму. Поддерживайте с ребенком теплые, доверительные отношения, чаще хвалите его за правильные и хорошие поступки. Старайтесь вселить в него уверенность в его способностях. О недостатках говорите в шутливой, необидной форме.
Учите такого ребенка планировать дела, чтобы он успевал все подготовить к сроку. Объясняйте, что он должен меньше требовать от людей, а сам — чаще улыбаться, чтоб его все любили. Щадите его самолюбие, учите сдерживать свои эмоции. Мальчики склонны пускать в ход кулаки, так как они очень болезненно переносят, если кто-то усомнится в их способностях. На такого ребенка можно повлиять, взывая к чувству ответственности и долга. Можно пристыдить, если он не сдерживает обещания, подводит кого-то, поступает непорядочно. Говорите ему, что из-за этого он может лишиться уважения окружающих.
Из книги Анны Поляковой. «Соционика для родителей. Как перестать воспитывать ребенка и помочь ему вырасти».
***
Акцентуации характера
По определению А. Личко, акцентуации характера — это крайние варианты нормы, при которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, вследствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отношении определенного рода психогенных воздействий при хорошей и даже повышенной устойчивости к другим.
При знакомстве с акцентуациями характера подростков обращает на себя внимание частое соответствие акцентуации и социотипа, хотя вряд ли можно считать такую связь очень жесткой, скорее, ориентирующей.
Драйзер. Астено-невротический тип
У подростков астено-невротического типа с детства нередко обнаруживаются признаки невропатии — беспокойный* сон и плохой аппетит, капризность, пугливость, плаксивость, иногда ночные страхи, ночной энурез, заикание и тому подобное.
Главными чертами астено-невротической акцентуации являются повышенная утомляемость, раздражительность и склонность к ипохондрии.* Утомляемость особенно проявляется при умственных занятиях. Умеренные физические нагрузки переносятся лучше, однако физическое напряжение, например, обстановка спортивных соревнований, оказывается невыносимым. Раздражение (нередко по ничтожному поводу) легко изливается на окружающих, порой случайно попавших под горячую руку, и столь же легко сменяется раскаянием и даже слезами. Склонность к ипохондрии является особенно типичной чертой. Такие подростки внимательно прислушиваются к своим телесным ощущениям, крайне подвержены ятрогении,* охотно лечатся, укладываются в постель, подвергаются осмотрам.
* Ипохондрия — чрезмерное внимание к своим недомоганиям, переоценка их тяжести.
* Ятрогения — внушенная болезнь.
Делинквентность, побеги из дому, алкоголизация и другие подобные нарушения поведения подросткам астено-невротического типа не свойственны. Но это не означает, что специфически подростковые поведенческие реакции у них отсутствуют. Стремление к эмансипации или тяга к группированию со сверстниками, не получая прямого выражения в силу астеничности, утомляемости, могут исподволь подогревать маломотивированные вспышки гнева в отношении родителей, побуждать к обвинению родителей в невнимании к их здоровью или же порождать глухую неприязнь к сверстникам, у которых специфически-поведенческие реакции выражаются прямо и открыто. Сексуальная активность обычно ограничивается короткими и быстро истощающимися вспышками.
Самооценка астено-невротических подростков обычно отражает их ипохондрические установки. Они отмечают зависимость плохого /настроения от дурного самочувствия, плохой сон ночью и/сонливость днем, разбитость по утрам. В мыслях о будущем центральное место занимают заботы о собственном здоровье. Они сознают также, что утомляемость и раздражительность делают непереносимыми критику и возражения, стесняющие их правила. Однако не все особенности отношении подмечаются достаточно хорошо.
К сверстникам они тянутся, скучают без их компании, но быстро от них устают и ищут отдыха, одиночества или общения с близким другом.
Из книги Е.С.Филатовой “Соционика для вас”.
***
Ему не свойственно стремление в детских драках сразу бить противника по гениталиям.
В детстве он никогда не занимался тем, чтобы наблюдать за муравьями, осами, шмелями и т.п. и понемножку их мучить: заставляя куда-то ползти или “пытая” водой и огнём.
В детстве он никогда нарочно не ломал сверстникам игрушки.
К нему совершенно не подходит утверждение, что “В детстве был порой абсолютно необучаемым и иногда почти невменяемым в силу своего свободолюбия, но не обижался, если его называли отмороженным и чокнутым – отлично зная, что стоит больше тысяч таких, как они”.
В детстве поздно начал говорить – во всяком случае не раньше своих сверстников.
Его зубы в детстве всегда росли ровно, места в челюсти для роста им хватало.
В логопедии вот уже 80 лет существует методика коррекции звукопроизношения, дополняемая логопедами индивидуально, на их вкус. Количество пособий по звукопостановке зашкаливает, однако, далеко не все из них действительно «работают».
С соответствующим подбором лексики, чтобы присутствовал искомый звук в нужной позиции, мы разыгрывали небольшие игры с использованием кукол, других игрушек, настоящей посуды. В течение игры достаточно было дать Д. самостоятельно поговорить, исправляя произношение слов. Естественно, нельзя было обойтись без традиционной гимнастики, постановочной поддержки (на первых порах) и лексических упражнений, но постепенно перевес уходил в сторону игр с куклами. А когда звуку необходимо было дать время, чтобы создать привычку произносить его правильно, после гимнастики и минимума лексических упражнений мы переходили сразу же к играм.
Мальчик М., социотип – Максим Горький (ЛСИ), 6,5 лет самостоятельно во время автоматизации начинал складывать из листочков несложные оригами. Бабушка запрещала ему это делать, полагая, что это отвлекает его от занятия. Без возможности работать руками М. скучал. Процесс автоматизации в прямом смысле стопорился. Я стала прописывать в домашнем задании обязательное совмещение оригами и проговаривания слов, тем самым мы преодолели отказ от домашних занятий у М.
чтобы язык стал ловким, что «звуки без языка не произнести, но он там вертится так быстро. Трудно заметить, что он делает. Только если один звук долго мычать».
Девочка К., социотип – Гамлет (ЭИЭ), 4,5 года занималась со мной исключительно в платье с кринолином. В какой-то момент мне пришла в голову идея о ролевой игре. Игрушки были нашими советниками, К. принцессой, которая обсуждала с ними разнообразные указы. Все сводилось к одному – к пространной разработке некоей идеологии.
