Цель статьи обратить внимание учителей-логопедов, родителей и специалистов по детскому развитию, на необходимость индивидуального подхода к детям. Статья посвящена проблеме реализации индивидуального подхода к ребенку.
В логопедии вот уже 80 лет существует методика коррекции звукопроизношения, дополняемая логопедами индивидуально, на их вкус. Количество пособий по звукопостановке зашкаливает, однако, далеко не все из них действительно «работают».
Основная проблема в постановке звука – монотонность работы. Это взрослый, нацеленный на постановку звука, ради успешной работы, допустим, готов почти час кряду повторять невнятные слоги. Ребенку такой подход отбивает всякую охоту заниматься.
Лучший способ чему-то научить дошкольника – игра. Однако не всякая игра подходит. Кому-то интересен конструктор, кому-то «дочки-матери» и т.д. В условиях потоковой работы с детьми в детском саду и школе учителя-логопеды редко, когда стараются вникнуть в интересы детей.
В условиях индивидуальной надомной работы это сделать проще. Нюанс в том, что в случае надомной работы, ребенок в лучшем случае воспринимает тебя, как еще одну приходящую няню, но никак не учителя, имеющего право задавать и спрашивать. Расположить ребенка, в таком случае, лучше тоже через игру.
Долгое время передо мной стоял вопрос, как это сделать. Выход оказался простым: применяя группы ориентации на вид деятельности, то есть соционические клубы, я получила оптимальный костяк для дальнейшего процесса автоматизации.
На двух первых знятиях, когда происходит постановка звука, довольно легко установить тот соционический клуб, к которому принадлежит ребенок. В дальнейшем, от трех до семи месяцев занятий, в зависимости от тяжести нарушения, я использую группы ориентации на вид деятельности у детей следующим образом.
Игры для «Социалов»
Саму идею использовать клубы для автоматизации звуков мне подсказала девочка Д., социотип – Дюма (СЭИ), 4,5 лет, которая стала инициатором игр в «школу», «больницу», «чаепитие», «столовую» и т.п.
С соответствующим подбором лексики, чтобы присутствовал искомый звук в нужной позиции, мы разыгрывали небольшие игры с использованием кукол, других игрушек, настоящей посуды. В течение игры достаточно было дать Д. самостоятельно поговорить, исправляя произношение слов. Естественно, нельзя было обойтись без традиционной гимнастики, постановочной поддержки (на первых порах) и лексических упражнений, но постепенно перевес уходил в сторону игр с куклами. А когда звуку необходимо было дать время, чтобы создать привычку произносить его правильно, после гимнастики и минимума лексических упражнений мы переходили сразу же к играм.
Это случай, когда развитие лексико-грамматической стороны речи ребенка в норме. Зачастую же, сейчас около 60% детей страдают ОНР (общим недоразвитием речи) в той или иной степени тяжести.
Любопытный опыт у меня получился с девочкой К., социотип – Гюго (ЭСЭ), 3,4 лет, с задержкой речевого развития, в дальнейшем грозившей перерасти в ОНР. К. оказались скучны практически все игры, предлагавшиеся методикой для усвоения лексики, проблема была в нарушении некоторых психических процессов: внимание и память.
Тогда мы с К. начали усваивать лексику, заботясь о больной бабушке. Готовили для нее салат на лексической теме (л.т.) «Овощи», варили компот (л.т. «Фрукты»), помогали перебирать ягоды для варенья (л.т. «Ягоды»), наряжали елку для бабушки на Новый год (л.т. «Елочка», «Новогодний праздник»), разыгрывали сказку про зайчика (л.т. «Зайка и его семья», «Лесные животные»), помогали бабушке выбирать одежду по сезону, чтобы ей было тепло и удобно (л.т. «Одежда»), устраивали настоящее чаепитие с тортом для всей семьи (л.т. «Посуда», «Продукты») и многое другое. К сожалению, условия школы или детского сада не позволяют так «развернуться», и большая благодарность родителям и бабушке К., которые помогли в организации таких занятий. Результат: ребенок избежал попадания в логопедический сад, хотя все еще находится под наблюдением логопеда в детском саду. Задержка речевого развития была преодолена с удовольствием для самой К.
Игры для «Управленцев»
На основе опыта работы логопедов г. Ярославля известно, что дети легче переносят процесс автоматизации, когда заняты конструированием помимо повторения слогов, слов, предложений и т.п. Однако такой метод подходит не всем. С удовольствием этим занимаются дети-«управленцы» («Практики»).
Мальчик М., социотип – Максим Горький (ЛСИ), 6,5 лет самостоятельно во время автоматизации начинал складывать из листочков несложные оригами. Бабушка запрещала ему это делать, полагая, что это отвлекает его от занятия. Без возможности работать руками М. скучал. Процесс автоматизации в прямом смысле стопорился. Я стала прописывать в домашнем задании обязательное совмещение оригами и проговаривания слов, тем самым мы преодолели отказ от домашних занятий у М.
Позднее, перейдя к скороговоркам, мы с М. совмещали говорение с раскрашиванием, лепкой и аппликацией рваной бумагой. Каждую неделю занятий получали приятный результат: картинку или фигурку из пластилина.
Мальчик П., социотип – Жуков (СЛЭ), 6 лет отказывался заниматься вообще, так как рассчитывал, что я посещу его 1 раз и больше не приду, а он начнет говорить красиво. Сам по себе процесс с отдаленным результатом никак его не устраивал. Ребенок очень любил конструктор «Лего», не так давно ему подарили набор «Средневековый замок» с большим количеством кусочков.
П.: Вот ты пришла, а я опять не построю себе замок!
Нашли компромисс: каждое красиво произнесенное слово – кирпичик красивого замка. П. был доволен. Однако родители не захотели продолжать в том же ритме и домашние занятия, поэтому автоматизация оказалась чуть дольше и помимо замка мы успели построить из конструктора еще домики для «крестьян», «свинарник» и «казарму».
Игры для »Исследователей»
Очень часто от детей-«исследователей» приходится слышать вопросы: а почему именно так надо делать упражнения? А зачем говорить слоги? А как мы произносим другие звуки? Чем один звук отличается от другого? И т.п. Часто дети сами выдвигают теории о том, что упражнения, чтобы язык стал ловким, что «звуки без языка не произнести, но он там вертится так быстро. Трудно заметить, что он делает. Только если один звук долго мычать».
Работу с детьми-«исследователями» можно назвать самой легкой, так как естественное стремление ребенка изучать можно направить на процесс автоматизации. Когда это удается ребенок-исследователь начинает относится к занятиям со всей ответственностью и серьезностью.
Случай с девочкой С., социотип – Робеспьер (ЛИИ), можно назвать уникальным. Процесс автоматизации для С. не представлял особой сложности, так как она сама изначально поставила себе цель: говорить «р» правильно. Однако еще в процессе постановки стала задавать мне вопросы о звуках русского языка. Со слов мамы С. долго могла произносить один и тот же звук, выясняя, что же такое делает язык, что получается такой звук. В связи с фонетико-фонематическим недоразвитием (ФФНР) С. оказались недоступны некоторые характеристики звуков и тонкости различий русской фонетики. Однако благодаря занятиям по коррекции ФФНР, С. не только получила ответы на свои многочисленные вопросы, но и, к моему великому удивлению, потребовала и усвоила объем знаний по русской фонетике за 1 курс ВУЗа. Все теоритические знания о звуках, которые у меня были, мы получили в процессе занятий, опытным путем.
Игры для «Гуманитариев»
В процессе размышлений о вполне сложившейся схеме автоматизации для трех соционических кубов, мне оставалось непонятным, как же быть с детьми-«гуманитариями». Я попробовала выйти через смежные клубы «Исследователи» и «Социалы». «Гуманитарии» не совсем охотно соглашались на отношение к автоматизации, как к исследованию, не хватало этической компоненты, а некоторым было просто неприятно играть в «социальные» игры, из-за слабой сенсорики и сильной аристократии.
Девочка К., социотип – Гамлет (ЭИЭ), 4,5 года занималась со мной исключительно в платье с кринолином. В какой-то момент мне пришла в голову идея о ролевой игре. Игрушки были нашими советниками, К. принцессой, которая обсуждала с ними разнообразные указы. Все сводилось к одному – к пространной разработке некоей идеологии.
Тем самым я пришла к выводу, что «Гуманитариям» необходимо дать выговориться, однако тема говорения должна быть определена лексикой, насыщенной искомым звуком.
Поэтому уже с мальчком В., социотип – Есенин (ИЭИ), 4,5 года тематика бесед в середине занятия (говорение для гуманитария не превышает 10 минут, иначе ребенок начинает уходить в фантазии и теряет цель занятия) была строго задана, как и задание: «Говорить звук красиво». Тема задана картинкой. Однако трудности были в тот момент, когда я предлагала В. картинки строгого сенсорного содержания, которые обычно предлагают детям для составления связного высказывания. Отталкиваться от более абстрактных картин В. удобнее, лексическая тематика достигается использованием на картинах тех или иных цветов. Так как 3-4 года – возраст развития диалога, то и говорение происходит в диалоге с педагогом.
В целом, ориентирование на предпочтительный для ребенка вид деятельности (соционические клубы) полностью соответствует принципу индивидуального подхода к ребенку, а также помогает сделать интересным процесс автоматизации, и «подтягивает» то, что у ребенка может быть недоразвито, в общем поддерживает процесс формирования речи. Как известно, то, что делается с удовольствием, приносит пользу и делается быстрее – в среднем процесс автоматизации механической дислалии сократился в 1,5 раза. К сожалению, это недоступно пока для детей с дизартрией, где процесс автоматизации замедляется органическими нарушениями.
Список литературы
1. В. Гуленко, В. Тыщенко. Соционика идет в школу. М.: 2010г. – 280 с..
2. В. Колягин, Т. Овчинникова. Психолого-педагогическая диагностика детей и подростков с речевыми нарушениями. М.: 2005г. – 288с
3. Е. В. Олькова. Вы и Ваш ребенок. Жизнь без конфликта. М.:2009г. – 205 с.
4. Т.Н. Прокофьева. Соционика в построении стратегии успешного взаимодействия: умение разбираться в людях и предсказывать их поведение. – М., 2004.
5. Г. Рейнин. Тайны типа. Модели. Группы. Признаки. – М.: 2010 г. – 296с.
6. Соционика для профессионалов. Соционические технологии в педагогике и управлении персоналом. Под ред. Т.Н. Прокофьевой. – М.: «Алмаз» , 2008.
Примітка: «+» (плюс) означає перший варіант ознаки з колонки, «-» (мінус) – другий варіант. Наприклад, для ТІМу ІЛЕ – «Дон Кіхот»: «+» – логік, «+» – інтуїт, «+» – екстраверт, «+» – ірраціонал. Для СЕІ – «Дюма»: «-» – етик, «-» – сенсорик, «-» – інтроверт, «+» – ірраціонал.
Цель настоящей статьи резюмировать итоги наблюдений за людьми, воспитанными в информационной среде, сформированной конфликтными ТИМами.
1. Особенности структуры информационного пространства, формирующегося конфликтными ТИМами.
Что бы ни писали о сложностях в отношениях между конфликтерами, о проблемах и тяготах таких союзов, жизнь показывает примеры браков (и даже длительных) между представителями конфликтных ТИМов. И это не говоря уже о том, что людям часто приходится искать оптимальный режим общения в конфликтных отношениях, выбранных не по своей воле: с родственниками, соседями, коллегами по работе. И, как показывают наблюдения, этот оптимальный режим общения характеризуется определенной структурой информационной среды, которая формируется партнерами при взаимодействии друг с другом. Что же представляет собой такая информационная среда?
Аспекты, приходящиеся одновременно на базовую функцию одного партнера и болевую функцию другого, формируют зону конфликта в прямом смысле этого слова. Темы аспекта базовой одного болезненны для восприятия с болевой функции другого партнера, чаще всего воспринимаются неадекватно, вызывают непонимание, обиды, сопротивление, агрессию. Таким образом, в паре формируется особое отношение к семантике этих аспектов: информация уже заранее воспринимается как потенциально опасная, формирующая негативный контекст во взаимоотношениях.
Аспекты творческих функций формируют зону конструктивного диалога. Информация попадает с творческой функции одного партнера на ролевую другого, а для ролевой это ценная поддержка и ориентир для подражания. Замечено, что именно за проявления по творческим функциям партнеры уважают и ценят друг друга. И, наверно, эта информационная связь могла бы стать “палочкой-выручалочкой” для такой пары, если бы семантика творческой по блоку не завязывалась с семантикой базовой функции.
Аспекты ограничительных функций взаимно затрагивают референтные функции партнеров. Информация воспринимается как руководство к действию и является инструментом для управления партнером. К этому инструменту в конфликтных парах прибегают довольно часто, потому что здесь партнера легче ограничить, чем договориться с ним.
Аспекты фоновых функций затрагивают суггестивные функции партнеров и формируют зону выживания и т.н. скрытого конфликта. Фоновая функция реализует свои программы выживания, удерживая суггестивную партнера в диапазоне “необходимо и достаточно”. С одной стороны, со своей суггестивной функции партнер молча принимает позицию фоновой другого, смиряется с этим, но лишается “детской радости жизни”.
2. Влияние структуры информационного пространства на формирование особенностей ИМ ребенка. “Выключение блоков”.
Таким образом, наполнение Модели А ребенка, который воспитывается конфликтной парой, происходит в условиях, когда аспекты базовых-болевых являются зоной конфликта, аспекты творческих-ролевых – зоной конструктивного взаимодействия, аспекты ограничительных-референтных – зоной взаимного управления, аспекты фоновых-суггестивных – зоной выживания, ограниченной уровнем “необходимо и достаточно”.
Уникальность структуры информационной среды, формируемой конфликтной парой, заключается в том, что аспекты, попадающие в каждую зону, являются разными по вертности и нальности и могут составить полноценный горизонтальный блок Модели А. Если конфликтеры принадлежат к квадрам демократов (первая и третья), то аспекты каждой зоны попадают в горизонтальные блоки Модели А ТИМов аристократических квадр (вторая и четвертая), и наоборот.
Психика ребенка изначально ориентируется на определенное отношение к информации, входящей в указанные зоны. И в этом смысле наиболее неблагоприятная картина складывается в том случае, если ТИМ ребенка конфликтной пары относится к квадрам, противоположным родительским по признаку аристократия – демократия. В таком случае отношение к информации формирует специфические реакции психики и проявления человека в вопросах, за которые отвечают горизонтальные его блоки Модели А, в которые эта информация попадает.
Очевидно, что наиболее негативное влияние приходится на блок, в который попадают аспекты зоны конфликта. Этот блок оказывается в области информационного игнорирования, а под угрозой искажения оказывается целая область структуры психики, связанная либо с самоидентификацией (Эго), либо с вопросами социальной адаптации (Супер-эго), либо с партнерством (Супер-ид), либо с программами выживания (Ид).
В процессе созревания психики у ребенка формируется опыт, что определенная информация конфликтоопасна, что конкретные темы лучше не затрагивать, а люди, которые являются носителями такой информации – неприятные люди, их лучше избегать, как и саму информацию. Человек отказывается принимать информацию по конкретным аспектам. Этот феномен можно назвать “выключением блока”.
Особую значимость для ребенка приобретают аспекты зоны конструктивного диалога и тот блок собственной Модели А, в который они попадают. В период формирования психики ребенка эта информация является зоной примирения родителей, а функции соответствующего блока Модели А ребенка получают поддержку и конструктивное наполнение.
Аспекты зоны управления вносят дисбаланс в вопросы блока Модели А ребенка, который они наполняют. У ребенка складывается двойственное отношение к информации этих аспектов. С одной стороны – это инструмент для управления кем-либо, с другой – это инструмент, с помощью которого могут управлять тобой.
Аспекты зоны выживания снижают субъективную ценность соответствующей информации, а следовательно, и ценность вопросов блока Модели А, который они наполняют. Уровень “необходимо и достаточно” переносится на блок, стремления к реализации и получению конструктивной поддержки по вопросам блока не происходит.
3. Примеры перекосов в ИМ.
3.1.
Эго – зона конфликта (базовые – болевые)
Супер-эго – зона конструктивного диалога (творческие – ролевые)
Супер-ид – зона выживания (фоновые – суггестивные)
Ид – зона управления (ограничительные – референтные).
Возникает эффект самоотрицания. Человек сам для себя становится источником конфликта. Сопротивление собственной сущности, несогласие со своим внутренним Я.
Вопросы партнерства, находятся в зоне выживания. Ребенок с малолетства привыкает к тому, что поддержка по блоку Супер-ид будет ограниченной, так как эта информация не представляет ценности для окружающих. А значит, нужно учиться самостоятельно решать свои проблемы. Самодостаточность.
Вопросы социальной адаптации поддержаны творческими родителей, а Ид активирован ограничительными.
Мы получаем человека, нацеленного на реализацию в социуме с позиции требовательного родителя (Ид). Такой перекос почти всегда сопровождается инверсией ТИМа или “маской Супер-эго”.
Осложняются отношения с тождественными и зеркальными ТИМами.
Пример.
Родители Джек (ЛИЭ) и Дюма (СЭИ), сын Габен (СЛИ), 29 лет.
Габен постоянно подчеркивает свой статус (начальник отдела фирмы), гордится тем, как умеет навести порядок в отделе и поставить на место любого сотрудника. При этом позиционирует себя человеком жизнерадостным и активным. Ненавидит в людях расслабленность и леность, в себе эти качества искореняет с особой ожесточенностью. Состоит в гражданском браке с девушкой Гамлетом (ЭИЭ).
Выглядит нервозным, беспокойным. Зависим от оценок окружающих, при этом в диалоге сначала встает в конфронтацию, а потом соглашается на предлагаемый компромисс.
3.2.
Эго – зона конструктивного диалога (творческие)
Супер-эго – зона конфликта (базовые)
Супер-ид – зона управления (ограничительные)
Ид – зона выживания (фоновые)
Человек игнорирует в своей жизни вопросы социальной адаптации, не считает нужным заниматься этим и считаться с социумом. Асоциальный тип.
Супер-ид, наполненный ограничительными родителей, оставляет ощущение, что партнеры будут постоянно одергивать, а посему душевной близости ждать не приходится.
Ид спокоен и находится в согласии с фоновыми родителей.
Эго, наполненный творческими, превалирует над всеми остальными блоками по важности.
Это человек одиночка, высокомерно настроенный по отношению к обществу и партнерам.
Осложняются отношения конфликта и супер-эго.
Пример.
Родители Максим (ЛСИ) и Гексли (ИЭЭ), дочь Наполеон (СЭЭ), 34 года.
Принципиально отказалась от высшего образования (показательный факт для этого конкретного примера: в любом образовании довольно много структурной логики, которая в данном случае находится в зоне конфликта родительской пары). Не может найти место постоянной работы, что с одной стороны, связано с игнорированием вопросов социальной адаптации, а с другой – все с той же структурной логикой, которая определяет место работника в структуре организации. Близких друзей нет, в кругу приятелей наблюдается “текучка кадров”, так как высокомерие и степень самомнения этой девушки мало кто способен выдержать. Не замужем, в близких отношениях ни с кем не состоит.
Выглядит уверенной и отстраненной. С мнением окружающих считается мало, несогласных с ее мнением обрывает резко и категорично.
3.3.
Эго – зона выживания (фоновые)
Супер-эго – зона управления (ограничительные)
Супер-ид – зона конфликта (базовые)
Ид – зона конструктивного диалога (творческие)
Наиболее тяжелая деформация.
Выключенный Супер-ид формирует личность недоверчивую, закрытую, подозрительную. Носителями опасной информации для человека становятся дуалы и активаторы.
Растревоженный ограничительными Супер-эго формирует двойственное отношение к вопросам социальной адаптации, фоновые родителей снижаю ценность активных проявлений собственного Эго, а вот творческие поддерживают Ид в рабочем режиме.
Такой человек почти всегда инверсирован, настроен критически, контролер. При такой деформации дуализация крайне затруднена.
Осложняются дуальные отношения и отношения активации.
Пример.
Родители Дон (ИЛЭ) и Драйзер (ЭСИ), сын Габен (СЛИ), 36 лет.
Живет замкнуто, друзей практически нет. Для близкого общения выбирает девушек, у которых в ментальном кольце Модели А такой же набор аспектов, как и в его Модели А. Это облегчает контроль за человеком. Два раза был женат: первая жена Дюма (СЭИ), вторая – Гамлет (ЭИЭ). В проявлениях по Эго наблюдаются некоторые странности: предпочитает хорошую, качественную одежду, “правильно” приготовленную еду, а вот обустроить свою квартиру до сих пор не считает нужным, качество обстановки на уровне “необходимо и достаточно”. И на работе, и в личной жизни предпочитает контролировать и критиковать. Отличается острым скептическим умом и уникальной способностью перекладывать ответственность на других людей.
Выглядит спокойным и респектабельным, при этом любит поспорить, покритиковать мнение оппонента. Язвителен. Критически и требовательно настроен к окружающим.
3.4.
Эго – зона управления (ограничительные)
Супер-эго – зона выживания (фоновые)
Супер-ид – зона конструктивного диалога (творческие)
Ид – зона конфликта (базовые)
Выключенный Ид лишает человека социального иммунитета, защиты и подсознательного регулирования происходящего. Человек не берется за то, чтобы защищать себя.
Ограничительные родителей вносят дисбаланс в вопросы самоидентификации и самореализации (Эго), человек привыкает, что в этой информационной зоне родители одергивают друг друга, что вносит неуверенность и страх осуждения в собственные проявления по Эго.
Фоновые родителей снижают важность вопросов социальной адаптации, а творческие напротив, повышают важность партнерства.
Такой человек предпочитает полностью доверять партнеру себя и свою судьбу.
Осложняются отношения квазитождества и полной противоположности.
Пример.
Родители Штирлиц (ЛСЭ) и Есенин (ИЭИ), дочь Робеспьер (ЛИИ), 42 года.
Женщина работает в конструкторском бюро, занимается сложнейшими расчетами принципиально новых узлов и конструкций. Руководство загружает ее работой (так как довольно результатами), но отказывает в повышении зарплаты и продвижении в карьере. Она полностью смиряется с таким положением дел, пытаясь найти ему “объективные” объяснения: мужчины вообще воспринимают женщин более глупыми и неперспективными, и поэтому не считают нужным их поддерживать и продвигать, а значит и бессмысленно на что-то рассчитывать.
В семье муж является абсолютным и непререкаемым главой. Она соглашается с любыми его решениями. Вообще отличается позицией самопожертвования в отношении близких людей, часто идет навстречу их просьбам в ущерб своим интересам.
Выглядит очень неуверенной, жертвенной, подавленной. Опасается высказывать свое мнение и обозначать свою позицию.
4. Выводы и рекомендации.
Очевидно, что в данном случае соционика может диагностировать глубинную причину деформации психики. Не каждый случай патологической жертвенности или недоверчивости объясняется выключением блока, но каждое выключение блока будет порождать психические отклонения. Диагностика причины важна для выбора наиболее эффективного метода психотерапии.
В качестве профилактики подобных негативных влияний на психику ребенка в период ее становления необходимо менять структуру информационной среды, привлекая для воспитания представителей других ТИМов или изменяя структуру каким-то другим способом.
В качестве примера положительного влияния изменения информационной среды конфликтной пары на психическое развитие ребенка можно привести следующий случай:
Родители Достоевский (ЭИИ) и Жуков (СЛЭ), дети Джек (ЛИЭ) и Есенин (ИЭИ).
Отец (ЭИИ) почувствовал нарастающие психологические проблемы у своего одиннадцатилетнего сына (ЛИЭ): нервозность, плаксивость по любому поводу, замкнутость, необщительность, снижение уровня успеваемости. Отец взял воспитание ребенка полностью в свои руки, замкнул его на себе, проводил все свободное время с сыном, исключив мать (СЛЭ) из этого общения (она в это время была переключена на общение со старшим сыном (ИЭИ)). Таким образом, ребенок был фактически выключен из информационной среды конфликтной пары. Понадобился год такого режима общения, чтобы психика ребенка нормализовалась: повысилась самооценка, пришла уверенность в себе, улучшилась успеваемость, появился круг друзей, у которых он стал пользоваться авторитетом.
Влияние информационной среды на формирование психики ребенка – отдельный вопрос, мало освещенный до сих пор в соционической литературе. Эта статья показывает, что аналитический аппарат соционики в состоянии решать вопросы, как практического диагностирования причин различных психологических проблем, так и моделирования множества других разного рода психо-информационных ситуаций.
И, наконец, эта статья может дать пищу для размышления людям, знакомым с соционикой, но при этом не уделяющим должного внимания значимости интертипных отношений, считающим, что для создания семьи абсолютный приоритет имеют личностные факторы: “главное, чтобы человек был хороший”. Безусловно, строить отношения можно с представителем любого ТИМа, но всегда надо помнить, что, выбирая партнера, мы выбираем и ту информационную среду, которая в дальнейшем будет оказывать влияние на формирование психики будущего ребенка. А это уже несколько иной уровень ответственности.
Список литературы:
1. Аугустинавичюте А. “Соционика” (в 2-х т). Т. 1: Введение. Т. 2: Психотипы. Тесты. // СПб.: Terra Fantastica, 1998.
Детство у меня было хорошее, можно сказать счастливое. Те времена вспоминаю с удовольствием. У меня был старший брат, и у нас с ним были очень хорошие отношения. Когда родители были на работе, он мне говорил: «Я тебе мама, папа и старший братик». Я его слушалась, он меня очень любил. Когда у него какие-то денежки были, он мне подарки дарил. Совочек купит, щеточку какую-то, по мелочи, но все время меня баловал. Мне нравилось, это было все по делу, было чем играть.
Двор у нас был очень дружный, детей очень было много, сейчас так не гуляют, как мы гуляли. В играх дворовых нас было по пятнадцать-двадцать человек, разного возраста. Трудно было оторваться от игры и идти домой. Мне нравились подвижные игры. Такому ребенку, как я, обязательно надо бегать, двигаться.
Я пользовалась авторитетом среди девочек и мальчиков. В детском саду все время ко мне подходили разбираться с конфликтами. Хоть я роста была небольшого, но бесстрашная. Если несправедливость, ко мне подбегали разобраться. Могла подойти, разобраться, даже подраться – это было. Продолжалось это долго, дети ко мне ходили, как к мировому судье. Не к воспитателю подходили, а ко мне. У меня в мыслях даже не было идти жаловаться на кого-то, сама старалась разбираться. Я или усовестливала человека, или заставляла просить прощения. И, к тому же, группа поддержи из обиженных была большая — стояли, смотрели. И помогало. Я как бы ото всех шла, как парламентарий.
Хорошо играла в шашки, брат меня учил. Шахматы мне не очень, а в шашки побыстрее результат, я хорошо играла. И в садике мы играли в шашки, в уголки. Я побеждала, и мне это очень нравилось. Мне всегда нравится побеждать.
Никаких трений с воспитателями у меня не было. Я все схватывала быстро. Хороший музыкальный слух, меня хвалила преподавательница по музыке. Мне нравилось танцевать, и я хорошо рисую.
Пару раз я убегала из детского садика. Рядом был рынок, на этом рынке было все. Один раз мы захотели семечек. У нас на практику пришли две молоденькие воспитательницы, и когда нас забирали с прогулки, мы подошли к ним, говорим: «Семечек хочется, отпустите нас на рынок!» Они ответили: «Да идите куда хотите!» Они молоденькие были, неопытные. Ну, раз разрешили, мы ушли. Сходили на рынок. Я так могла поговорить с продавцами, что мне бесплатно этих семечек давали. Мы прошлись по рядам: «Мы семечек хотим, угостите, пожалуйста, семечками!» «Давай, деточка, кармашек!» Кармашек маленький, вот в этот кармашек насыпят, а больше-то нам и не надо. В кармашки нам насыпали, мы пошли назад, в детский сад. А не вот чтобы гулять куда-то. У меня отец в милиции работал. Когда ему позвонили и сказали, что его дочь пропала, он ответил: «Сама придет и всех приведет, не беспокойтесь».
Еще помню, что я в детском саду на двери каталась. С разбегу прыгала на дверь и каталась.
Раньше в детский сад очень большие очереди были, и передо мной ребенка взяли без очереди. Отец привел меня в детский сад, раздел в коридоре, одежду на шкаф положил и сказал: «Беги к ребяткам, играй!» Я пришла, стала играть с ребятками, воспитательница заметила меня только через полчаса. Все поняли, кто привел. Стали звонить папе. Он сказал, что наша очередь пришла, но взяли других. На завтра повторилось то же самое. Пришлось меня оставить. В садике я не плакала.
Один раз у меня был неприятный инцидент. Я принесла хорошую игрушку – неваляшку небесного цвета с ласточками. В группе была девочка, у которой мама работала воспитателем. Эта девочка у меня игрушку спрятала, забрала себе. Я стала спрашивать: «Где моя игрушка?» Воспитательница хотела было забрать игрушку у дочери, а та устроила скандал. Воспитательница сказала: «Подожди родителей». Когда пришел папа, он, конечно, не стал забирать игрушку. Он сказал: «Мы тебе купим другую». Девочка унесла игрушку домой. Я первый раз почувствовала, что привилегии есть: раз мама здесь работает, она может делать такие несправедливые привилегии. Это было очень непедагогично. Я поняла, что со мной поступили несправедливо. Потом мы с этой девочкой дружили, даже фотографировались вместе.
Дома мы с братом вместе какие-то вещи творили, у него игры были мальчишеские: расческу в бумажку заворачивали, зажигали, чтобы летала эта штука, один раз чуть мне за шиворот не залетела, пахло сильно. Мама заходит: «Это что творится?» Побежала за нами с тряпкой. Она очень напугалась, что мы дом спалим. Агрессивности со стороны родителей не было никогда.
У меня подруг было много, все в семьях жили по-разному, я это видела. Особенно на детей действуют семейные разногласия, они очень переживают это. Я за подруг переживала. Вот подруга счастливая прибегает: «У меня папа непьяный пришел домой!» Она прямо от счастья прыгала. Я ее поддерживала. Переживала, когда кто-то уезжал, мы прощались. Я всегда за многое переживаю.
Я все время ездила в пионерский лагерь, мне даже было неважно, что поеду одна. Я находила всегда подруг в пионерском лагере. Брат только один раз в пионерский лагерь ездил, и то его папа раньше забрал. А мне нравилось. Я все время активно там себя вела. Газеты рисовала, в конкурсах всегда участвовала во всех, не скучала. Один раз заболела, отец хотел меня домой забрать, но я не поехала. Лето, где быть? Бабушка у меня была в черте города, двухэтажный дом, разнообразия не было. В лагере было интереснее. Там было озеро, когда было тепло, купались. В лагере свободы больше, мне очень нужно ощущение свободы.
У меня не было такого, чтобы мама куда-то привела меня за руку. Я сама выбирала, в какой кружок пойду. Ходила и записывалась везде сама. Сама ездила по городу на автобусе. Я только приходила домой и говорила: «Мам, я записалась в кружок». Я ходила в танцевальный кружок, мне нравились движения. Потом я ходила в театральный. В театральном кружке была долго. Вот насчет дисциплины — выучить вовремя текст или что-то – это было не всегда. Но выходила за счет импровизации, надеялась, что смогу выкрутиться. Один раз, когда я не выучила текст, меня преподаватель лишил роли. А когда стали пробовать других, все очень скованны были, а когда меня включили в эту работу, я все сделала естественно, эмоционально. Руководителю понравилось, он мне сказал: «Чтоб завтра выучила и пришла». Я поняла, что надо учить.
Я была не ленивая. Надо, так надо. Уроки делала все. Особенно любила литературу. Стихи наизусть учить любила, до сих пор помню. Учительница по литературе была хорошая.
Я всегда обращаю внимание, как одеты люди. Учителя раньше одеты были скромно. До сих пор помню, как одеты, были: юбки, пиджаки, блузочки. Помню, когда учительница по биологии сменила помаду. Она любила очень ярко красить губы, и вдруг сиреневый оттенок. Я это помню.
Учительница по английскому у нас была с сарказмом. Она могла сказать: «Ты улыбаешься, как майская роза в помойном ведре». Мы очень боялись, переживали, чтобы она про тебя чего-нибудь не сказала, не обидела. Она говорила это не со зла. Она говорила, потому что она была такая, но про нее плохо не думали.
Мне нравилось наряжаться и делать себе красивые банты. Любила шить на кукол. Я придумывала сама какие-то костюмчики. Сама сшила тряпичную куколку. У меня у одной куклы нечаянно на пластмассовой голове образовалась дырка. Я взяла, завязала капроновый бант и сунула в эту дырочку узелочек, и получился бант на голове. И все девочки раскаленным гвоздиком сделали дырочки в головах у куколок, чтобы можно было вставить бантик.
Однажды мне купили лакированные сапоги, а подружка ходила в резиновых. Мне даже было неудобно, но отказать я себе уже не могла в этом, они и на ноге сидели и вообще… Обязательно было нужно, чтобы одежда сидела хорошо.
С седьмого класса мы учились шить, лекала делали. У меня очень хорошо получалось. Я ходила в этих вещах, и никто не верил, что это я сама сшила. Было очень классно и все посажено по фигуре. Мама мне сразу отдала швейную машинку, а папа нашел электрическую педаль.
Если я шла в школу в туфельках на школьном каблучке, впереди бежали и кричали, что я пришла на каблуках. Я ходила с мамой выбирать форму. Выбирали: узенькая талия и юбочка в складку, и когда фартуком застегиваешь, все, как песочные часы, все соблюдено, это мне нравилось.
Сама стригла челку, добывала шампунь, в ту пору это было сложно. Посылала брата, он у меня красавец, у него волосы пышные были. Он пойдет в магазин, шампуня нигде нет, с продавщицей поговорит, девушка даст ему: «На, мой свои косы!»
С поведением у меня иногда было не очень. Последняя драка у меня была в восьмом классе, около школы. Я учителю при всех учениках сказала про мальчика, что у него есть нож. Мальчик мне сказал: «Я тебя убью». Я его сначала предупредила, чтобы он с ножом в школу не приходил и не махал им, он не понял, тогда я сказала учителю. Мы с девочками пошли домой и увидели его с мальчиком на углу школы. Все решили мальчишек обойти, а я пошла вперед одна. Я все равно пошла. Была драка. Мне разбили нос, дали под дыхало. Я назвала его трусом, потому что он один на один не вышел, взял с собой еще парня, и они вдвоем вышли драться с одной девчонкой. Ему было стыдно. Самое смешное, что в конце года он мне признался в любви и хотел со мной сидеть за одной партой.
Маленькими мы часто играли в куколки, и один раз мне попало платьице от куклы другой девочки. Я долго мучилась, думала: «Взять мне его или не взять?» Потом я его подпихнула, чтобы она не подумала, что я его украла. Я очень за это переживала. Она его хватилась, и я его тихо подложила. Ощущение было неприятное. Сомнений было много: «А, может, оставить? Все равно никто ничего не знает». Я видела, как она переживала. Я ей тихо его положила. Никто не знал, я никому не сказала и маме не сказала.
Я хорошо вижу, что происходит в отношениях, видела мамины переживания: у отца работа была такая – в милиции, мужчина видный, красавец. У моей мамы сильный характер, она унижаться, в чем-то разбираться, если что-то не так в поведении отца, контролировать его – этого никогда не было. Скажет: «Свободен, иди!» Я взяла пример поведения мамы для жизни.
Я всегда видела в классе, что происходило: кто кому нравился. Первый раз мне в любви признался мальчик в третьем классе.
В восьмом классе я организовала сводный отряд. Ко мне приходили с двух дворов, если не с трех. Я сама в ЖЭУ выбивала игры. Никто не поверил, что можно было там у них что-то выбить. Мячи, скакалки, бадминтон, кегли. Я пришла в ЖЭУ сказала, что организую сводный отряд, и они обязаны дать мне инвентарь. Они мне все дали. Самое интересное, что все это я сдала в том виде, в каком это осталось после лета. Они очень удивились. Я ответственная, расписывалась же за все.
В детстве у меня было ощущение счастья. Роль отца большое значение имеет, потому что отец меня во всем поддерживал. Даже когда однажды мне поставили кол по поведению, написали, что была драка — он сказал: « Ну что, будем теперь забор строить?» Хотя он в милиции работал, мог бы там… Ничего не было, я ему за это благодарна. Он сводил все в шутку: «Ну, хватит, наверное, там разбираться-то…»
Почему-то родители за меня были спокойны. Знали, что дорогу найду сама, с трудностями справлюсь сама.
Уроки делала сама. Меня мама пробовала контролировать до второго класса. Она около меня сидела: «Вот, пиши…» В конце второго класса я сказала: «Мама, не сиди около меня. Мне с тобой плохо, ты смотришь мне под руку. Я напишу сама. Хочешь посмотреть, посмотришь после того, как я уже напишу». Если было непонятно, объяснял брат. Если плохая оценка в дневнике, я ему говорила: «Распишись-ка мне в дневнике». Он мне расписывался.
Я чувствовала, что родители меня любят, они очень хорошо ко мне относились, мне это было очень важно.
Моему отцу его мать говорила: «Федюшка, ты у меня из всего СССР!» И отец мне говорил: «Танюшка, ты у меня из всего СССР!» Я была счастлива.
В восьмом классе мы с подругой лазили на крышу. У меня был двухэтажный дом с двумя подъездами, крыша покатая. Я узнала, что мальчишки за трубой сделали уголок, играли в карты. Там было здорово: ветки деревьев ложились на крышу, уютно. Когда ко мне подруга пришла, я ей говорю: «Слушай, полезли на крышу!» Вылезли на крышу, я первая лезла, подруге руку подавала. Сидели мы там, книжки туда взяли. Место действительно шикарное: небо, деревья – незабываемое впечатление было. Лазили три раза, до тех пор, пока нас из соседнего дома не увидели – там с тетечкой чуть плохо не стало. Она кричала, что она вызовет милицию и пожарную машину, нажаловалась родителям. Мама сказала: «Ты что, хочешь моей смерти? По крышам ходите!» Больше не полезли. Я же ни на что плохое подумать не могла, когда на крышу лезла.
На мне была уборка дома. Брат меня старше. Были половики. Чтобы его на сей подвиг сподвигнуть, я его ногами с дивана спихивала. На пол его сброшу, все с хохотом. «Все, пошли!» Мы выбивали половики, потом я мыла пол, потом расстилали половики. Маме я очень благодарна — не было такого, что вот в пятницу ты должна вымыть пол. Я могла это сделать в субботу, в понедельник. Она мне всегда говорила: «Ты же не у свекрови!» Я же все равно это сделаю, я обязательная.
Еще я ходила в художественную школу, целый год училась. Очень нравилось!
На меня никогда не кричали, не унижали, и поводов не было.
Один раз было такое дело: мама попросила подать банку томатной пасты. Я схватила, поторопилась, банка выскользнула и разбилась, и мама меня ругала, в сердцах кричала. Мне показалось очень обидно, и я подумала, что я никогда на своего ребенка не буду кричать за то, что он разобьет что-то. Ну разбилось и разбилось. Разве что-нибудь стоит слез ребенка? Ничто не стоит.
В старших классах, в школьном лагере, я была вожатой. После школы сомнений не было, куда идти, и я пошла в педагогический. Я детей хорошо вижу. Для каждого свой подход. Я с детьми очень хорошо лажу. Могу находить общий язык с мальчиками. Меня ребятишки все любят. Ставили спектакли в театре. И даже те дети, которые отставали, в этом участвовали.
Из многолетнего педагогического опыта я могу сказать: Нужно оценивать не ребенка, а его поступок. Плохо, когда говорят: «Ты, как папа, ты рохля, драчун…» Никогда не надо сравнивать. А вот сам поступок: «Ты поступил именно в этот раз…» Но сам-то он хороший. Ребенок должен знать, что он – хороший.
Каждый имеет право на ошибку: и взрослый, и ребенок. Только у взрослых ошибки другие. Вот, поступил ребенок нехорошо, а сам-то хороший, он знает, что его любят. И тогда все получится.
Иногда у родителей слишком высокие амбиции. Они хотят гордиться своим ребенком, требуют оценок, считают, что ребенок должен учиться лучше всех. Он ничего им не должен. Ему детство надо. Я говорила дочери: «Не переживай за оценку. Пройдет неделя, ты забудешь, за что ты ее получила» А вот то, как к тебе окружающие отнеслись, само напряжение – оно остается.
Когда родители ругают – потом забудется, за что ругали, а негатив останется. Когда начинают ребенка ругать, родители часто не допускают того, что он чего-то не понимает. Что значит не выучил? Надо понять еще этот предмет. Вот могло быть: не понял, был в плохом состоянии здоровья, что-то помешало, все может быть. Надо первопричину найти. И важно поощрять, что он может лучше учиться. А когда начинают ребенка гнобить, он слышит только давление, не может работать, не может раскрываться, он себя ощущает недостойным, ему плохо, он думает, что он никогда не достигнет того, чего достигли его родители. Такие дети начинают от родителей отступать, уходят в какие-нибудь сообщества, не всегда хорошие. Они могут это сделать до двенадцати — тринадцати лет, а после тринадцати может быть взрыв агрессивности.
Иногда агрессивность у родителей бывает. Бывает даже так, что родитель один раз поведет себя неуправляемо, а у ребенка после этого останется в памяти, что так страшно он прожил все детство, произошли сбои в психике.
Моя мама покупала мне книжки. Я очень любила читать. Мне выписывали «Веселые картинки», «Мурзилку», детские газеты. Я аккуратно все хранила. Разгадывала кроссворды, лабиринты. Я читала фантастику, исторические романы.
Такому ребенку нужны занятость, значимость, уважение, признание. Надо ему дать понять, что он делает важное дело, полезное дело. Вымыл пол: «Молодец! У нас чисто стало. Вот смотри, как ты мне помогла, молодец!» Наташа М.
Драйзеры – дети очень совестливые, очень переживательные. Если такого человека часто усовестливать, то он или может стать пофигистом или в его поведении будет слишком много высших точек эмоций и переживаний, таких, что «чекнуться можно» — ребенок может себя в чем-то завинить. Я не могла ничего себе позволить плохого, потому что: «Что скажут родители?» Я всегда пыталась быть лучшей, по крайней мере всегда находиться в первой десятке лидеров, чтобы маме не стыдно было за меня на родительских собраниях. Мне нужно было постоянно быть наверху. Мама говорила: «Завоевывай уважение учителя, потом будет легче». Нужно «головой стучаться», учить все, чтобы заметили, что ты человек ответственный, можешь работать, можешь выполнять поручения, задания. Для меня было главное, чтобы не было стыдно перед старшими, перед родителями.
Я не помню, чтобы я была плохой — плохой быть стыдно. У меня вообще не было в голове, чтобы что-то сделать наперекор родителям, наперекор тому, как что-то заведено. Допустим, положено, чтобы этот стул стоял вот так, и он будет так стоять, и я его всегда так поставлю. Я человек внутреннего порядка и организации. Сколько я себя помню, класса с четвертого, просыпаясь, я знала, что мне нужно встать в семь, успеть позавтракать, идти в школу, после школы успеть сделать уроки и после этого ехать на тренировку. Легкоатлетический манеж был далеко за городом. Я все время выстраивала план на день.
Я не могу сказать: «Да наплевать на все! И пусть вот тут будет грязь, и пусть вот этот стул стоит не здесь». Я не могу так. У меня тогда начинаются какие-то внутри противоречия. Я становлюсь сама у себя плохая. Я все время стараюсь быть очень правильной. Я не боюсь, что мне кто-то скажет, что я такая-сякая. Именно мне комфортно самой, когда я себя построила, подравняла, в какие-то рамки вставила, и я тогда очень спокойна. А когда, например, я думаю: «Надо это сделать», а потом это не делаю, то начинаю себя пилить: «А зря ты этого не сделала». Пилю, пилю, пилю. Сама собой недовольна.
Я училась хорошо, всегда на пятерки. Если я не могла решить какую-то задачу, то, мама рассказывала, что она приходила ночью, а я сидела, решала. Я не могла что-то не доделать, у меня возникало чувство вины перед самой собой, а ни перед кем-то. Раньше мне хотелось, чтобы родители гордились мной.
Я не могла нарушить дисциплину, была всегда очень положительная и обязательная. Со мной никаких проблем у родителей не возникало. Я в школе всегда была то старостой, то председателем совета дружины.
Помню, после восьмого класса мы должны были ехать со школой в Ригу, и меня по какой-то причине не взяли. Как потом оказалось, взяли ребенка завуча. Я пошла к этому завучу и сказала: «Почему? Я такая хорошая, председатель совета дружины, на конкурсе чтецов заняла первое место в районе, у меня одни пятерки». Я потом с этими учителями не здоровалась, а мама мне говорила: «Нельзя, воспитанные люди всегда должны здороваться». «Нет, меня обидели!» Я это долго-долго вынашивала, я была злопамятная, ходила и сама себе говорила: «Я хорошая, я вот такая, вот такая…»
Я борец, у меня было много проблем до тридцати лет, позже я помудрела. Когда была перестройка и началась безработица, я ушла служить в армию. Вот это было весело. Когда приходил каждый новый начальник, в течение полугода у меня с ним был конфликт. Причем были жесткие конфликты, и офицеры не могли понять, что происходило, они же привыкли командовать, а если он говорит не то, что надо — я не буду этого выполнять. По слову «Фас» я ничего делать не буду. Или ты мне аргументированно объясняешь, для чего это надо, или … Если я сама вижу, что это делать не надо, я буду доказывать свое! У меня было очень много конфликтов, и первые два моих начальника жаловались супругу: «Мы не знаем, что с ней делать!» Я столько слез пролила!
После тридцати я уже не высказываюсь так резко, подумаю, как это завуалировать, хитро сказать, что не буду что-то делать. Напропалую я уже не буду бороться. Меня совесть съест, если я стерплю что-то и промолчу. Я могла орать, ругаться, если кто-то кого-то рядом обидит несправедливо. Я могла пойти к командиру и сказать: «Вы что, дураки? Зачем человека обижаете? Она специалист хороший!» Вот это во мне есть. Это было всегда. И в детстве это было всегда.
Такого ребенка за все надо хвалить. Я у своих родителей была хорошая, не доставляла им хлопот, но они никогда мне не говорили: «Ты такая молодец, такая умница». Меня это обижало.
С таким ребенком нужно разговаривать. Говорить, говорить, говорить. «Почему ты так сделал, а не так? А я бы не так сделала, а вот так». «Ты это сделал, у тебя что внутри? Тебе это приятно? Ты человеку сделал больно». Со мной никто не говорил.
Родителям к такому ребенку надо быть ближе, чтобы он выливал душу, у него всегда много внутренних переживаний. Когда с таким ребенком говоришь на психологические темы, он к этому привыкает, у него возникает необходимость выговариваться, а это очень важно – не нужно носить в себе. Периодически надо «наговориться по душам», со временем много накапливается, причем на абсолютно разные темы.
У меня в детстве была подружка, у нее мама была буфетчицей, она была очень яркой по тем временам. Она обо всем говорила с дочерью. Моя подружка приходила и рассказывала нам, что мама ей рассказывает все о женской физиологии и обо всем, всем, всем… И объясняет много, и душевные переживания обсуждает с дочерью. А мне мама не рассказывала ни о чем: ни насчет мальчиков, ни насчет полового созревания, ни насчет поведения с подругами…
Иногда, бывало, мама говорит: «А что к тебе Ира не ходит?» «Я с ней поссорилась». «Ну, помиритесь», – и все, разговор закончен. Вот было так.
Со мной надо говорить, мне надо выговариваться.
Этот ребенок – борец, сейчас я думаю, что такого ребенка родители должны учить подавлять себя, потому что жизнь такая, что его действия бумерангом ему могут вернуться! Например, у моего сына были конфликты с учителем математики. Я ему сказала: «Тебе аттестат нужен, надо в институт поступать. Решай задачи так, как сказала учительница!» Надо говорить такому ребенку: «Смирись, отпусти ситуацию. Не все «кулаками» разберешь!» Не всегда надо идти на конфликт с человеком, доказывать ему что-нибудь иногда бесполезно.
У меня в детстве все люди были хорошие, но я многое видела в отношениях. Если, например, кто-то на кого-то наябедничал, то такой человек просто для меня переставал существовать. Я хорошо видела всех в школе – кто какой, и не со всеми была близко дружна, но со всеми была в хороших отношениях. Всегда была кем-то: председателем отряда, комсоргом, но я ни с кем в школе близко не дружила, да мне и некогда было, потому что у меня все время были тренировки.
Я никогда не буду общаться с необязательным и неорганизованным человеком, мне с таким вообще тяжело. Если, например, человек наобещал и не сделал или мы встречаемся, а он опаздывает. У нас была одна девочка, все ее ждали, а я уходила. Для меня этот человек неприемлем. Я никогда не буду общаться с человеком, который во всех людях видит только плохое и об этом говорит: «Она такая толстая, да еще надела такое платье…» Не могу общаться с таким человеком, мне этот человек неинтересен.
Мне были интересны те, с которыми было что-то легко организовать. «А давай съездим туда?» «А давай!» Однажды спросили разрешения у родителей, поехали в новый микрорайон посмотреть, как там.
Я много читала, мне было интересно в библиотеку вместе пойти. У меня была подруга, мы уже были взрослые девчонки. Мы каждое воскресенье ездили с ней на рынок, покупали продукты и готовили по кулинарным книгам. Мне интересно было с увлеченными людьми, которые занимались интересным делом.
Такого ребенка следует втягивать в разную практическую работу, зажигать в нем интерес ко многому.
Мне лучше, чтобы мир был без изменений, я консерватор. Я переживала за все неизвестное: «Как там будет на контрольной?», хотя у меня подготовка была обычно очень хорошая. У такого ребенка очень много переживаний. Было бы хорошо, если бы он был близок с родителями, делился бы с ними переживаниями, а они его выслушивали и поддерживали.
Я переживала за все, была очень ответственная, постоянно тряслась за контрольные, за экзамены. Хорошо, если бы со мной поговорили в этот момент. «У меня завтра контрольная, я переживаю». «А за что ты переживаешь? Ты по какому-то определенному моменту переживаешь или вообще? Может, ты не доработала в чем-то? Ты этот предмет знаешь, у тебя по нему четыре, значит у тебя незаслуженная четверка? Проработай вот этот параграф».
Когда ребенок учится в школе — это его фронт, за который он отвечает, и туда нужно прикладывать все силы. Послаблений не давать, типа: «Ничего страшного, ну получишь ты тройку или четверку…» Вот такого этому ребенку не надо. Если ты стабильно учишься, значит у тебя должны быть стабильные оценки, потому что это показатель твоего труда. Родитель говорит: «Я ведь за свой труд получаю деньги, а ты за учебу оценки. Значит, нужно побольше поработать». Если родители будут давать послабления, то такой ребенок может расслабиться так, что потом начнет быть пофигистом во всем остальном. Мама сказала: «Ничего страшного», и я успокоилась, и мне все равно, учить – не учить.
У нас родители поддерживали порядок в квартире во всем, и я так воспитана, что невозможно сесть делать уроки, когда кругом грязь, на столе бардак. Невозможно зайти на кухню и спокойно попить кофе, если там с вечера стоит невымытая посуда, некомфортно, сразу поднимаются нервы, портится настроение. У каждого в семье были определенные обязанности. Папа выбивал ковры по пятницам, мы с сестрой мыли пол. К возвращению мамы с работы квартира была убрана. Мама готовила ужин. Так мне было очень комфортно. Такому ребенку нужны четкие обязанности по дому.
По спорту: я занималась легкой атлетикой, но бегать на длинные дистанции я не люблю, бегала спринт. Мне нравилось играть в волейбол: общий эмоциональный фон, когда ты чувствуешь своего партнера.
Такому ребенку очень важно, чтобы была красивая одежда. Я никогда не выйду из дома, если какое-то несоответствие: сумка – юбка – туфли, или еще что-то. Никогда не выйду с облупленными ногтями. Маникюр, педикюр – это у меня то же самое, как почистить зубы. Я не могу быть некрасивой, несобранной.
Цвета мне нравятся колоритные, яркие. Мама всегда прислушивалась к нам, детям, и никогда ничего не покупала на вырост. Меня всегда хорошо одевали, в добротные, дорогие вещи. У папы была возможность доставать такие вещи, тогда были времена дефицита. Помню, у меня были импортные сапоги за сто двадцать рублей, по тем временам это было очень дорого. Очень важно хорошо одевать такого ребенка.
У нас дома деньги всегда лежали на одном месте, и мы знали где. В семье было так: если надо купить крупную вещь – в одном месяце папе покупаем костюм, в следующем месяце мне что-то крупное…
Если пойдешь в магазин, что-то увидишь, захочется, но думаешь: «А не навредит ли это бюджету семьи?» В такие минуты я мучалась совестью.
Мне нравится повеселиться, поплясать, подурачиться, погулять по большому городу среди красивых людей, сходить куда-то в интересное место. Помню, я прилетела с Дальнего востока и организовала одноклассников – мы ходили в театры, в кафе. Общение мне очень нужно. Посидеть, поболтать, потрепаться, посмеяться, поподкалывать друг друга.
Такому ребенку нужны подружки и друзья. Мы никогда не тусовались, как сейчас говорят, у нас дома, хотя у меня достаточно добрые родители. Мы всегда собирались у двух девочек. Я думаю, что подружек нужно привечать.
Я люблю танцевать, такого ребенка следует отдать в танцы.
Я люблю музыку, мне очень хотелось играть на пианино. Это была моя мечта, но родители не могли купить инструмент. Предлагали баян, но баян было непрестижно. Я добилась своего. В педучилище есть обучение игре на пианино, я играла. Родители меня не слышали в том, что я хочу обучаться музыке. Они все к деньгам приравнивали – они не могут позволить себе купить пианино.
Престижность для Драйзера – это важно. Было престижно на тренировках бегать в пумовских кроссовках. Если мы тренировались в крутом манеже, где члены сборных команд собирались, конечно, там нужна была и одежда крутая. Мне было престижно, что мои родители объездили весь Советский Союз, каждый выходной они выходили в люди – в театр, в ресторан. У мамы была библиотека очень большая, и я могла кому-нибудь сказать, что у моих родителей вот такая библиотека.
Я с детства считала, что во всем права, что бы мне ни говорили. Я умная.
Я ко всему скептически относилась, если это не подтверждалось фактами. Когда мне говорили: «Там есть такой человек!» «Да вообще такого быть не может!» – говорила я, если это где-то не было написано, а слухи просто какие-то, то я говорила: «Что ты врешь? Где ты это прочитала? Дай факты!» Мне все нужно конкретно. Если мне сказали, что это информация из газеты или из телевидения, вот это тогда на самом деле так, а все остальное – сплетни, ты мне – я тебе, испорченный телефон — такой информации я не доверяла. Мне нужны факты, и это касается всего. С таким ребенком надо разговаривать языком фактов: это было тогда, там-то, напечатали там-то. И он будет верить, а простым слухам верить не будет. Слухи меня не устраивали ни в детстве, ни сейчас. Меня прямо бесило: «Что вы все придумываете?!»
Мне маленькой нужно было объяснить, для чего нужно делать то или иное дело. Я должна понять, что я делаю, для чего это нужно. Если бы мной жестко командовали, я бы противилась, было бы противоборство. Но если я вижу, что что-то делать нужно, я буду это делать, даже если мне и прикажут. А если я не вижу, для чего что-то делать, и мне не объяснят – просто так я этого делать не буду. Мне нужно объяснить, для чего это нужно, что дальше из этого получится. Ребенка нужно попросить, он много может работать, особенно для близких.
Вот иногда общаешься с ребенком, и сразу можно сказать, что его родители только тем и занимаются, что сплетничают и обсуждают людей. Бывает, что маленькие девочки настолько копируют презрительные родительские интонации… Я со сплетниками не буду общаться, мне с ними тяжело и неинтересно.
Если мне человек близок и дорог, а сделает какой-то поступок, который можно осудить, я скажу: «Как она могла!» А потом я начинаю этого человека оправдывать. Если мне человек очень комфортен, я боюсь его потерять, я его оправдываю.
Мне не хватало с мамой секретов, душевного общения. Ребенок должен свои секреты рассказывать кому-нибудь из взрослых, маме или папе. Я папе как-то сказала: «Мы пошли в поход, у нас там будут мальчики». Мама бы меня туда никогда не пустила.
Если был конфликт с учителями: «Пап, сходи, вызывают». Было такое – мальчику я дала в нос. Он весь такой больной, мама ходила, кормила его манной кашей, чтобы его не расстроить, все учителя ставили ему четверки и пятерки. Меня это возмущало.
Но папа есть папа, а с мамой никогда такого контакта не было. Мама считала: накормлена, напоена, учишься хорошо – что еще надо? У нее никогда не было гордости за меня: «Вот у меня дочь, она занимается спортом, она такая…!» Мне хотелось, чтобы мной гордились. Ребенок должен чувствовать, что мать гордится им, он ведь такой хороший! А она наоборот: «Все нормально, так и должно быть!»
Помню, тетки на лавочке сидели возле подъезда, и среди них были женщины, которые говорили про своих детей: «Ой! Я ей такое платье купила!» Я не помню, чтобы моя мама говорила про меня что-то такое, а мне хотелось. А она: «Вот такая-сякая, не помыла пол». У моей мамы нет до сих пор: «Ну ты даешь! Ты молодец! Может, тебе чем помочь, чтобы еще лучше было?» Вот этого у матери не было, а мне было надо. Мне надо, чтобы за меня радовались, чтобы было куда двигаться – выше, престижней.
В детстве такой ребенок больше делает для родителей, чтобы они оценили. Если они будут ценить, возвышать, то еще движение вперед пойдет. Таким детям стоит говорить: «Ты самый красивый, ты самый умный», а не так, что все равно, как я напишу эту контрольную, как оденусь… Татьяна В.
На меня нельзя было кричать. Я всегда маме говорила: «Говори со мной ласковым голоском!» В приказном тоне я не терпела. Со мной нужно было ласково, если попросить – я все сделаю.
Я тянулась к тем, кто говорит ласковым голоском. Например, гуляет мама с маленьким ребенком – я к ним тянулась, если там мама разговаривала ласковым голосом. Страшно любила угодить, если нуждались во мне. Если меня просили, я всегда шла навстречу, но стоило мне сказать: «Иди, делай!» – все, я не могла. Постоянный дух противоречия. Не терпела никакого насилия ни в чем.
Я по нутру очень медлительная. Делаю все медленно, но аккуратно. Если я видела, что кто-то делал швырком-пинком, не выносила этого. Мне всегда хотелось переделать, сделать по-хорошему. Мама у меня шустрая была: «Ах, ты еще посуду не вымыла?» А мне еще только дали задание убрать постель, я не успевала, мне же надо было все разгладить. Я не выносила ее всплесков, начинала бычиться: «Я с тобой не дружусь», — и уходила в себя. Я очень страдала от этого, потому что мама меня не понимала. Ей нужно было дождаться, когда я сделаю одно, потом попросить сделать другое. Если наваливали много дел, я не могла ориентироваться, за что хвататься, нервничала, и мне было плохо от этого. Не было последовательности в просьбах, а она мне очень нужна. Я по нутру не шустрая, а конкретная, мне нужно все разгладить аккуратно, не торопясь. Суету я не выношу. Почему начинается суета у ребенка? Родители очень не последовательны в своих просьбах или в выражениях того, чему они хотят его научить. Мама: «Ах, ты еще…!» Все, у ребенка заклинивает, он не знает, за что браться. Я всегда тянулась делать все по порядку. Я могу одновременно делать много дел, но при этом все доделываю до конца. Должно быть разнообразие дел, но когда меня подгоняют, я не могу, выбиваюсь из своей системы рациональности. Ритм работы я определяю сама.
Мне никогда не было скучно, я много во что умела играть. В детстве я любила устраивать дом, как дизайнер. Я люблю шить, наряжаться. Почему я сторонилась детей? Мне не нужны были подружки, потому что я чувствовала, что они навязывают свое: «Давай вот так!», а я так не хочу и их сторонюсь.
За мной заходили в школу, зачем? Им скучно, я не понимала, что такое скучно, всегда могла занять себя делом. Я никогда не считала себя лидером, но поняла, что люди ко мне тянутся, а я выборочно смотрю, кто мне интересен. Долго я никого не выдерживала. Первое восприятие человека: красиво – некрасиво. Если некрасиво – мне не надо. На первом плане всегда была эстетическая красота.
Я могла спорить, потому что в споре рождается истина. Я знала, как надо, и спорила, но после этих споров мне становилось плохо. Потом я стала прятаться от таких раздражителей.
Не терпела никакой несправедливости, вранья. У меня правда во всем преобладает. Малейшая хитрость, непорядочность в людях – я страдаю, мне с детства от этого плохо.
Когда мама начинала хитрить и говорила, что надо что-то сделать как бы для моего блага, я говорила: «Не обманывай меня! Ты приучала меня к правде! Зачем ты со мной хитришь? Я так не хочу!»
С мамой я всегда делилась, но, при всем при этом все время мне с мамой было очень трудно, потому что в моем понятии мама грубоватой для меня была. Со мной рядом нужно было всегда думать, что ты говоришь, как говоришь, в какой интонации. Я очень страдала от этой зависимости. Малейшая грубость от учительницы – не буду учить предмет, но если я в тебя влюбилась, как в учительницу, буду с утра до ночи на пятерки учиться, только и учить твой предмет.
Если у меня есть к человеку расположение, чувство любви – я буду делать все, что бы он ни попросил. Попроси в два часа ночи – в два часа ночи сделаю.
Я влюблялась, если ко мне искренне теплое отношение было, с любовью. Я чувствовала, что это искренне. Если ко мне подлизаться кто-то хочет – я моментально это чувствовала, и мне неинтересно было.
Мне нужны забота, внимание, но если сегодня обманули, завтра обманули – мне этот человек становится неинтересен. Мне можно ничего не говорить, но я избегаю таких людей, понимаю, что ничего не могу сделать с собой, так как к душе — он не мое. Я могу с ним общаться, он об этом не узнает, но это не мое.
На одежду, на внешний вид я всегда обращала внимание, сама одеваться любила. Я рано начала шить, модничать. Ни с кем никогда не конкурировала. С одной стороны, комплексы были: вот, я некрасивая, у меня длинный нос, фигура вот не такая, а с другой стороны, всегда была уверена, что одета хорошо. Могла одеться и себя преподнести в любом возрасте.
Когда я ходила в начальные классы, то знала, какой длины у меня должно быть платье. Мама мне говорила: «Давай сошьем, чтоб хватило на много лет». «Нет, я не буду носить! Ни за что! Это некрасиво!» Я все равно настою на своем. Если она что-то купила, не посоветовавшись, и старается мне навязать – ничего не получится у нее. Мне нужно было, чтобы все идеально сидело.
Когда мама мне скажет: «Вот, так делать нельзя…» Эти фразы в меня западали больше, чем какое-то насилие. Совесть у такого ребенка – оголенное место. Я очень страдала от того, как со мной говорили, особенно интонация играла роль. Мама тихо могла сказать: «Вот так девочки не поступают, так некрасиво». Скажет тихо, а я не знаю, куда мне от стыда деваться. Если бы она закричала, я бы так не реагировала.
Я помню, мама сказала: «Женщина не должна ни крепких напитков пить, ни пива, ни водки». Я на всю жизнь запомнила. Сразу какое-то отторжение от всего возникло. Я всю жизнь это презирала, и если женщина пьет пиво, для меня это плохо. Я была очень-очень строга к себе и в то же время очень независима ни от чьего мнения. На меня было трудно повлиять извне. Я общалась с девчонками, которые вели себя по-другому, не так, как я. Я знала: « Вот так я делать не буду!» Мне не нравилось, когда ругались матом, мне не нравилось, когда курили. Я стояла, смотрела и говорила: «Вот так я делать не хочу». Меня трудно было заставить выпить, я боялась этого. Я слышала, что девчонки могут привыкнуть гораздо быстрее, и на меня это тоже влияние оказывало.
Примером мне были мои родители. Дома никто никогда не ругался. А меня мама могла ругать всяко, для меня это было самое страшное. Если я приходила вечером не в девять часов, а полдесятого, она выходила и начинала на повышенных тонах: «Ты чего вовремя не пришла?» Меня все… Колотило и трясло, для меня это было наивысшее оскорбление. А надо было, как я сейчас думаю, выйти и тихо сказать: «Тань, ты не забыла, что тебе в девять домой?» Я со стыда бы сгорела перед ней, не перед улицей, а перед ней. А при приказах начинает срабатывать обида, обиду я высказывать не могла, и в шестнадцать лет у меня определилась щитовидка. Я понимала, что меня всегда подавляли.
Когда маме было восемьдесят лет, она расплакалась и сказала: «Мы же так воспитаны, что не принято было показывать свою любовь к ребенку, я даже стеснялась тебя по голове погладить». А я говорю: «А я всю жизнь думала, что ты меня не любишь, как ты меня стегала словами…»
У меня всегда было свое мнение, а она хотела его переломить. «Сделай так, а не иначе!» «А я буду вот так делать!» «Нет!» Ей надо было, чтобы я подчинилась, а я не могла подчиняться. Я плакала и говорила: «Я хочу сказать «да», но у меня не получается, и я говорю «нет». Я справиться с собой не могла. Я так реагировала на ее приказы, на ее жесткую интонацию – протест шел. Со мной мягко надо, договариваться надо. Я же совестливый человек.
Однажды я решила сделать ей приятное. Думаю: «Сейчас пойду помою посуду, все положу на место, будет все красиво». И вдруг, пока я шла к кухне, она мне кричит: «Быстро! Помой посуду!» Я уже иду в слезах, эту посуду видеть не могу, делать ничего не хочу. Говорю: «Не буду делать!» Я страдала, сломана была, все… Она меня опережала своими приказами. С ребенком так нельзя. Надо было со мной по-хорошему, я бы наизнанку вывернулась.
Но у нас было и близкое общение. Я без мамы жить не могла. Пионерский лагерь я ненавидела, потому что хотела к маме, больше ничего не хотела. Все время была немыслимая привязанность к маме. Я делилась с ней абсолютно всем. Для меня мама была все: в кого я влюбилась и все-все-все рассказывала ей.
Когда я уезжала куда-то, мне там было плохо, хотела к маме. Мы вот сейчас разругались, я ушла из дома, звоню по телефону, прошу прощения: «Мам, я тебя люблю, без тебя не могу, прости меня». Она: «Да, я знаю, и ты меня прости». И в детстве так же. Я поупрямей, конечно, была, все не высказывала, потому что маленькая была, но все время к маме, все время к маме… Маме я все время доверяла – все рассказывала, ябеда была немыслимая, все, что происходило: кто обидел, кто – что сказал, кто – чего, как вести себя, все я рассказывала маме. Вот у нас в детском саду была одна девочка, дочка начальника какого-то. Она приходит, а воспитательница с ней: «Сю, сю, сю». А нас била линейкой по башке всех маленьких. Я жаловалась маме. Мама говорила, что если будет с ней ругаться, то мне будет еще хуже. Я видела, сколько вокруг несправедливости.
С детского сада я была влюблена в одного мальчика. Всю жизнь я его любила, он даже знать об этом не знал, я любила его тихо, мирно, и все. Для меня очень важно любить.
Но я всегда была независимой, для меня дико было за мальчишками бегать, показывать вид, что я в них влюблена. Могла маме сказать, какие бы отношения у нас с ней не были, но больше никому. Я все держала в себе, все скрывала.
Она меня отчитает: «Ах, ты поступила там!» Я замкнусь, но потом все равно долго не выдерживала и рассказывала доверительно. В отношениях с мамой я получала наставления. Она единственную фразу могла сказать, и я ее на всю жизнь могла запомнить. Чем чувственней была сказана эта фраза, тем глубже она в меня входила. Она могла сказать: «А я бы на твоем месте мужчине звонить ни за что бы не стала». Мне становилось очень стыдно.
Когда мне было лет пять-шесть, меня все время привозили отдыхать в деревню к дедушке, детей было там много, я командиром была. Однажды мы гуляли, кидались чем-то и мне попали камнем в лоб. Я пришла и жалуюсь: «Дедушка, почему Тамара в меня кинула?» Дедушка вызывает Тамару, а та говорит: «Это не я, это она сама». Я вытаращила глаза и обалдела. Думаю: «Как так можно? Это же все неправда!» Помню, как мне было плохо. «Почему так обманываешь? Ты неправду говоришь!» Я чуть не задохнулась от такой несправедливости.
Когда я вижу, что человек открыто врет, мне захлестывает от боли. Очень тяжело было, когда человек нашкодит что-то и в твоем присутствии сваливает или на тебя, или на кого-то, или отказаться может. Это у меня на всю жизнь запало. Я сейчас не возмущаюсь, просто проглатываю и говорю: «А теперь я знаю, на что этот человек способен» и закрываюсь перед ним.
Для меня чувство совести на первом плане стоит. Не люблю хитрить, не люблю приспосабливаться, у меня нет гибкости: обвести и вывести — у меня этого нет. У меня или правда, или ложь. Видела много подлости, когда человек говорит одно, а делает совсем другое или свалит на другого.
Если я даю слово – выполняю, а если человек поступит по отношению ко мне по-другому, значит, я могу к нему поступить примерно так же. Если человек где-то свое слово не сдержал, значит, у меня особых обязательств перед ним нет. Я помню, мы собирались с одной приятельницей ехать куда-то, а мне утром рано надо было на рынок. Мне не захотелось ехать с ней, и она меня так отстегала словесно: «Я с тобой больше не дружусь, потому что я тебя ждала, а ты не приехала». Я запомнила это на всю жизнь, больше у меня таких поступков не было. Она меня вылечила. Но она сама мне дала повод для того, что я смогла к ней так отнестись. Я сама первая никогда не сделаю такого поступка. Если меня осудят, я затаюсь и что-то сделаю человеку, это не месть, а дать попробовать. Получи сегодня то, что ты вчера сделала со мной. Завтра я тебя мордой по асфальту так же протащу. У меня нет чувства мщения со злобой, но я могу окунуть или дать почувствовать: ты сделала – мне было больно, ты даже не догадалась, что мне было больно. Я тебя через год, через два, через день — все равно тебя прокручу в этой же ситуации, когда она сложится.
Я раньше очень долго помнила обиды. Сейчас я понимаю, что надо отпускать. Мне мама на Новый год подарила кукольную кроватку складную, все принадлежности очень красивые, атласное одеялко – все это было японское. Мы дружили с одной девочкой. Я прихожу к ней, она мне показывает мою кроватку, все постельные принадлежности и говорит: «Вот, мне мама купила». Она у меня украла и мне показывает это. Я не могла забыть это очень-очень долго. А когда я сказала ее маме, что она у меня взяла, она ответила: «Не может быть этого. Это наша вещь!» Когда я маме рассказала это, мама ответила: «Бог с ней, забудь. Но ты уже знаешь, что домой ее пускать не нужно». Вот так меня мама учила, а не шла доказывать кому-то, что у ее дочери украли, как это бывает, или выходила бы и срамила кого-то: «Ах, ты вот там!» и таскала ее за косу. Нет, она мне все время говорила: «Бог с ней, это на ее совести». Я не могла себе позволить такого, чтобы не здороваться с этой девочкой, а внутри ее выбросила, для меня она не существовала больше. Я с ней общалась, разговаривала, но знала, что она непорядочная. Мы были тогда в четвертом классе.
Было иногда и такое: придут, поиграют, потом я эти игрушки вижу у кого-то. Я говорю: «Это же мои игрушки!» «Нет, это не твои». Я не буду выдирать. Я всегда накручу себя и говорю: «Я этого человека не люблю, он для меня не существует». И по жизни так же.
Мне среди людей долгое время находиться трудно. У меня все время конфликт в душе. Они не знают об этом конфликте. У меня внутренний конфликт. Я живу всю жизнь обособленно. Почему? Потому что я настолько глубоко чувствую и вижу людей. Вижу: свой-чужой. Негатив вижу, приспособленчество перед кем-нибудь, я это презираю, но показывать это нельзя.
Я уходила, и у меня складывалось, что дружить-то практически не с кем было. У меня не было друзей. Я не понимала, что такое подруга, в них не нуждалась никогда, была сама по себе.
Задача родителей — научить ребенка не зацикливался на недостатках людей, уметь их прощать.
Если ребенок идет с обидой к тебе, говорит о ком-то, что тот плохой, маме нужно сгладить ситуацию и сказать: «Ну что ты, они просто такие, не обращай внимания».
Одна подруга сбегает, купит платье и показывает мне, а я знаю, что у меня увидела, но скрывает. А мама мне говорит: «Дочка, да ты гордись, на тебя смотрят и подражают, значит, ты им нравишься, ты для них как эталон».
Если идет негатив от ребенка в чью-то сторону – этот негатив нужно перевернуть в позитив, оправдать этого человека и все объяснить. Ведь мама у маленького ребенка – авторитет. Она скажет про кого-то: «Нет, моя хорошая, она же, там, бедная, несчастная, ей хочется, а она не может, поэтому так сделала. Ей стыдно, но она взяла твою игрушку, значит, мама ей не может купить, ну и отдай». Нужно, чтобы ребенок отпустил ситуацию, простил человека, иначе ребенку будет тяжело, он будет уходить от всех, будет один.
Очень важен для меня был пример отношений в семье, как папа с мамой относятся друг к другу. Когда ты это видишь, так и будут складываться отношения в твоей семье. У нас папа никогда не повышал голос на маму. Мама всегда уважительно к мужчине относилась.
Папа любил общаться с женщинами. Я видела, как он сухо ведет себя с мамой и по-другому с остальными. Я ненавидела всех баб. Я говорила, что возьму автомат и всех расстреляю. Эта была детская драма – я это видела в семье. Я раздваивалась немыслимо: любила папу и любила маму. Для меня эти страдания были немыслимые. Я старалась их как-то соединить: «Папа, пошли купим маме подарок». Как я страдала, ужас. Я спрашиваю его: «Пап, а почему ты с чужими женщинами весело разговариваешь, а с мамой почему-то так не говоришь?» Потом я во всем разобралась. Они разошлись, и мне снится сон, что они сошлись. Я говорю: «Мам, я не хочу, чтобы вы сошлись».
Когда стала взрослой, я нашла папу, нашла с ним контакт и говорю маме: «Мам, каким бы отец ни был, он отец, и я должна с ним помириться. Ты должна его простить, у него на то были свои основания».
Я всегда читала массу психологической литературы, всю жизнь этим увлекаюсь, пытаюсь во всем разобраться. Мне это очень интересно. Я психолог по нутру. Чувства людей вижу, мне только посмотреть, и я знаю, кто чем дышит. Если я вижу где-нибудь, что мама раздраженная и начинает ребенка терзать, обязательно влезаю и говорю: «А давайте с ним вот так». Если мама терпеливая, она выслушает. Ребенок часто нервничает, потому что мама нервничает. Говорю: «Его только пожалеть, я это вижу, по себе просто знаю». Я часто говорила: «Мама, ну пожалей меня!» Если меня кто-то обидел, я всегда говорила: «Проси прощения. Если не попросишь прощения, я с тобой не дружусь». Вот так у меня всегда. Попросил прощения — все, мне больше ничего не надо. Мне нужно, чтобы кто-то в отношениях протянул мне руку, кто-то меня чувствовал и понимал в моих переживаниях. Мне трудно было это сделать самой. Если находился такой человек – я очень была благодарна, начинала оттаивать, начинала доверять, раскрываться.
Если человек сегодня долбает, завтра долбает, послезавтра долбает, я все терплю, терплю, глотаю, глотаю, потом я просто взрываюсь про себя и ухожу и объяснять ничего не буду.
Вот так я развелась. Обман постоянный, приспособление какое-то, вранье было. Скандаль, не скандаль, что толку-то? Я чувствую: меня не любят. Нет того, чего мне хочется. Чего тянуть? Я села, взвесила все и сказала: «Все, хватит». Как бы мне тяжело ни было, потому что любила его, я ушла, нашла в себе силы и ушла, разошлась с ним. В экстремальной ситуации я могу быть очень сильной – закусить удела и делать так, как нужно. Когда человек тебя не уважает, когда с тобой не считается, когда прячет от тебя деньги, когда изменяет тебе, и ты это видишь – все, финиш!
Такого ребенка нужно развивать со всех сторон, водить в кружки, но только не насильно. Малейшее насилие, и я отрицала все. И наоборот, если меня папа не брал на лыжах – вот все, я хотела только на лыжах.
Чтобы почувствовать ребенка, нужно посмотреть, как он в разных ситуациях к чему относится: звучит музыка – хочет он танцевать или нет. Если вы занимаетесь рукоделием, не нужно его заставлять: «Садись со мной», — если ему интересно, сам подойдет. Когда мама заставляла каждый день меня вышивать – я возненавидела это. Она от меня прятала швейную машинку и не давала мне шить. Я перерезала все, перекроила все. Мне очень хотелось шить себе. Она обалдевала и говорила: «Кто тебя научил?» А у меня интуиция какая-то была. Я уже в шесть лет знала, как пройму сделать для куклы.
Не нужно такого ребенка никуда насильно толкать и тянуть. Вот ты собираешься повести ребенка куда-то и схитри: если ребенок потянется за тобой и ему понравится без насилия, если он заинтересуется, он пойдет. И выбирать не надо, чем заниматься. Надо то, что ему хочется.
Готовишь ты у плиты, не заставляешь его, пускай он ходит: «Хочешь поиграй». Вот он подтянется и будет готовить. Если меня всегда заставляли, то картошку чистить, то помыть посуду… Я возненавидела кухню, как не знаю чего. Я ненавижу ее до сих пор. Но если у меня появился любимый человек, я готовила завтрак, обед и ужин – делала ради любимого человека все свежее.
Если такой ребенок нашел контакт в отношениях, любит он кого-то, а в отношениях нужен теплый взгляд, мягкая интонация, он для этого человека сделает самое нелюбимое для него действие. Вот если этот человек любит шить, а я его люблю, значит, около него сижу и учусь этому.
Чтобы ребенка мягко воспитать, должна быть материнская хитрость и ум. Дети очень неустойчивы в своих желаниях, нельзя сразу почувствовать, то ли шить он любит, то ли еще чего. Если родитель что-то умеет и делает это сам, задача родителя передать свои умения, но делать это надо с хитростью, без давления.
Папа у меня занимался тем, что приемнички собирал. Я садилась около него, он покажет мне детальку, говорит: «Что это такое?» Я отвечаю: «Сопротивление, диод…» Я все знала наизусть. Никто меня насильно не забивал этими знаниями. Я хотела к папе ближе быть, подлизаться, угодить ему, около него и сидела. Все у этого ребенка зависит от отношений. Главное – это отношение родителя к ребенку. Если он проявляет свою любовь, не сю-сю, пу-сю, а с умом, включает чувства, все будет хорошо.
Как ребенка повести куда-то? Вот, например, пошла мама в бассейн: «Вася, пошли со мной в бассейн, если хочешь». Можно рассказать в ярких красках, как там хорошо плавать, да там еще тренажерный зал: «Ой, а мышцы у меня какие будут!» Я вот на это клюю. У меня есть еще такое: «Как это – кто-то что-то умеет, а я не умею? Это как же?» Я на роликовых коньках не умела — нашла роликовые коньки, встала, попробовала и удовлетворение получила. Горные лыжи: кто-то там умеет, а я не умею? Я поехала и сделала вид, что всю жизнь на горных лыжах катаюсь, и у меня получилось.
Зацеплять такого ребенка нужно своим примером, это получится, если родители – авторитет у ребенка, если есть контакт в отношениях. Он подражает родителям, потому что он их любит, ему хочется показать им, что он умеет.
Я помню, как меня заставляли мыть пол: «Это почему ты плинтус не протерла?» «Я так не хочу!» «Ну-ка, давай переделай!» Я капризничала, но переделывала. А потом, когда я все приберу, а мама вытащит что-то из ящиков, потом все запихает назад, я говорю ей: «Ты меня учила чему? Почему ты так в ящик кладешь?» И она начинает все переделывать. А я слежу. Ты же меня научила делать хорошо, значит и сама должна делать хорошо. Важен пример родителей.
Мне всегда хотелось наладить отношения между людьми, помирить их, объяснить одному, что он хороший, и другому, сгладить углы, наладить мосты. Уравновесить отношения.
Однажды я пришла домой и жалуюсь: «Папа, меня мальчишка ударил!» Папа: «Хватит жаловаться, возьми палку и отдубась его как следует!»
Я себя переступила, схватила палку и его ударила. Потом страдала от того, что почувствовала, как ему больно. Отец меня насильно толкнул на это. Но это не мое, у меня начинаются угрызения совести, страдания. Нельзя такого ребенка настраивать на жестокость.
Я всегда знала, что хорошо, что плохо. Я была очень самостоятельная. В одиннадцать лет меня уже посадили одну на теплоход до Астрахани, мама мне доверяла.
Потом меня лет в шестнадцать отправили одну дышать морем. Я там полтора месяца была. Мне мама доверяла, она говорила: «Честь твоя, ты ее и береги». Я рассуждала: «Чтоб к тебе не приставали, никогда ни с кем чужим не разговаривай, не улыбайся». Мне это никто не говорил, я сама пришла к такому выводу. Я очень наблюдательная в отношениях между людьми: если девчонка хихикает, значит дает повод парню, она этим самым притягивает. Я не поднимала глаз и вела себя неприступно. У меня вот такой принцип был. В детстве было то же самое, но я могла сделать и вот такое: тихий час, воспитателя нет, я встала, и мы начали играть во врача – я всех накормила пургеном, и все сидели на горшках. Мы играли в больницу, и я была доктором. Вот так я могла организовать. Организатор я хороший. Такому ребенку нужно давать проявлять организаторские способности.
Помню, мне лет шесть было, родителей дома нет, я надела атласный красивый халат, встала на каблуки и пела в микрофон, устроила театр. Я могла собрать аудиторию своими выступлениями. Сближаться конкретно с кем-то в отношениях не могла, не хотела. А организовывать и быть лидером могла.
Быть лидером могу, если есть в этом необходимость, но к лидерству никогда не стремилась — мне эта головная боль, ответственность — никогда не была нужна.
Когда, например, приезжали в пионерский лагерь и нужно было там убраться, а никто не хотел, — я в этом моменте была заводилой. Могла организовать. Смотрю, никому не надо, а дело сделать надо. Меня не нужно было просить или заставлять как лидера: «Ну, давай-ка организовывай!» Я все время пряталась, никогда вперед не стремилась, мне этого не нужно было, наоборот, все время прикидывалась серой молью, но понимала, что могу всех взять измором. Не приказом, а подойти и сказать: «Саш, помоги мне, пожалуйста. Сашулька, ну пожалуйста», – сдохну, но все равно Саша сделает так, как нужно, потому что он понимает, что лучше сделать и отвязаться. У меня всегда в жизни так. Я и маленькая добивалась своего, но добьюсь не натиском, а найду контакт с человеком. Какой бы человек ни был, пьяница или хулиган, я все равно уговорю сделать так, как нужно мне. Это у меня с детства.
Некоторые хотят быть все время первыми, а я никогда этого не хотела, мне ответственность никогда была не нужна. Нет сил у ребенка, я уже устала, а мне все еще нужно исполнять этот долг — меня это страшило. Энергии всегда было мало, уставала быстро. Все время была в состоянии напряжения, все время боялась, все время были страхи. Боялась, что кто-то громко будет говорить, не дай Бог кричать начнет. Я думала над тем, почему все время такая зажатая была? Мне трудно было самой с собой, я тянулась к спокойствию, а на душе часто было неспокойно.
В детстве общаться с детьми мне было неинтересно, я тянулась к людям, которые интеллектуально выше меня, старше меня, дружила на три-четыре года старше себя, потому что глупости какие-то слушать меня раздражало.
Маленькая, я не любила читать, страшно не любила читать, а меня все время насиловали чтением. Я взахлеб слушала. У меня врожденный астигматизм, сфокусировать глаза в одной точке трудно, они начинали болеть, и мне тяжело было читать. Много лет спустя я это поняла. Когда я читала, у меня в глазах «иголки» были. Когда мне нашли очки, я взахлеб начала читать, но не художественную литературу, а познавательную. Мне интересно все, что связано со мной: как себя вести, как думать, как научиться не грузить свою душу. Мне нужно было, чтобы общение легко давалось. С одной стороны, я очень коммуникабельная с людьми, а с другой — быстро устаю от них. Я много выплескиваю информации, хочу человеку много чего дать, говорю: «Надо так, так…» Я расходую энергию, истощаю себя, нагрузка идет на психику, напряжение. Отдаю, а получить не могу, не получаю от людей того, чего хотелось бы: понимания, близости, душевности, человечности.
Я анализирую себя, думаю, почему меня к детям так тянет? Особенно к тем, которые тебе подчиняются, которых ты научишь. Когда он тебе слово говорит – это ты его научила, Боже, какая от него энергия идет! Вот, думаю, может, действительно несколько часов с ребенком заниматься, чтобы себя как-то реализовать, успокоиться.
Я человек такой, что мне сложно переключиться быстро с одного на другое или что-то самой начать делать. Уж если вообще мне скажут: «Завтра приходи!» — я двинусь, а так я еще могу помечтать…
Ребенок Драйзер мечтательный. Я, бывало, все мысленно нарисую, все сделаю, очень любила создавать фасоны. Мне все в школе говорили, что я должна стать модельером. Но я человек настроения и нестабильности. Мне сегодня хочется творить, а завтра, когда тебя клиенты «взяли за горло» и говорят: «Вынь и полож», – если у меня нет вдохновения творческого, я не хочу. Я любила располагать своим временем, чтобы надо мной ничего не висело. Не любила учить уроки. Я переступала порог – мне хочется пошить. Первостепенное было то, что я хочу. Хочу – делаю. Не любила исполнять то, что не нравилось.
Однажды меня учительница перед классом опозорила, и я сказала: «Не буду ее предмет учить». И не учила, пока двоек не нахватала и папаша мне не врезал. Я мучилась совестью, но делать принципиально не хотела. А потом я пожаловалась маме: «Почему она меня так опозорила?» Мне было тяжело самой с собой: «Не люблю учительницу – не буду учить». Она мне при всем классе сказала: «Может, но не хочет». У меня голая тройка по математике была. Я боялась учительницу как огня: злобная, наотмашь все – «не мой фасон». Но когда она сказала про меня, что я способная — я первая на олимпиаде решила задачу, а отличницы не смогли. Я сама от себя не ожидала. Меня нужно было поощрять, чтобы я поверила в себя. У меня есть такое – я должна доказать кому-то, чтобы не разочаровать человека в своих способностях.
Все детство я была в страхах: боялась, что кто-то разозлится, обидится, громко закричит. Выходит соседка, я знаю, что сейчас будет кричать, уже боюсь этой соседки. Я так уставала от этого.
Я могла переступить какой-то страх, если знала, что это нужно: «Все равно я смогу». У меня есть воля к победе, я докажу.
Если что-то не понимала из уроков – был страх. Мне мама нанимала репетиторов по математике, я ее потом щелкала только так, чувствовала себя другим человеком. Ребенку нужно помочь, если он не понимает что-то и не признается в этом. Ему нужно помогать, объяснять. А иногда нужно сменить учителя и обстановку – важно отношение ко мне, чтоб не было напряжения, а так как ты боишься учителя, у тебя ничего не лезет в голову. От грубостей учителей меня заклинивало, я боялась грубостей, и у меня ничего не получалось. Уходила я на другую территорию — другой учитель, другие отношения, другая успеваемость. Я от этого была очень зависима. У такого ребенка прежде всего: люблю – не люблю, дружусь – не дружусь. Дружусь – все сделаю, золотую рыбку достану, не люблю – делать не буду! И независимо, что от этого зависит моя жизнь – не буду! Меня нужно любить, разговаривать, если задать вопрос, а интонация будет не та — я замыкаюсь и говорить не хочу.
Обязательно нужно показывать, как будет, если ты что-то сделаешь, а если просто ругают – начинается страх, что ты натворила, а ты мало что понимаешь, и как дальше с этим жить!? Нельзя пугать будущим.
Такому ребенку важно выглядеть хорошо, надо его учить приводить себя в порядок – надо это замечать и подхваливать.
Если ребенок подошел к тебе – не отворачивайся, выслушай. Я маме говорила: «Ты меня не слушаешь, ты меня не любишь!» Я не хотела с ней говорить, я уходила.
Такой ребенок может быть истеричным, я плакала очень часто, не понимая от чего. У меня сразу слезы наворачиваются. Он много видит с отрицанием, поэтому ему нужна любовь и ласка, доброе слово.
Его нужно научить позитивному восприятию мира, негатив он постоянно видит сам, а родители часто говорят тебе о твоих недостатках, долбают тебя ими. Этого делать нельзя.
«Живет чувствами и эмоциями». Хорошо разбирается в морально-этических качествах людей. Легко выстраивает и поддерживает отношения с окружающими.
Характеристики признака «этика»: нравится – не нравится, люблю – не люблю, притягивает – отталкивает.
Пример действий этика:
Если покупаешь холодильник. Какая разница, какой объем камеры, потребляемая мощность, габариты, производитель и т.д. Главное, чтоб он мне нравился, а еще лучше, чтобы «родной» был, по душе.
Необходимо обучать такого ребенка сосредотачиваться и быть внимательным, собирая информацию по интересующим его вопросам. Развивать логическое мышление и память.
Ребенок должен уяснить, что любую работу следует выполнять, не как попало, а, пользуясь определенными методиками и технологиями, которые можно узнать у взрослых. Необходимо объяснять, что любую работу можно поделить на три этапа:
·подготовка к работе (рабочего места, инструмента и т.д.);
·сама работа;
·уборка рабочего места и возвращение всех инструментов, которые использовались в работе, на свои места.
Этик «не чувствует деньги». Когда у него есть тысяча рублей, ему кажется, что это очень большие деньги и на них можно многое купить. Ему нужно показывать «весомость» денег, например: сколько можно купить мороженого на пятьдесят рублей и на двести рублей.
Сенсорик
«Живет в материальном мире». Это человек, адекватно воспринимающий информацию, поступающую из окружающего пространства, через пять каналов восприятия: слух, зрение, осязание, обоняние, вкус. Он точно чувствует ощущения и потребности своего тела (холодно – жарко, голоден или нет, где что и как болит).
Сенсорик – хозяин материального мира. Из него нужно «делать хозяйственника».
Ему присуще чувство хозяина территории. Такому ребенку необходимо объяснять, что нужно уважительно относиться к «территории» окружающих людей, а командовать можно только на своей «территории». Он стремится навязывать свою волю другим. Не рекомендуем в нем развивать агрессивность (заниматься видами спорта, наносящие физические страдания противнику).
По своему внутреннему ощущению он больше живет в настоящем времени, чем в прошлом или будущем. Поэтому ему часто кажется, что наступившая неприятность никогда не пройдет. Ребенку надо объяснять, что все неприятности проходящи, так как время не стоит на месте, и «все течет, все изменяется», «все приходит и уходит».
Свойство его психики – наличие одного варианта развития событий. Его сознание нужно приучать к тому, что может быть множество вариантов развития событий.
Его сильно напрягает ситуация неизвестности, поэтому нельзя такого ребенка оставлять в ситуации неопределенности – ему нужно давать, желательно, подробнейшую информацию о предстоящих событиях.
Интроверт
Интроверту важны не столько события вокруг него, сколько свои чувства, переживания, мысли. Часто это спокойный, рассудительный человек, иногда молчаливый и задумчивый. Он несколько отдален от окружающего мира и живет «внутри себя». Может видеть окружающую его действительность частями. Порой он настолько способен углубляться в интересный разговор или дело, что не замечает происходящего вокруг.
Скрытен: если его не спросить о чем-то он может сам не рассказать. Боится быть выскочкой в своих и чужих глазах, но часто у него присутствует страх того, что его не будут замечать, и он окажется никому не нужным. Порой он готов быть очень активным, и может отодвинуть других, чтобы быть у всех на виду, хотя это дается ему очень тяжело и вредит его здоровью.
Интроверт предварительно обдумывает, что собирается сказать, и хотел бы, чтобы другие поступали также. В разговоре ему нужно, чтобы дали возможность высказаться до конца и не прерывали на полуслове.
Ему не свойственны ни громкий голос, ни быстрый темп. В делах характерны длительность, детальность, глубина проработки вопроса.
Часто ленив.
Необходимо дома создать условия, при которых он может побыть один в покое и тишине. Такого человека нельзя резко выдергивать из его внутреннего состояния, в котором он в этот момент находится. Его нельзя торопить и резко подгонять.
От него нельзя жестко требовать быть инициативным.
Необходимо избегать ситуаций скандалов: это слишком тяжелое испытание для интроверта – он теряет много энергии и не может долго восстановиться.
Хвалить такого человека лучше наедине.
Необходимо заботиться о том, чтобы он не замкнулся в себе – это опасно возникновением депрессивных состояний. Чтобы избежать таких последствий, необходимо с ним больше общаться и заниматься интересными делами, ориентированными на внешний мир.
Если волей судьбы, ваш ребенок не будет ходить в садик, редко посещать школу, «расти одиноко» – потом ему будет очень сложно «выйти в мир людей» – социализироваться.
Рационал
Человек обдуманных действий: «Сначала думаю, а потом делаю!»
События и дела планирует заранее, свои планы стремится воплотить в жизнь, отступать от них не любит.
Стремится так вести дела, чтобы не доделывать в последнюю минуту.
Легко работает в системе, где определяющими являются порядок и дисциплина.
Живет в размеренном режиме.
Стабильная работоспособность, слабозависящая от настроения.
Легко просыпается по утрам.
Такому ребенку комфортно вечером ложиться спать в одно и тоже время и, желательно, соблюдать распорядок дня и планировать свои действия наперед.
Организатор. Четко следует поставленной цели. Добросовестный исполнитель: может выполнять неинтересную, но необходимую работу. Человек долга. Его волнуют моральный облик и совесть человека.
Педагог.
Обучение и воспитание детей.
Медицина и здравоохранение (проведение процедур и диагностики).
Финансово-экономическое направление.
Контроль и ревизия.
Административная деятельность.
Юриспруденция.
Армия.
Милиция.
Охрана.
Сфера обслуживания (хранение денег и материальных ценностей).
Торговля (товароведение).
Дизайнер.
Модельер.
Тренер.
Писатель.
Актер, певец, танцор.
Рекомендации для родителей ребенка-Драйзера
У Драйзера природная склонность к флегматическому типу темперамента. Флегматик: серьезный, сдержанный, немногословный, вдумчивый и рассудительный. Трудно переключается с одного вида деятельности на другой. Медлительный и неторопливый, терпеливый и последовательный в достижении поставленной задачи, получает удовольствие от процесса. Способен на сильные и глубокие чувства. Ему присуще слабое внешнее выражение душевных состояний.
«Я очень наблюдательная в отношениях между людьми. Всегда видела, сколько вокруг несправедливости. Не терпела никакой несправедливости, вранья. У меня правда во всем преобладает. Малейшая хитрость, непорядочность в людях – я страдаю, мне с детства от этого плохо».
«Если, например, кто-то на кого-то наябедничал, то такой человек просто для меня переставал существовать».
«Я никогда не буду общаться с необязательным и неорганизованным человеком, мне с таким вообще тяжело».
«Когда я вижу, что человек открыто врет, мне захлестывает от боли».
Задача родителей научить ребенка не зацикливался на недостатках людей, уметь их прощать. Надо постараться научить ребенка находить хорошее в каждом человеке.
«Если ребенок идет с обидой к тебе, говорит о ком-то, что тот плохой, маме нужно сгладить ситуацию и сказать: «Ну что ты, они просто такие, не обращай внимания».
«Если идет негатив от ребенка в чью-то сторону – этот негатив нужно перевести в позитив, оправдать этого человека и все объяснить. Ведь мама у маленького ребенка – авторитет. Она говорит: «Нет, моя хорошая. Она же бедная, несчастная, ей хочется, а она не может, поэтому так сделала. Ей стыдно, но она взяла твою игрушку, значит, мама ей не может купить, ну и отдай». Нужно, чтобы ребенок отпустил ситуацию, простил человека, иначе ребенку будет тяжело, он будет уходить от всех, будет один».
«Мне нужно, чтобы кто-то в отношениях протянул мне руку, кто-то меня чувствовал и понимал в моих переживаниях. Мне трудно было это сделать самой. Если находился такой человек – я очень была благодарна, начинала оттаивать, доверять, раскрываться».
«С таким ребенком нужно разговаривать. Родителям к такому ребенку надо быть ближе, чтобы он выливал душу, у него всегда много внутренних переживаний. Когда с таким ребенком говоришь на психологические темы, он к этому привыкает, у него возникает необходимость выговариваться, а это очень важно – не нужно носить в себе. Периодически надо «наговориться по душам», со временем много накапливается, причем на абсолютно разные темы».
«Мне не хватало с мамой секретов, душевного общения. Ребенок должен свои секреты рассказывать кому-нибудь из взрослых, маме или папе».
«Я все время доверяла маме – все рассказывала, ябеда была немыслимая. Все, что происходило: кто меня обидел, кто – что сказал – я все рассказывала маме».
«Если ребенок подошел к тебе – не отворачивайся, выслушай. Я маме говорила: «Ты меня не слушаешь, ты меня не любишь!» Я не хотела с ней говорить, уходила».
«Такой ребенок может быть истеричным, я плакала очень часто, не понимая от чего. У меня сразу слезы наворачиваются. Многое ребенок видит с отрицанием, поэтому ему нужна любовь, ласка, доброе слово».
«Такого ребенка нужно научить позитивному восприятию мира, негатив он постоянно видит сам, а родители часто говорят тебе о твоих недостатках, долбают тебя ими. Этого делать нельзя».
«Особенно на детей действуют семейные разногласия, они очень переживают это».
«Очень важен для меня был пример отношений в семье, как папа с мамой относятся друг к другу. Когда ты это видишь – так и будут складываться отношения в твоей семье. У нас папа никогда не повышал голос на маму. Мама всегда уважительно к мужчине относилась».
«Для меня очень важно любить».
«Рядом со мной нужно было всегда думать, что ты говоришь, как говоришь, с какой интонацией – от этой зависимости я очень страдала. Малейшая грубость учительницы – я не буду учить предмет, но, если я в нее влюбилась, как в учительницу, то буду с утра до ночи на пятерки учиться, только и учить ее предмет».
«Если у меня есть к человеку расположение, чувство любви – я буду делать все, чтобы он ни попросил. Попроси в два часа ночи – в два часа ночи сделаю».
«Я влюблялась, если ко мне было искренне теплое отношение, с любовью. Я чувствовала истинную искренность. Если ко мне подлизаться кто-то хотел – я моментально это чувствовала, и мне неинтересно было с этим человеком».
«Мне было тяжело самой с собой: «Не люблю учительницу – не буду учить. Но когда однажды учительница сказала про меня, что я способная — я первая на олимпиаде решила задачу, а отличницы не смогли. Я сама от себя не ожидала. Меня нужно было поощрять, чтобы я поверила в себя. У меня есть такое: я должна доказать кому-то, чтобы не разочаровать человека в своих способностях».
«У меня есть воля к победе, я докажу!»
«Мне всегда нравится побеждать. Родителям надо вселять уверенность: «Все у тебя получится!»
«Для меня чувство совести на первом плане стоит. Не люблю хитрить, не люблю приспосабливаться, у меня нет гибкости: обвести и вывести – у меня этого нет. У меня или правда, или ложь. Видела много подлости, когда человек говорит одно, а делает совсем другое или свалит на другого».
«Совесть у такого ребенка – оголенное место. Мама мне скажет тихо: «Вот так делать нельзя…» Эти фразы в меня западали больше, чем какое-то насилие».
«В отношениях с мамой я получала наставления. Она единственную фразу могла сказать, и я ее на всю жизнь могла запомнить. Чем чувственней была сказана эта фраза, тем глубже она в меня входила. Она могла сказать: «А я на твоем месте ему звонить ни за что бы не стала». Мне становилось очень стыдно».
«Я очень страдала от того, как со мной говорили, особенно интонация играла роль. Мама тихо могла сказать: «Вот так девочки не поступают, так некрасиво». Скажет тихо, а я не знала, куда мне от стыда деваться. Если бы она закричала, я бы так не реагировала».
«Я помню, мама сказала: «Женщина не должна ни крепких напитков пить, ни пива, ни водки». Я на всю жизнь запомнила. Сразу какое-то отторжение от всего возникло».
«Меня мама могла ругать всяко, для меня это было самое страшное. Если я пришла вечером не в девять часов, а полдесятого, она выходила и говорила на повышенных тонах: «Ты чего вовремя не пришла?» Меня колотило и трясло, для меня это было наивысшее оскорбление. А надо было, как я сейчас думаю, выйти и тихо сказать: «Тань, ты не забыла, что тебе в девять домой?» Я со стыда бы сгорела перед ней, – не перед улицей, а перед ней. А при приказах начинала срабатывать обида, обиду я высказывать не могла, и в шестнадцать лет у меня определилась щитовидка, возможно, из-за того, что меня всегда подавляли».
«Драйзеры – дети очень совестливые, очень переживательные. Если такого человека часто усовестливать, то он или может стать пофигистом, или в его поведении будет слишком много высших точек эмоций и переживаний, таких, что «чекнуться можно» — ребенок может себя в чем-то завинить. Я не могла ничего себе позволить плохого, потому что «Что скажут родители?» Я всегда пыталась быть лучшей, по крайней мере всегда находиться в первой десятке лидеров, чтобы маме не стыдно было за меня на родительских собраниях. Для меня было главное, чтобы не было стыдно перед старшими, перед родителями».
«Плохой быть стыдно. У меня вообще не было в голове, чтобы что-то сделать наперекор родителям, наперекор тому, как что-то заведено. Я человек внутреннего порядка и организации. Я не могу сказать: «Да наплевать на все! И пусть вот тут будет грязь, и пусть вот этот стул стоит не здесь». Я не могу так. У меня внутри тогда начинаются какие-то противоречия. Я становлюсь сама себе плохая. Я все время стараюсь быть очень правильной. Я не могла что-то не доделать, у меня возникало чувство вины перед самой собой, а не перед кем-то. Мне хотелось, чтобы родители гордились мной. Я не могла нарушить дисциплину, была всегда очень положительная и обязательная».
«Родители за меня были спокойны. Знали, что дорогу найду сама, с трудностями справлюсь сама».
«Уроки я делала сама. Меня мама пробовала контролировать до второго класса. Она около меня сидела: «Вот, пиши…» В конце второго класса я сказала: «Мама не сиди около меня. Мне с тобой плохо, ты смотришь мне под руку. Я напишу сама. Хочешь посмотреть, посмотришь после того, как я уже напишу».
«Я всегда знала, что хорошо, что плохо. Я была очень самостоятельная. В одиннадцать лет меня уже посадили на теплоход до Астрахани одну, мама мне доверяла».
«Если что-то не понимала из уроков – был страх. Мне мама нанимала репетиторов по математике, я ее потом щелкала только так. И я чувствовала себя другим человеком. Ребенку нужно помочь, если он не понимает что-то и не признается в этом. Ему нужно помогать, объяснять. А иногда нужно сменить учителя и обстановку – важно отношение ко мне, чтобы не было напряжения, а так как ты боишься учителя, тебе ничего не лезет в голову. От грубостей учителей меня заклинивало, я боялась их, и у меня ничего не получалось. Когда уходила на другую территорию – другой учитель, другие отношения – другая успеваемость. Я от этого была очень зависима. У такого ребенка прежде всего «люблю – не люблю», «дружусь – не дружусь». Дружусь – все сделаю, золотую рыбку достану, не люблю – делать не буду, несмотря на то, что от этого зависит моя жизнь – не буду! Меня нужно любить, разговаривать, если задать вопрос, а интонация будет не та — я замыкаюсь и говорю не хочу».
«Обязательно нужно показывать, как будет, если ты что-то сделаешь, а если просто ругают – начинается страх, что ты натворила, а ты мало что понимаешь, и как дальше с этим жить!? Нельзя пугать будущим».
Никогда нельзя оставлять такого ребенка в неизвестности, в неопределенности. Даже длительное ожидание чего-то хорошего может привести к потери сил. У него постоянное предчувствие неприятностей и очень много переживаний. У Драйзера много страхов.
«Все время была в состоянии напряжения, все время боялась, все время были страхи. Боялась, что кто-то разозлится, обидится, громко будет говорить, не дай Бог кричать начнет. Думала над тем, почему я все время такая зажатая была. Мне трудно было самой с собой, я тянулась к спокойствию, а на душе часто было неспокойно».
Бывает страх чего-то не понять, в чем-то не разобраться. Будет хорошо, если родители научат ребенка рисовать схемы, которые помогут ему мыслить и запоминать.
«Когда ребенок учится в школе — это его фронт, за который он отвечает, и туда нужно прикладывать все силы. Послаблений не давать, типа: «Ничего страшного, ну получишь ты тройку или четверку…» Вот такого этому ребенку не надо. Если ты стабильно учишься, значит у тебя должны быть стабильные оценки, потому что это показатель твоего труда».
«Если родители будут давать послабления, то такой ребенок может расслабиться так, что потом начнет быть пофигистом во всем остальном. Мама сказала: «Ничего страшного», и я успокоилась, и мне все равно, учить – не учить».
«Мне маленькой нужно было объяснить, для чего нужно делать то или иное дело. Я должна понять, что делаю, для чего это нужно. Если бы мной жестко командовали, я бы противилась, было бы противоборство. Но если я вижу, что что-то делать нужно, буду это делать, даже если мне и прикажут. А если я не вижу, для чего нужно что-то делать и мне не объяснят – я этого делать не буду. Мне нужно объяснить, для чего это нужно, что дальше из этого получится. Ребенка нужно попросить, он много может работать, особенно для близких».
У ребенка может возникнуть неуверенность, когда он берется за незнакомое дело. Нужно ему давать подробные четкие инструкции с описанием конечного результата, показать последовательность операций в работе.
«Такому ребенку нужна занятость, значимость, уважение, признание. Важно ему дать понять, что он делает важное дело, полезное дело. Вымыл пол: «Молодец! У нас чисто стало. Вот, смотри, как ты мне помогла, молодец!»
«Маме я очень благодарна: не было такого, что вот в пятницу ты должна вымыть пол. Я могла это сделать в субботу, в понедельник. Она мне всегда говорила: «Ты же не у свекрови!» Я же все равно это сделаю – я обязательная!»
«У каждого в семье были определенные обязанности. Так мне было очень комфортно. Такому ребенку нужны четкие обязанности по дому».
«На меня нельзя было кричать. Я всегда маме говорила: «Говори со мной ласковым голоском!» В приказном тоне я не терпела. Со мной нужно было ласково, если попросить – я все сделаю».
«У меня всегда было свое мнение, а мама хотела его переломить. «Сделай так, а не иначе!» «А я буду вот так делать!» «Нет!» Ей надо было, чтобы я подчинилась, а я не могла подчиняться. Я плакала и говорила: «Я хочу сказать «да», но у меня не получается, и я говорю «нет». Я справиться с собой не могла. Я так реагировала на ее приказы, на ее жесткую интонацию – протест шел. Со мной мягко надо, договариваться надо. Я же совестливый человек. Она меня опережала своими приказами. С ребенком так нельзя. Надо было со мной по-хорошему, я бы наизнанку вывернулась».
«Мне хотелось, чтобы мной гордились. Ребенок должен чувствовать, что мать гордится им, он ведь такой хороший! Мне надо, чтобы за меня радовались, чтобы было куда двигаться – выше, престижней».
«В детстве такой ребенок больше все делает для родителей, чтобы они оценили. Если они будут ценить, возвышать, то еще движение вперед пойдет. Таким детям стоит говорить: «Ты самый красивый, ты самый умный», а не так, что все равно, как я напишу эту контрольную, как оденусь…»
«Такого ребенка надо хвалить. Я у своих родителей была хорошая, не доставляла им хлопот, но они никогда мне не говорили: «Ты такая молодец, такая умница». Меня это обижало».
«Я чувствовала, что родители меня любят, они очень хорошо ко мне относились, мне это было очень важно. Моему отцу его мать говорила: «Федюшка, ты у меня из всего СССР!» И отец мне говорил: «Танюшка, ты у меня из всего СССР!» Я была счастлива».
«Я человек такой, что мне сложно переключиться быстро с одного на другое или что-то самой начать делать. Уж если вообще мне скажут: «Завтра приходи!», я двинусь. А так, я еще могу помечтать…»
«Я по нутру очень медлительная. Делаю все медленно, но аккуратно».
«Ей нужно было дождаться, когда я сделаю одно, потом попросить сделать другое. Если наваливали много дел, я не могла ориентироваться, за что хвататься, нервничала и мне было плохо от этого. Не было последовательности в просьбах, она мне очень нужна. Я по нутру не шустрая, а конкретная, мне нужно все разгладить аккуратно, не торопясь. Суету я не выношу».
«Я всегда тянулась делать все по порядку. Я могу одновременно делать много дел, но я все доделываю до конца. Должно быть разнообразие дел, но когда меня подгоняют, я не могу, выбиваюсь из своей системы рациональности. Ритм работы я определяю сама».
Ребенка надо понемногу торопить, слегка подталкивать во времени. Хорошо, если вы «нарисуете», как будет хорошо, когда работа будет выполнена.
Такому ребенку нужно давать проявлять организаторские способности. «Организатор я хороший. Я могла собрать аудиторию своими выступлениями, а сближаться конкретно с кем-то не могла, не хотела. А организовать и быть лидером могла».
«Если я вижу, что что-то делать не надо, то буду доказывать свое! Меня совесть съест, если я стерплю и промолчу».
«Этот ребенок – борец, сейчас я думаю, что такого ребенка родители должны учить подавлять себя, потому что жизнь такая, что его действия бумерангом ему могут вернуться!»
«Мне интересно было с увлеченными людьми, которые занимались интересным делом».
«Такого ребенка следует втягивать в разную практическую работу, зажигать в нем интерес ко многому, развивать со всех сторон, водить в кружки, но только не насильно. Малейшее насилие, и я отрицала все. И наоборот, если меня папа не брал на лыжах – вот все, я хотела только на лыжах».
«Чтобы почувствовать ребенка, нужно посмотреть, как он в разных ситуациях к чему относится: звучит музыка – хочет он танцевать или нет. Если вы занимаетесь рукоделием, не нужно его заставлять: «Садись со мной», – если ему интересно, сам подойдет».
«Не нужно такого ребенка никуда насильно толкать и тянуть. Вот ты собираешься повести ребенка куда-то и схитри: если ребенок потянется за тобой и ему понравится без насилия, если он заинтересуется – он пойдет. И выбирать не надо, чем заниматься. Надо то, что ему хочется. Готовишь ты у плиты, не заставляешь его. Пускай он ходит: «Хочешь поиграй». Вот он подтянется и будет готовить. Если меня всегда заставляли то картошку чистить, то помыть посуду… Я возненавидела кухню, как не знаю чего. Я ненавижу ее до сих пор».
«Если такой ребенок нашел контакт в отношениях, любит он кого-то, а в отношениях нужен теплый взгляд, мягкая интонация, он для этого человека сделает самое нелюбимое для него действие. Вот, если этот человек любит шить, а я его люблю, значит, я около него сижу и учусь этому».
«Чтобы ребенка мягко воспитать, должна быть материнская хитрость и ум. Дети очень неустойчивы в своих желаниях, нельзя сразу почувствовать, то ли шить он любит, то ли еще чего. Если родитель что-то умеет и делает это сам, задача родителя передать свои умения, но делать это надо с хитростью, без давления».
«Все у этого ребенка зависит от отношений. Главное – это отношение родителя к ребенку. Если он проявляет свою любовь, не сю-сю, пу-сю, а с умом, включает чувства, все будет хорошо».
«Как ребенка повести куда-то? Вот, например, пошла мама в бассейн: «Вася, пошли со мной в бассейн, если хочешь». Можно рассказать в ярких красках, как там хорошо плавать, да там еще тренажерный зал: «Ой, а мышцы у меня какие будут!» Я вот на это клюю. У меня есть еще такое: «Как это? «Если кто-то что-то умеет, а я не умею? Это как же?» Я на роликовых коньках не умела — нашла роликовые коньки, встала, попробовала и удовлетворение получила. Горные лыжи: кто-то там умеет, а я не умею? Я поехала и сделала вид, что всю жизнь на горных лыжах катаюсь, и у меня получалось».
«Зацеплять такого ребенка нужно своим примером, это получится, если родители – авторитет у ребенка, если есть контакт в отношениях. Он подражает родителям, потому что он их любит, ему хочется показать им, что он умеет».
«У меня не было такого, чтобы мама куда-то привела меня за руку. Я сама выбирала, в какой кружок я пойду. Ходила, записывалась везде сама. Сама ездила по городу на автобусе. Я только приходила домой и говорила: «Мам, я записалась в кружок». Я ходила в танцевальный кружок, мне нравились движения. Потом ходила в театральный, еще ходила в художественную школу, целый год училась в художественной школе. Очень нравилось! На меня никогда не кричали, не унижали».
«Такому ребенку нужны подружки и друзья, подружек нужно привечать».
«Мне нравится повеселиться, поплясать, подурачиться, погулять по большому городу среди красивых людей, сходить куда-то в интересное место».
«Общение мне очень нужно. Посидеть, поболтать, потрепаться, посмеяться, поподкалывать друг друга».
«Я люблю танцевать, такого ребенка следует отдать в танцы».
«Я люблю музыку, мне очень хотелось играть на пианино».
«Такому ребенку, как я, обязательно надо бегать, двигаться, танцевать».
«Престижность для Драйзера – это важно».
«Очень важно хорошо одевать такого ребенка».
«Такому ребенку очень важно, чтобы была красивая одежда».
«Я не могу быть некрасивой, несобранной».
«Цвета мне нравятся колоритные, яркие».
«Такому ребенку важно выглядеть хорошо, надо его учить приводить себя в порядок – надо это замечать и подхваливать».
Нельзя такого ребенка настраивать на жестокость.
«Однажды я пришла домой и жалуюсь: «Папа, меня мальчишка ударил!» Папа: «Хватит жаловаться, возьми палку и отдубась его как следует!» Я себя переступила, схватила палку и его ударила. Потом страдала от того, что почувствовала, как ему больно. Отец меня насильно толкнул на это. Но это не мое, у меня начинаются угрызения совести, страдания».
«С таким ребенком надо разговаривать языком фактов: это было тогда, так-то, напечатали там-то. И он будет верить, а простым слухам верить не будет».
«Я относилась ко всему скептически, если это не подтверждалось фактами».
«Мне все нужно конкретно. Если мне сказали, что это информация из газеты или из телевидения, тогда это на самом деле так, а все остальное – сплетни, ты мне – я тебе, испорченный телефон — такой информации я не доверяла».
Обычно это сдеpжанные сеpьезные дети. Усидчивы, стаpаются хоpошо усваивать школьные пpедметы, но особой инициативы в учебе не пpоявляют, чаще деpжатся в тени более активных свеpстников.
Довольно pанимы и чувствительны, у них может быть занижена самооценка. Их легко задеть шуткой или неостоpожным словом. Пеpеживают, когда замечают обман, уловки дpугих. Hадежны и тpебовательны в дpужбе, стаpаются не поpтить устоявшихся отношений с дpугими, но если чувствуют, что ими пpенебpегают, могут уйти пеpвыми.
Ревниво относятся к своим вещам и своей теppитоpии. Очень зажаты сpеди незнакомых, долго осматpиваются, пpежде чем вступить в общение. Hе могут долго сидеть без какого-то занятия, чаще тянутся к pучной pаботе (девочки шьют, помогают по дому, pебята что-то мастеpят).
Пеpеживают, если пpиходится чего-то долго ждать. Больше домоседы, чем любители ходить по дpузьям. Ревнивы по отношению к тем, кого считают “своими”
Сказочный пеpсонаж: доктоp Пилюлькин из сказки о Hезнайке.
РЕКОМЕНДАЦИИ
Поддеpживайте с ним теплые, довеpительные отношения, чаще хвалите его за пpавильные и хоpошие поступки. Стаpайтесь вселить увеpенность в “его способностях, а о недостатках говоpите в шутливой, необидной фоpме. Учите pаспpеделять меpопpиятия во вpемени, что поможет избежать неожиданностей, делать все в сpок, чтобы избежать непpиятностей и конфликтов, от котоpых могут постpадать его отношения с людьми. Объясняйте, что он должен чаще улыбаться, быть веселым, чтоб его все любили. Щадите его самолюбие, учите сдеpживать свои эмоции, если он pассеpдится, чтобы в ответ его не обижали. Так как он очень болезненно это пеpеносит. Обсуждая пpочитанное, попpосите, чтобы он сделал обобщающие выводы. Похвалите, если это у негохоpошо получилось. Его можно стимулиpовать, взывая к чувству ответственности и долга, можно пpистыдить, если он не сдеpживает обещания, подводит кого-то, поступает не поpядочно. Говоpите, что из-за этого он может лишиться уважения окpужающих.
С дpугой стоpоны, учите, что надо понять каждого, пpоявлять снисходительность к недостаткам окpужающих и больше боpоться с собственными, т.к. его дипломатичность и теpпимость сделают его более коммуникабельным, помогут большего достичь в жизни.
Из книги Анатолия Алекандровича Овчарова “Путь к личности”.
***
ХРАНИТЕЛЬ
Дети такого типа имеют в качестве сильных сторон личности высокие моральные принципы и хорошую силу воли.
Общаясь с Хранителями, вы можете положиться на их обещания и объективность в оценках как близких, так и посторонних людей. Старайтесь не задеть их неосторожным словом или намеком, так как они очень чувствительны, ранимы и обидчивы. Завоевать их признание не легко, но сделав это, вы обретете в их лице надежных друзей и помощников в ваших делах.
Хранители в одинаковой степени требовательны к себе и к окружающим. Почаще хвалите их за усердие, трудолюбие и аккуратность во всем. Вы можете смело поручать им даже самую неинтересную, рутинную работу – они выполнят ее в срок, тщательно и качественно. Берясь за какое-то дело, они всегда доводят его до конца. Смело высказывают нарушителям дисциплины и порядка свое мнение по этому поводу.
Мягко подсказывайте им, что нужно проявлять больше снисходительности к недостаткам окружающих, а их терпимость позволит большего достичь в жизни.
Проблемами Хранителей являются их недемонстративность и сдержанность в отношениях, а также определенный консерватизм в мышлении и поступках и боязнь любых перемен.
Объясняйте им, что нужно чаще улыбаться, быть более открытыми и веселыми, чтобы их все любили. Почаще вовлекайте их в общие игры и развлечения, чтобы снять их закомплексованность. Вселяйте уверенность в их способностях, а о недостатках говорите в шутливой, необидной форме.
Имейте в виду то, что Хранители предпочитают индивидуальную работу с ними. Не подвергайте общему обсуждению результаты их труда или их личные качества – это может вызвать у них стрессовое состояние. Старайтесь развивать у таких детей творческую фантазию. Рекомендуйте им читать литературу по разным отраслям знаний для расширения кругозора.
Мегедь В.В., Овчаров А.А. «Как найти правильный подход к ребенку. Рекомендации для индивидуального подхода к разным типам личности детей».
***
В детстве Драйзер послушный и любящий ребенок, уважающий авторитет старших. Настоящий подарок для родителей – аккуратный, не буйный, не шумный, прилежный ученик, ответственно относящийся к заданиям. Хотя иногда проявляет упрямство.
Друзей Драйзеры выбирают по своему вкусу, впрочем, стараясь и родителей не огорчать, секретничают с ними (друзья могут быть уверены в сохранении тайны, доверенной даже маленькому Драйзеру), шутят, хотя злые шутки не любят, не любят и сюрпризы, розыгрыши, особенно выставляющие человека в смешном или нелепом виде.
Часто увлекаются танцами, поют, слушают музыку, фотографируют, читают классику, занимаются поделками, любят природу. Ловкость и пластичность движений, сила их и уместность – привлекают к юным Драйзерам симпатии окружающих. Не всегда высказываемое личное мнение в сочетании с умением за себя постоять, защитить друга, постоянство в привязанностях, доходящее до преданности, красивые вещи и врожденная этическая мудрость, делают их авторитетными в компании сверстников. Родители тем более рады такому другу своих детей. И рады видеть его в своем доме. Но Драйзер – домосед. В гости ходит редко, чтобы не причинять беспокойства принимающим его людям. Удивительно, но такие вещи он понимает с самого раннего детства.
Елена Заманская
***
Драйзер
Этико-сенсорные интроверт (ЭСИ)
«Обещание – есть обещание». «Этот ребёнок – настоящий наблюдатель: он следит за всем и не забывает ничего». Внимательные, осторожные и следящие за тем, чтобы всё шло так, как всегда, ЭСИ чувствуют себя лучше всего тогда, когда они точно знают, что должно произойти, и что от них ожидается. Превыше всего остального в жизни они ценят предсказуемость, безопасность и стабильность. ЭСИ очень надёжен и, вполне возможно, впоследствии он станет для вас самым лучшим другом на всю оставшуюся жизнь.
Предпочтение в специальностях и профессии. В силу сильной «этики отношений» и «волевой сенсорики» лучше отдать предпочтение дизайнерским, сенсорным, медицинским, спортивным, музыкальным профессиям. Очень ответственно работают в медицине, непосредственно с человеческим телом, не боятся хирургии. Им можно доверять, на них можно положиться. Очень аккуратные и искусные парикмахеры. Выносливы и сильны в спорте. Любят и знают толк в хорошей одежде, аксессуарах. Не лидеры, но вполне могут стать толковыми и ответственными руководителями, спортивными тренерами.
Из книги Пола Тайгера и Барбары Бэррон-Тайгер. «Какого типа ваш ребенок?»
***
Мальчики-ЭСИ
В школьные годы уже в полной мере проявляется добросовестность и прилежание этих мальчиков. Они усидчивы и ответственны. Их исполнительность и обязательность нравится учителям. Маленький ДРАЙЗЕР – это аккуратный в оформлении заданий и ответственный, в общем, со всех сторон положительный ученик. Правда, ему нужно дать достаточно времени на выполнение задания, не торопить и не дергать его. Но, по счастью, школьные учителя, как правило, и не требуют от учеников больших скоростей в овладении материалом. Предпочтительными для мальчиков этого типа являются гуманитарные предметы.
Из жизни: “Ученик одиннадцатого класса ДРАЙЗЕР так боялся выпускного экзамена по математике, что решил сломать себе руку. Он разогнался на скейт-борде, соскочил с него на максимальной скорости и со всего маху налетел на парапет. Как он задумал, так все и вышло. От экзамена по математике мальчика освободили”.
Впрочем, ДРАЙЗЕРЫ вполне в состоянии выучить и математику, биологию, химию и физику, если поставят перед собой такую цель
Хотя маленький ДРАЙЗЕР охотно общается с другими детьми, все же друзей в классе у него чаще всего не очень много. Если вокруг него мелькает целая куча народа, он от этого несколько устает и пытается ограничить такой наплыв желающих с ним общаться. К тому же его интересует не столько количество, сколько качество отношений, а потому он еще не с каждым захочет общаться. Так что при его взыскательности не удивительно, что претенденты на общение с ним проходят суровый отбор (конечно же, он делает это неосознанно!).
Давочки-ЭСИ
В детстве это строгая и правильная девочка. Да и старательности ей не занимать. Она знает, что значит поступать хорошо, как надо и как не надо себя вести. У нее порядок в голове, на письменном столе и в портфеле, тетрадки оформлены красивым почерком.
ДРАЙЗЕРКИ требовательны к себе, обладают сильной волей и могут заставить себя делать многое из того, что детям обычно делать не хочется. Но они проявляют требовательность и к другим. Так что не все желающие могут стать подружками и друзьями этой девочки. ДРАЙЗЕРКА очень и очень взыскательна к другим. И никому не спускает никакой безответственности. Уроки дома она делает в соответствии с планом, как, впрочем, и многое другое. Она любит размеренную жизнь с самого детства и может расстроиться, если ее планы нарушились. В таких случаях иной раз неожиданно случается даже сцена со слезами. Так что не надо никаких неожиданных выходов в зоопарк или в дельфинарий. Лучше планировать мероприятия заранее.
При общей усидчивости и старательности можно рассчитывать, что ДРАЙЗЕРКА будет хорошо учиться. Иногда из них даже получаются медалистки. И хотя им все же значительно больше нравится заниматься гуманитарными предметами, нежели математикой и естествознанием, девушки этого типа часто идут в технические вузы и, благодаря своей усидчивости, даже работают потом инженерами.
ДРАЙЗЕРКИ не имеют ничего против серьезных занятий спортом. У них красивое, сильное тело, поэтому из них получаются отличные гимнастки, пловчихи (синхронное плаванье), фигуристки, циркачки, стриптизерши.
Больших компаний, где слишком много незнакомых людей, ДРАЙЗЕРКА не любит. Она с самого детства обзаводится одной-двумя близкими подругами. Следующая волна пополнения дружеского корпуса приходится на институт. Но и здесь наберется от силы 1-2 подружки. И хотя подруг у нее действительно немного, зато она, как правило, сохраняет их вокруг себя на всю жизнь. Именно с ними она будет делиться своими радостями и горестями.
Дети этого типа особенно рано приходят к такой жизненной позиции, если в их семье есть люди, за которыми нужен уход и забота: младшие сестры и братья, старики, больные. А если он оказывается самым «младшим» в семье — объектом, а не источником заботы, то это может неблагоприятно повлиять на его характер. В нем может развиться излишняя требовательность к окружающим, мнительность по отношению к своему здоровью, возможно, он станет искать у себя (и, представьте, находить!) несуществующие болезни. Не исключено, что у него разовьется раздражительность.
Дети ЭСИ обычно спокойны, немногословны, уравновешенны. Учеба дается им не очень легко: чтобы хорошо учиться, надо много работать. В школе они чаще всего на хорошем счету: исполнительны, аккуратны, не ленятся. Новое схватывают не сразу, но если что-то поняли, это всерьез и надолго.
ЭСИ с ранних лет удается вести себя так, что другие начинают испытывать чувство вины. Он всегда уверен в том, что поступает этично и порядочно. И эта уверенность основывается не на пустом месте. Природа наделила его великим даром понимания нравственной, моральной стороны любых жизненных явлений. Никто не может лучше ЭСИ увидеть склонность каких-то людей к неблаговидным поступкам, ко лжи, обману, предательству.
Попробуйте сказать ЭСИ, как хорошо вы к нему относитесь. В лучшем случае он просто пожмет плечами и переведет разговор с пустяков на серьезные темы. Об этом он и сам все знает. Если же вы начнете преувеличивать степень своей любви к нему (то есть «сюсюкать», по его мнению), рискуете нарваться на гневный отпор. Вопрос маленькому ЭСИ типа: «Кого ты больше любишь — маму или папу» — вызовет у него сомнение в умственном потенциале спрашивающего. И сам он говорить о любви не будет. За него говорят его дела.
Из книги Евгении Горенко, Владимира Толстикова “Природа собственного Я”.
***
Драйзер (Клайд)-ребенок
Эти дети аккуратны, очень чистоплотны, иногда даже брезгливы. Могут часами лежать в ванной, наводить красоту — и мальчики, и девочки. Внешне это сдержанные, серьезные дети. Их лицо как бы выражает вопрос: почему вы так себя ведете? Иногда они тревожно скованны. На фоне других детей они лучше осознают нормы поведения и нормы внешнего вида, долго не могут понять того факта, что другим такие вещи даются с трудом, в целом они выглядят более взрослыми. С раннего детства с удовольствием декламируют стихи. Всегда готовятся к урокам. В переходном возрасте могут быть достаточно ранимы. Легко обижаются на шутки, но и в долгу не останутся, найдут способ отомстить. Им, как и взрослым представителям этого типа, видны уловки других людей по достижению своих целей, и как дети, осознающие эти людские проявления, они острее переживают.
Такой ребенок надежен в дружбе, старается не портить устоявшихся отношений с друзьями, но если чувствует, что его не уважают, может закрыться. Клайд может быть невысокого мнения о своих умственных способностях. Поэтому намеки на его «глупость» со стороны ровесников воспринимает очень болезненно. Также не любит, когда кто-то хвастается своими способностями или внешностью. Ревниво относится к своим вещам и к тому месту, которое считает своей территорией. А также по отношению к тем людям, кого считают своим близким окружением.
Клайды испытывают трудности при выполнении творческих заданий, если эти задания оторваны от конкретных нужд. Маленькие девочки могут при этом долго плакать. Мальчики тоже ревы. Даже взрослый мужчина Клайд может горько заплакать; как выразился один представитель этого типа, «меня опять пробило порыдать». Он может признаться в этом только близкому человеку, так как считает подобное поведение немужественным.
У таких детей хорошее слуховое восприятие, моторная и эмоциональная память. Это выражается в том, что они могут помнить все, что им сказали другие. Мальчики этого типа в школе более свободны. Но и девочкам, благодаря совпадению их темперамента с режимом школы, к старшим классам становится легче. Девочки ведут себя более раскованно, а при их умении красиво одеваться и держать себя, понятно, что именно девочки-Клайды становятся образцом женственности для всего класса.
Сказочные персонажи, соответствующие этому типу, — Принц из мультфильма «Шрек», Русалочка из одноименного мультфильма.
Рекомендации родителям ребенка-Драйзера (Клайда)
Вы должны рисовать своему Клайду картину будущего успеха! Он склонен к пессимизму. Поддерживайте с ребенком теплые, доверительные отношения, чаще хвалите его за правильные и хорошие поступки. Старайтесь вселить в него уверенность в его способностях. О недостатках говорите в шутливой, необидной форме.
Учите такого ребенка планировать дела, чтобы он успевал все подготовить к сроку. Объясняйте, что он должен меньше требовать от людей, а сам — чаще улыбаться, чтоб его все любили. Щадите его самолюбие, учите сдерживать свои эмоции. Мальчики склонны пускать в ход кулаки, так как они очень болезненно переносят, если кто-то усомнится в их способностях. На такого ребенка можно повлиять, взывая к чувству ответственности и долга. Можно пристыдить, если он не сдерживает обещания, подводит кого-то, поступает непорядочно. Говорите ему, что из-за этого он может лишиться уважения окружающих.
Из книги Анны Поляковой. «Соционика для родителей. Как перестать воспитывать ребенка и помочь ему вырасти».
***
Акцентуации характера
По определению А. Личко, акцентуации характера — это крайние варианты нормы, при которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, вследствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отношении определенного рода психогенных воздействий при хорошей и даже повышенной устойчивости к другим.
При знакомстве с акцентуациями характера подростков обращает на себя внимание частое соответствие акцентуации и социотипа, хотя вряд ли можно считать такую связь очень жесткой, скорее, ориентирующей.
Драйзер. Астено-невротический тип
У подростков астено-невротического типа с детства нередко обнаруживаются признаки невропатии — беспокойный* сон и плохой аппетит, капризность, пугливость, плаксивость, иногда ночные страхи, ночной энурез, заикание и тому подобное.
Главными чертами астено-невротической акцентуации являются повышенная утомляемость, раздражительность и склонность к ипохондрии.* Утомляемость особенно проявляется при умственных занятиях. Умеренные физические нагрузки переносятся лучше, однако физическое напряжение, например, обстановка спортивных соревнований, оказывается невыносимым. Раздражение (нередко по ничтожному поводу) легко изливается на окружающих, порой случайно попавших под горячую руку, и столь же легко сменяется раскаянием и даже слезами. Склонность к ипохондрии является особенно типичной чертой. Такие подростки внимательно прислушиваются к своим телесным ощущениям, крайне подвержены ятрогении,* охотно лечатся, укладываются в постель, подвергаются осмотрам.
* Ипохондрия — чрезмерное внимание к своим недомоганиям, переоценка их тяжести.
* Ятрогения — внушенная болезнь.
Делинквентность, побеги из дому, алкоголизация и другие подобные нарушения поведения подросткам астено-невротического типа не свойственны. Но это не означает, что специфически подростковые поведенческие реакции у них отсутствуют. Стремление к эмансипации или тяга к группированию со сверстниками, не получая прямого выражения в силу астеничности, утомляемости, могут исподволь подогревать маломотивированные вспышки гнева в отношении родителей, побуждать к обвинению родителей в невнимании к их здоровью или же порождать глухую неприязнь к сверстникам, у которых специфически-поведенческие реакции выражаются прямо и открыто. Сексуальная активность обычно ограничивается короткими и быстро истощающимися вспышками.
Самооценка астено-невротических подростков обычно отражает их ипохондрические установки. Они отмечают зависимость плохого /настроения от дурного самочувствия, плохой сон ночью и/сонливость днем, разбитость по утрам. В мыслях о будущем центральное место занимают заботы о собственном здоровье. Они сознают также, что утомляемость и раздражительность делают непереносимыми критику и возражения, стесняющие их правила. Однако не все особенности отношении подмечаются достаточно хорошо.
К сверстникам они тянутся, скучают без их компании, но быстро от них устают и ищут отдыха, одиночества или общения с близким другом.
Из книги Е.С.Филатовой “Соционика для вас”.
***
Ему не свойственно стремление в детских драках сразу бить противника по гениталиям.
В детстве он никогда не занимался тем, чтобы наблюдать за муравьями, осами, шмелями и т.п. и понемножку их мучить: заставляя куда-то ползти или “пытая” водой и огнём.
В детстве он никогда нарочно не ломал сверстникам игрушки.
К нему совершенно не подходит утверждение, что “В детстве был порой абсолютно необучаемым и иногда почти невменяемым в силу своего свободолюбия, но не обижался, если его называли отмороженным и чокнутым – отлично зная, что стоит больше тысяч таких, как они”.
В детстве поздно начал говорить – во всяком случае не раньше своих сверстников.
Его зубы в детстве всегда росли ровно, места в челюсти для роста им хватало.
В три годика мама отправила меня жить к бабушке, которая учила меня жизни, отношению к людям: что хорошо, что плохо. В семь лет, перед школой, я пришла жить домой, маленькая такая, но уже со своим внутренним миром. Смотрю, а в зале лежит моя маленькая сестренка, она только родилась, и, конечно, я была заброшена, никакого внимания мне не уделяли, я была типа подсобного работника: принеси то, сделай это, убери это. Вот это очень обижало. Я не видела ни любви, ни ласки, никогда со мной разговора не было по душам, всегда обида была, и до сих пор во мне это вызывает какую-то боль.
У нас было очень чисто в квартире, были накрахмалены пододеяльники, все белье мама вышивала, была идеальная, можно сказать, чистота. Мы всегда были сытые, чистенькие, хотя, может быть, где-то и заплаточка была, носочки заштопанные.
Мне не хватало душевного тепла, просто общения с матерью. Мама иногда придет и начинает командовать: «Делай так, делай так!» – не объясняя почему. Я не понимала, почему нужно делать именно так. Потом я дала себе определение – «поперечная»: она мне что-то скажет, а я не хочу так делать. Может быть, она и права была, но мне все объяснять надо было. Если мной командуют, у меня возникает противостояние. Мне не хотелось этого делать, потому что со мной нельзя разговаривать приказным тоном. Со мной вообще нельзя так разговаривать никогда.
Я безотказный человек, никогда никому не отказываю. Какой бы человек ни был, я все равно иду ему навстречу, если он только подойдет и скажет: «Вер, у меня вот такие проблемы, помоги, пожалуйста». Также и в детстве, если я должна была что-то выполнить, то ко мне нужно было подойти, попросить помощи, но не командовать, не кричать. Для меня это – стена, я это делать не буду. Только доброжелательное отношение, ласка, и еще необходимо объяснить, для чего это нужно сделать. Я должна понять, для чего я это выполняю, а не так: «Поди принеси! Почему плохо учишься? Почему это не делаешь?» Я не понимала, почему я должна хорошо учиться. Мне не нравился учитель, он плохо объяснял, ко мне относился плохо. После уроков оставит, я перепишу, поставит двойку. Приду домой, меня мама ругает. Я не понимала, для чего я хожу в школу. Нужно объяснять детям, для чего они ходят в школу, для чего нужно выполнять домашние задания, для чего ты приучаешься к порядку, к дисциплине. Были же в моей жизни люди, которые приучили меня и к порядку, и к дисциплине. До сих пор опаздывать для меня – это нельзя.
Мне всегда хотелось, чтобы родители уделяли мне больше внимания, рассказывали про жизнь, готовили меня к самостоятельности. Я была человеком совершенно не подготовленным. В семнадцать лет я вышла из родительского дома, приехала жить в город. У меня была подруга, она все знала, что ей нужно в жизни, чего она хочет. Все девчонки после восьмого класса пошли поступать в Педагогическое городецкое училище, и я вместе с ними пошла, а надо мне это было или не надо? Такому ребенку в жизненную суть вникнуть тяжело. Даже объяснение моих поступков мне было необходимо. Вот я что-то сделала, а хороший это поступок или плохой, я не понимала, и мне не объясняли. Ребенок, он ведь не знает, что хорошо, что плохо, ему надо объяснить, больно он кому-то сделал или правильно поступил. Мне всегда не хватало подготовленности к жизни. Мир был непонятен. Было только уже приобретенное: собственные ошибки, шишки. Мне было сложно жить, потому что я была совершенно неподготовленным человеком к жизни.
Чтобы себя содержать, я пошла работать. Родители меня выпроводили – иди и все. Я пошла, училась на вечернем отделении и работала. Я должна была сама себя содержать, это было в семнадцать лет.
С маленького возраста бабушка приучала меня к труду. Она насильно заставляла меня прясть, вязать носки. Бабушка жила в деревне, у нее была своя скотина. С утра у меня были обязанности: столько-то прополоть, собрать яблоки, подмести, помыть крыльцо. Меня не отпустят купаться на Волгу, если я это не выполню. Сначала это было тяжело выполнять, мне хотелось гулять, соседки-подружки бегут, а меня не пускают. Первое время я никак не могла понять, зачем мне нужно прясть, а бабушка говорила: «Дочка, жизнь долгая будет, а вдруг тебе пригодится». Я ей отвечала: «Баб, не пригодится, я работать буду, я куплю». Она: «Не знаешь, какая жизнь будет, учись». Я так благодарна своей бабушке, потому что пришел такой момент: пришла перестройка, я потеряла работу, завела скотину, овец, стала прясть, стала вязать носки. Этот навык и в тридцать пять лет у меня не пропал. То, чему она научила меня в детстве, пригодилось. Мне казалось, что я ее не слушала, а, оказывается, слушала, где-то это записывалось. Она всегда говорила: «Дочка, живи так, чтобы сегодня не густо и завтра не пусто». Я, конечно, не придавала значения этим словам. А сейчас, когда получилось так, что я живу одна и воспитываю двоих детей, эти слова откуда-то всплыли, я думаю: «Вон, оказывается, это что…» Нужно обязательно с детьми разговаривать, учить их, объяснять жизнь, потому что этот ребенок не понимает многого. Объяснять, что жизнь не всегда бывает сладкой, может быть и потеря работы, не всегда будешь жить в достатке, разные в жизни бывают ситуации. Таких детей нужно готовить к жизни.
У меня есть школьная подруга Люда, мы всю жизнь с ней дружим. Я очень благодарна ей. После восьми классов все девчонки ушли в Городецкое училище, а меня мама не пустила, она ходила к завучу, чтобы мне не выдали документы. Ну не дали и не дали, я как-то спокойно к этому отнеслась. Не мое было призвание педагогика. Я пошла в девятый класс. Мы стали с подругой готовиться в институт. Она говорит: «Вер, слушай, я так хочу в авиацию». Я тоже говорю, что хочу. Она говорит: «Давай будем учиться в Московском Авиационном институте». Я говорю: «Давай!» Я была слаба в математике. Нам прислали контрольные работы, я не могла самостоятельно их решить, и Люда со мной занималась. Она мне объяснит: «Поняла?» Я: «Нет». Она мне еще раз объясняет. Я не могла соврать ей, сказать, что поняла, когда на самом деле не поняла. Она до тех пор мне объясняла, пока я действительно не начинала понимать. Склад ума у меня такой, что мне нужно объяснять по нескольку раз, зубрешка для меня это ноль, я могу взять только пониманием. Мне нужно понять, самой разобраться, запомнить, процесс понимания мне обязательно нужен. Если я что-то не пойму, то я это никогда не пойму. А если я что-то усвою, это значит навсегда.
Некоторые люди не могут до меня правильно донести. Моему типу нужно все объяснить и обязательно спросить: «Поняла?» Если непонятно, несколько раз нужно спокойно объяснить. Мне тяжело давалась физика, математика. Многое от учителя зависело. У нас в шестом классе пришла учительница по математике, она такая живая, любила свой предмет, она так просто объясняла, очень просто, доступным языком. Я люблю, чтобы объясняли схемами. У меня очень хорошая зрительная память. Я беру чистый листок бумаги и рисую схемочки. Я всегда хорошо запоминаю эти расположения, что куда втекает и вытекает. Когда схему нарисую, мне все понятно. Я до сих пор рисую для себя схемы. Послезавтра я иду экзамен сдавать, у меня кругом одни схемы. Я живу всегда схемами, мне так легче запоминать. Когда мне что-то объясняют, лучше для меня рисовать схемами.
Мне точные факты не нужны, я всегда запоминаю только суть. В магазине цены особого значения не имеют, всегда округляю и не умею сравнивать что дешевле, а что дороже.
Запоминаю расположение домов хорошо. Например, знаю, на какой улице сестра живет, номер квартиры, а номер дома не знаю, знаю расположение этого дома. В девятом классе я заняла третье место по спортивному ориентированию. То есть заблудиться практически не получается нигде.
Я никогда никому не завидую. Мне не надо, чтобы у меня было лучше всех. Но без денег мне очень плохо, у меня возникает неуверенность. Сейчас я стараюсь без денег не оставаться, потому что я некомфортно себя чувствую, мне плохо. Если бы в детстве мне объяснили, что заработаешь столько, будешь жить вот так, а если столько, то вот так, мне проще было бы в жизнь входить. Сама я этого не понимала.
Своим детям я объясняла, для чего нужно учиться, какую профессию выбирать, на своем примере им объясняла. Мне старший сын сказал: «Мам, я хочу в Лобачевский на физический факультет». Я схватилась за голову: «Что делать? Где он у меня работать будет?» Приехала, сходила в университет, купила справочник, чтобы выбрать специальность. Я знала, что я не авторитет для своего сына, поэтому пошла к учителю физики, чтобы он помог выбрать факультет. Я говорю: «Василий Иванович, раз Вы привили моему сыну любовь к физике, помогите выбрать ему специальность, потому что сейчас все научно-исследовательские институты закрыты. Давайте поможем мальчику определиться со специальностью. Проведите с ним беседу». Сын приходит домой радостный: «Мам, мы с Василием Ивановичем выбрали специальность, я иду туда-то!» Мне вот этого от родителей всегда не хватало, они никогда мне не помогали. Мама сказала: «Иди на бухгалтера». Я думаю: «Зачем на бухгалтера?» Она: «Будешь всегда чистенькая, в тепле». Я говорю: «Мам, да не хочу я эти бумажки перекладывать». Я хочу, допустим, самолеты строить. Летать у меня не получилось по состоянию здоровья, буду строить самолеты. У меня была своя цель заветная, мечта.
Я подвижный человек. Меня всегда тянуло в походы, куда-то на стройку работать, хотела строить жилье. Всегда мне хотелось построить свой дом, потом я его все-таки выстроила.
Хотелось отдельное жилье, потому что дома у нас постоянно были конфликты, родители постоянно ругались между собой. Все это происходило на глазах у детей. Стоило мне десять классов закончить, я быстро собрала сумку – куда бы только уйти из дома. Всегда хотелось жить в тишине, заниматься чем-то своим, интересным.
Очень любила с детства книги читать. Книг у нас в доме не было. Кроме газет мама ничего не выписывала. Я просила, чтобы мама дала мне рубль на книги. Выпрошу рубль, еду до соседнего села, там был хороший книжный магазин, на эти деньги я могла себе какую-то книжечку выбрать. Валерий Чкалов был моим примером. До сих пор эта книжка есть, почему-то мне всегда хотелось летать.
В девятом классе в пришкольном саду мы обкладывали молодые яблоньки от грызунов, и как раз приземлился кукурузник, они обрабатывали поля. Вот нас трое, мы уговорили летчиков, чтобы пролететь с ними кружочек. Для меня это, конечно, было блаженство, вот это запомнилось на всю жизнь. Я до сих пор фантазирую, живу заоблачно. Мечты помогают мне карабкаться наверх.
Поступать в институт в Москву мать меня не пустила, пришлось поступать в наш Нижегородский авиастроительный техникум, который я закончила и работала на авиационном заводе, строила самолеты. Кроме шасси, ничего не видела в жизни.
Романтизм внутри, от него светлость идет. На будущее есть какие-то задумки, желания какие-то. С детства осталось, что я хочу дом, хочу, чтобы был такой сад, как я хочу. Мама всегда командовала: «Вот тут грядки…» А я хочу, чтобы у меня здесь были цветы, мне всегда цветы нужны. Я не люблю просто зелень. Мне нужна красота, какой-то цветочек, а не однотонность, всегда нужно, чтобы яркое было. У меня плохое настроение, я пойду и куплю себе букетик красивых хризантем, выберу такие яркие, сочные, чтобы они радовали глаз.
Бывают морозы, все ходят какие-то замерзшие, а мне: снег идет, под ногами скрипит, деревья такие красивые в инее, это мне доставляет большое удовольствие, мне очень хорошо. Людям плохо, что морозно, а мне очень хорошо. И зиму люблю, и осень люблю. Люблю, чтобы шелестела листва под ногами. Очень люблю клен, он такой красивый, листочки резные, яркие. Я работала в школе куратором по внеклассной работе, мы с ребятишками разные поделки делали.
Я очень неусидчивый человек. Могу вязать, шить, могу несколько дел одновременно делать. Вяжу, вяжу, устала, мне хочется пошить. Откладываю, начинаю шить. Я не лентяйка, не лежу на диване, но то, что мне в своем характере не нравится, это то, что я, не заканчивая одно, начинаю делать другое. Я люблю работать по настроению, по вдохновению. Что касается домашних дел, делаю их всегда, независимо от того, хорошее настроение или плохое, а вот что-то для себя сделать до конца сложно: кофту я вяжу три года, осталось только сделать бахрому, но вот нет у меня вдохновения.
Люблю природу, люблю в походы ходить. Мне не нужны хорошие условия, мне нужен активный отдых, чтобы был костер, вода, котелок, палатка, коллектив небольшой, до десяти человек. Главное, чтобы люди были неконфликтные, чтобы мне с ними было комфортно.
Вот однажды мы пошли в поход. Пришли на место, все рюкзачки сняли, сидят. Смотрю, что никто не проявляет организаторских способностей, беру ответственность на себя: «Ты иди дрова собирай, ты иди палатку ставь». Если я вижу, что никто не берет ответственность на себя, нет в коллективе организатора – беру все на себя, я организатор очень хороший. Я начну организовывать, но в то же время я не хочу, чтобы меня считали выскочкой. Я всегда хочу, чтобы в коллективе было уютно, ведь люди пришли отдохнуть.
Очень не люблю негатив. Меня начинает корежить от негатива, стараюсь перевести тему разговора. Всегда хочу, чтобы с человеком мне было комфортно. Я могу «пристраиваться» сама к человеку, но до определенного момента.
Вот мой напарник – интересный человек, своеобразный. Я увлекающийся человек, хочу все знать, хочу в людях лучше разбираться, чтобы не было конфликтных ситуаций. А он любит надо мной подтрунивать, подсмеиваться. До какого-то времени я терпела, а потом решила человека на место поставить, выпустить свои колючки. Вот роза, она такая красивая и пахнет нежно, а стоит человеку немножечко прикоснуться к ней, она раз его… и уколола. Вот я сравниваю себя с таким цветочком, шипы у меня есть всегда. Для кого-то они скрытые, а для кого-то я их резко выбрасываю.
Я очень обидчивый человек, и поэтому не позволяю, чтобы меня обижали. Но сказать, что я злопамятный человек – этого нет. Если человек меня сильно обидел, просто для меня он больше не существует или существует, но уже не на таких доверительных отношениях. Бывает ведь, что близкие люди обижают, и вот они ходят рядом, и пусть себе ходят, но теплых отношений уже не будет.
Я часто мебель двигаю. Стол поверну, диван по-другому поставлю. Что-то я меняю, и как будто жизнь становится другая, я не могу жить в одной и той же обстановке. Мне нужен комфорт, тепло. Важно, чтобы было уютно.
Такому ребенку нужен свой уголок обязательно. Я такой человек, что мне нужно обязательно иметь свою территорию. Пускай она будет небольшая. В детстве мне очень был нужен свой мирочек. Я люблю теплые краски, холодные тона я не люблю.
Я могу чем-то загореться. Вот захотелось выучиться плетению макраме. У меня была книжечка, но самостоятельно по ней я выучиться не могла, а интерес был. Приехала к нам одна женщина и говорит: «Буду проводить курсы по макраме, если только пятнадцать человек наберете». Я быстро побежала по поселку, организовала группу, стали заниматься. Занимались мы очень хорошо. Преподаватель приезжала к нам по выходным, мы занимались часа по три-четыре. Мы так сдружились с девочками, и у нас, как раньше в деревне, были посиделки. Мы приходили со своим вязанием, чаи, разговоры. И когда закончились эти курсы, девчонки говорят: «Вер, надо что-то придумать, мы без занятий не хотим, мы уходим из дома от своих проблем, здесь так хорошо». И я организовала женский клуб «Берегиня». Директор поселкового клуба была хорошая женщина, пошла нам навстречу. Мы зарегистрировали неформальное объединение, чтобы к ней никаких претензий не было. Она нам выделила помещение. Ей нужно было для плана, для галочки, что у нее какие-то мероприятия проходят, но в то же время, чтобы никто не придирался.
Я приехала в Нижний Новгород, здесь есть дворец культуры имени Орджоникидзе, там у меня есть знакомые, они организовали очень хороший клуб. Все переписала, как нужно правильно сделать, они мне идей добавили. У меня своих идей практически нет. Мои идеи летают где-то в голове, но мне надо понять, как их воплотить. Вот, допустим, у меня сестра, она может взять кофту и вязать. А у меня этого нет. Я покупаю журнал, смотрю, выбираю, что-то возьму за основу, а потом что-то свое придумаю. Мне всегда нужна основа, своих фантазий не хватает, мне нужно выбрать из разных вариантов то, что я хочу.
В общем, я организовала женский клуб, и мы с женщинами ходили заниматься. Мы делали спектакли небольшие, творческие вечера организовывали. Два раза в год у нас были выступления. Я в деревне жила такой бурной жизнью, приезжаю в город, а здесь люди сидят в болоте, кроме, как дом, работа, магазин – ничего не видят. Я говорю: «Девчонки, давайте в театр сходим!» Они: «Да ты что, нет!» Я переступила через себя, стала одна ходить в театры и за полгода оббегала почти все.
Если бы такого ребенка в детстве отдали в какую-то театральную студию, очень было бы хорошо. В том, что я сейчас такая разносторонняя, помогла мне моя учительница. Она приехала к нам всего на год, защищала у нас свою диссертацию. Однажды она мне говорит: «Вер, мне нужна твоя помощь, нужно организовать стенгазету к Новому году». Она мне доверила ватман, краски, и я сидела дома и рисовала. Такому ребенку обязательно нужно доверять, это дает окрыленность, развивает в ребенке обязательность. Что бы я ни делала, меня нужно обязательно похвалить, но не публично, тогда такой ребенок будет делать еще больше, еще лучше. Если ребенок что-то выполнил, а отзыва о своей работе не получил – чего-то не хватает. Всегда надо находить в его работе что-то хорошее, чтобы его похвалить, поблагодарить, одобрить.
Ребенку обязательно нужно давать самостоятельность. Когда я работаю, не люблю, чтобы за спиной кто-то стоял. Возможно, лучше оказывать помощь, находиться где-то рядом и со стороны наблюдать. Я – человек слова: если «да», то «да», если я обещаю, то я должна это сделать. С детства нужно поставить этот вопрос ребром. Здесь просто безоговорочно: «Мы тебе доверяем, и все!» Я очень ответственный человек.
Меня всегда мать контролировала, говорила: «Ты неправильно воспитываешь детей!» Я говорила: «Мам, если ты знаешь, как правильно, воспитывала бы меня!» Я никогда не слышала от нее: «Я пришла в гости к вам, давайте чайку попьем». Она с порога начинала: «Вот, вы не так посадили помидоры. Не так вскопали грядки и т.д.». То есть я никогда не видела нормальных, человеческих отношений, доброжелательности. Для такого ребенка доброжелательность очень важна.
Со мной вообще очень легко мириться. Надо прийти и сказать: «Вер, ты извини меня». Я очень люблю доходчиво объяснять человеку, почему так поступила, если кого-то я даже обидела, почему обидела. Я любому могу это рассказать, чтобы на меня человек не сердился. Люблю душевную, теплую обстановку, не люблю никаких конфликтов.
Я дипломат страшный. Меня спрашивают: «Ты говорила вот эти слова?» Я: «Да, говорила». Я никогда не обманываю. Если тем более чувствую, что «пришла гроза», я от своих слов никогда не отказываюсь, пускай мне будет плохо, пускай меня выгонят с работы.
Вообще я всегда вся в человеке, всегда готова чем-то помочь. Вот он приходит, начинает мне что-то говорить, я всегда вникаю в его проблему – чем могу помочь? Мне сын говорит: «Мам, ты зачем за человека все решаешь?» Он просто сказал про свою небольшую неприятность, а я уже начинаю думать, как надо это решить, куда сходить, что сделать. Я сразу думаю, чем могу помочь. Утешить я тоже могу, но это бывает очень редко.
По интонации голоса людей я чувствую, хотят они меня слышать или нет, рады они мне или не рады. Звонит сестра, я понимаю по интонации голоса, что у нее что-то не в порядке. Я очень чувствительна к близким людям. Звонит подруга, и то, что она рада мне, я чувствую по голосу.
Такого ребенка иногда надо взять на ручки, приласкать, погладить, пожалеть, спросить: «Ну что ты плачешь?»
Мне всегда этого не хватало от родителей. С бабушкой у меня был контакт, с тетей был контакт, с братом. Меня вообще нельзя было отдавать из семьи. Мама потеряла со мной контакт, потому что воспитывала меня бабушка, поэтому мама не смогла поставить меня, как ей было надо. Меня уже воспитали до семи лет, и она не смогла меня перевоспитать. Я сделала вывод, что, если ты хочешь, чтобы тебя понимали дети, их нельзя отпускать от себя. Можно в гости на недельку, на каникулы, но постоянно отправлять из семьи жить куда-то нельзя. Мне всегда хотелось, чтобы меня взяли на ручки, поговорили со мной. Я пришла из школы, у меня двойка, и давай меня мама ругать. А взяла бы, спросила, почему двойку получила, предложила бы свою помощь. За свою жизнь меня мама ни разу не поцеловала, не обласкала. До трех, четырех лет я не помню, а после семи лет вообще этого не было. Когда я пришла домой в семь лет, почувствовала себя ненужным, брошенным ребенком.
У меня всегда была ревность. Ревность присутствовала даже тогда, когда я вышла замуж. Мне всегда казалось, что мать для сестры делает больше, чем для меня, а она считала, что я старшая, поэтому так и делала. Нельзя, когда в семье двое детей, кого-то выделять, они должны быть на равных условиях. Я сейчас осознаю, что к старшему сыну относилась иногда тоже так: «Нельзя обижать Диму, Дима маленький!». И сейчас старший не может дать отпор младшему сыну. Надо, чтобы дети равные были, сейчас младший не уважает старшего.
В детстве я очень хотела учиться фигурному катанию. У нас в селе был каток. Я просила коньки, но мне не купили, было дорого в то время. Чего не могли родители мне дать – дядя помогал, он рядом жил, меня любил. Я приду к нему: «Дядя Леш, я хочу кататься». Он мне достал коньки тридцать седьмого размера, я надела трое носков и на каток. Я все-таки научилась кататься и заняла третье место в спринте по Кстовскому району. Мне всегда хотелось спортом заниматься. Вот на лыжах мне было тяжело, дыхания не хватало, а коньки всегда любила. Я всегда смотрела по телевизору фигурное катание, мне всегда хотелось научиться этой красоте, какие были костюмы у фигуристов красивые. Спортивные танцы очень любила.
Ходила в кружок пения. Может, у меня не совсем слух есть, но своим упорством я добиваюсь результата. Очень хотела на гитаре научиться играть. Сама пыталась по самоучителю научиться, но мне обязательно нужно, чтобы кто-то показал, может, и не один раз. Мне всегда нужен учитель, самостоятельно научиться я не могу.
В детстве очень любила цирк. У нас был председатель профкома, мама моего одноклассника, она каждые каникулы возила нас в цирк. Для меня это было зрелище.
Всегда хотелось заниматься бальными танцами, художественной гимнастикой. Чего мне в детстве не хватало, я хочу додать своим детям. Такому ребенку, как я, родителям нужно помогать осуществлять свои интересы.
Можно сказать, что я человек настырный. Я не иду, как танк, напролом, но все равно ставлю перед собой цели, и они сбываются. Бог мне помогает, я это чувствую. В каких я только ситуациях не была, но Господь меня хранит.
Мама не была для меня авторитетом, я к ней не прислушивалась. Для своих детей я авторитетом стала буквально лет пять назад. Они стали прислушиваться – главное, говорить в доброжелательной форме. Обязательно с детьми нужно разговаривать, объяснять поступки, вливать народную мудрость, потому что в критической ситуации это вспомнится, откуда-то выплывет. Моим детям это помогает.
У меня была любимая учительница. Она была строгая, но очень справедливая, в лоб все скажет. На уроках она одна, а после уроков добрая, отзывчивая женщина, всегда поможет. И вот мы стали с ней дружить. У нее все по плану, все расписано на целый месяц вперед. Она приучила и меня к этому. Подсказала, что нужно все проговаривать вслух, самой с собой разговаривать: «Газ выключила, дверь закрыла. Так ты всегда будешь собранным человеком». По этому принципу я сейчас живу.
С деньгами меня научила бабушка обращаться. Она пережила войну, у нее было четверо детей. Когда я получу зарплату, мне надо купить подарки какие-то. Потом посмотришь, а деньги-то закончились. Я приезжаю к ней с подарками, она спрашивает: «Всю зарплату, что ли, просадила?» Я отвечаю: «Да нет». Она: «Ты думаешь? Дочка, надо распределять, а не от зарплаты до зарплаты тянуть. Надо, чтобы у тебя немного оставалось. Все-таки ты живешь одна, в общежитии, не на квартире. Напиши, какие тебе расходы нужны в первую очередь, остальное откладывай». Она научила меня планировать, какие у меня основные расходы, что мне нужно купить, какие-то непредвиденные траты. Потом мне попалась книга, как правильно вести домашний бюджет. Я долго ей пользовалась. Веду учет денег: расход, приход. В первую очередь заплачу за газ, свет, телефон, а остальные деньги мои, я могу спокойно их тратить. Обязательно нужно такого ребенка учить расходовать деньги.
Я всегда приезжала к бабушке с подарками, по-другому не могла. Если у меня денег не было, я куплю ей вкусного хлеба. Я сейчас не могу к тете своей съездить только из-за того, что не могу купить ей подарок, не могу к ней просто так ехать, она тот человек, который меня воспитывал. Я была краеведом, сейчас делаю свою родословную, мне очень хочется к ней съездить.
У меня очень много людей, которые меня по жизни учат. Вот что-то нужно – раз, человек нужный попадает, который чему-то меня учит, как раз мне это и надо. Умные люди таким детям нужны, учителя нужны всегда.
Мне пятьдесят лет, коллеги удивляются: у меня идет подготовка к экзаменам, в пятницу у меня экзамены. Мужчина один сидит и говорит: «Тебе пятьдесят лет, и ты все учишься? Тебе это надо? Через пять лет ты на пенсию уходишь». Знаете, надо! В душе я совсем молодая. У меня в душе еще много чего бурлит, и я считаю, что я еще буду учиться в жизни.
Незавершенность меня очень тяготит. Какая-то недоделанная работа всегда тяготит, недоделанные дела все рядом. Скроила кофту, сшила, только осталось обметать. Эта кофточка лежит грузом, тяготит.
Если в школе я не успевала что-то доучить, у меня было чувство вины, я шла утром в школу, у меня было настроение грустное. Я знала, что сделала не все, как надо. Сделать надо правильно! Раз учитель сказал, что надо выучить, значит, надо было выучить.
Наташа С.
Когда я была маленькой, в квартире жили мои прабабушка, бабушка, мама и папа. Мы часто ездили к нашим родственникам на Автозавод, там тоже были маленькие дети, с которыми я играла. Все меня ждали, любили, дарили подарки. Мне было это очень приятно.
Если меня отправляли летом на дачу с садиком, то когда я возвращалась, мне бабушка с прабабушкой готовили сюрпризы, что-нибудь вкусненькое. Как-то раз я захожу в комнату и вижу целую вазочку шоколадных конфет, и комната такая чистая и красивая (ее отремонтировали, пока меня не было), а вазочка с конфетами стоит на детском хохломском столике, и рядом такой же хохломской стульчик – меня ждали, по мне соскучились – я это запомнила на всю жизнь.
В детстве я привлекала внимание взрослых по-разному. Например, когда мама собирала меня на тренировку по фигурному катанию, то спрашивала: «Мы пойдем сегодня на тренировку или нет, или ты не хочешь?» – и так раз по шесть, а я прыгала по кровати, не даваясь при этом одеть себя (мне было лет пять-шесть), мама переходила на крик. После этого я обижалась. Кричать на меня и приказывать мне нельзя. После таких боев со мной тренировки были заброшены.
Такая схема впоследствии сопровождала любые наши с мамой отношения, касалось ли это просьбы помыть посуду или сходить за хлебом, одеть что-то, что ей нравится, а мне не нравится (уже только потому, что это маме надо). Я автоматически реагировала тем, что не отвечала на просьбу, как будто мимо ушей пролетало, и заставляла себя помыть посуду или сходить за хлебом только после окрика на десятый раз.
Я была ближе к отцу, который безумно меня любил, да и сейчас любит. Он никогда не повышал на меня голос и не приказывал. Он общался со мной спокойно, любя и на равных. Даже в какой-то момент попытался вылепить из меня женщину согласно своим идеалам. Мне тогда казалось, что в том образе, в который он меня пытался нарядить, я буду похожа на девушку легкого поведения: если платье, то обязательно очень короткое и кричаще яркое, сапоги ботфорты на высоченных каблуках и т.д., а я была тогда крупной и полной, и стеснялась этого, понимала, что мне это не идет, я буду выглядеть смешно.
Мне уже было больше двадцати лет, когда я начала работать и у меня появились свои деньги. Я стала одеваться так, как считала нужным, комфортным и красивым для меня, почувствовала свободу. Кроме этого, я почувствовала, что могу маме возразить (иметь свое мнение) – ей это не нравилось. Доходило до криков, а на самом деле мне нужно было спокойно и толково объяснить суть какого-либо вопроса. Мне было важно, что на мои вопросы ответят и объяснят, а не отмахнутся и не будут кричать.
Мои увлечения в детстве были разными: фигурное катание, большой теннис, каратэ, игра на гитаре, курсы кройки и шитья, шитье мягких игрушек. У нас дома стояли шесть собак, сшитых по одной выкройке, но, тем не менее, они были все разные. А еще мне хотелось научиться хорошо рисовать. Все эти занятия так и оставались на уровне увлечения и не выливались ни во что серьезное, потому что я видела мамино отношение к этому всему: денег этим не заработаешь, да и зачем этим интересоваться и заниматься, и надо ли тебе это вообще. При таком ее отношении я сдувалась как воздушный шарик, силы уходили, и на какое-то время интерес угасал, но потом он мог возникнуть вновь, оставив при этом тоску на душе от того, что не реализован. Мне хотелось принятия моих интересов, помощи в доведении начатого до конца. При этом нужно было оставлять инициативу и ответственность во всем мне.
Помню, после второго класса мы с родителями переехали на другую квартиру и, соответственно, пришлось поменять школу. Первое сентября прошло как в тумане. Знакомых никого, куда идти, что делать, как себя вести с этими незнакомыми людьми? Через несколько дней у меня поднялась температура, и я заболела на месяц. Неизвестность для меня – это очень тяжело. Я очень не хотела возвращаться в эту школу и просила родителей, чтобы меня водили в старую, где я раньше училась. Этого не случилось. Пришлось привыкать к новым условиям.
Периодически меня пытались отправить летом в пионерский лагерь. Как правило, я уезжала одна (без знакомых), наверное, родители считали, что я сама познакомлюсь с другими детьми. Я ощущала одиночество и холод. Мне очень сложно было быстро знакомиться с кем-то. Я не понимаю кто – какой. В родительский день просилась домой, но только один раз меня забрали с полсмены.
Как-то меня «сослали» в детский санаторий на полтора месяца (!). Я познакомилась с одной девочкой, и мы задумали с ней побег. Написали план, что возьмем с собой поесть, как пойдем. И вечером, после ужина, ушли из санатория. Самым обидным было то, что мы добрались за два часа до таблички «Горький», и тут из окна проезжающего мимо автобуса нас увидела воспитательница и вернула обратно. Мне не было стыдно, я хотела домой, но даже в этой ситуации родители не забрали меня домой.
В том же санатории была медсестра, одна из многих медсестер, которые дежурили и следили за нами по вечерам, чтобы мы спокойно засыпали. В палате нас было двенадцать человек, разве мы могли спокойно уснуть! Мы рассказывали страшилки, сплетничали, делились впечатлениями. Если мы разговаривали, к нам входили дежурные медсестры и ругались. Я спала на крайней к двери кровати, поэтому, когда в очередной раз мы засмеялись и заговорили, она вошла и схватила первую попавшуюся, то есть меня. Вывела в коридор и положила на грязную кушетку: «Будешь спать здесь!» Мне было страшно обидно, потому что смеялись и разговаривали все, а досталось только мне. На родительском дне я пожаловалась на эту медсестру маме с папой. В этот же вечер она вошла к нам в палату и спросила: «Кто это тут пожаловался на меня?». Я спокойно ответила, что это я. Мести со стороны медсестры не было, но и то, чтобы выгонять детей на кушетку в коридор, тоже больше не повторялось.
В школе моими любимыми предметами были те, которые мне понятно и доходчиво объясняли. Это могла быть математика, физика, химия, литература, русский язык и др. Училась я в математическом классе – у нас был прекрасный преподаватель по алгебре и геометрии. Она мне говорила, что я хитрая, потому что иногда решала задачи, которые отличники не могли решить. Это происходило потому, что основы были настолько прочно заложены и многократно отработаны на уроках, что решение мне казалось очевидным. Последний год в школе я училась в гуманитарном классе – преподаватель по литературе мне по-человечески не очень нравилась, я не понимала ее неравного отношения к ученикам: «Этого я люблю, этот талантлив, но неуправляем, эта умница, но ленище…» Но она умела заинтересовать литературой с этической стороны. Мы очень подробно разбирали «Гамлета», «Мастера и Маргариту». Запомнилось еще, как мы проходили «Иуду Искариота» Леонида Андреева. Для меня тогда было открытием, что такой отрицательный персонаж, как Иуда – предатель, тоже переживает, у него тоже есть совесть, у него в душе тоже происходит борьба разных чувств. Для меня он был плохой и все!
Мне нужно было внимание со стороны родителей, его сильно не хватало, иногда было чувство одиночества – меня родители не любят, потому что на меня не реагируют, не обращают внимания – и, соответственно, «мир меня не любит».
Я жила, как будто спала. Жизнь будто проходила мимо меня, в смысле отсутствия поддержки моих интересов. Мне били по рукам, не оказывая внимания к тому, что меня привлекало. Сейчас я понимаю, что в то время родители находились в состоянии схождения-расхождения. То они разговаривают и вместе что-то делают, а то я вижу, как отец грубит маме, оскорбляет ее, а она, пытаясь сохранить семью, все это терпит, прощает, о чем-то размышляет, переживает внутри себя, молчит, мне ничего не объясняет, что происходит, а отец ведет себя очень отстраненно. Меня это разрывало на части. Я всегда была домашним ребенком, но когда эти ссоры стали происходить у меня на глазах, я вдруг с удивлением осознала, что не хочу возвращаться домой, не могу там находиться. А самое главное – я чувствовала, что родителям уже нельзя быть вместе, им необходимо расстаться, потому что в такой обстановке жить невозможно. Вскоре мои родители развелись.
Спустя несколько лет после того, как я закончила учиться в университете, мама уехала жить отдельно, а я осталась в старой квартире. Первый год я приходила домой только ночевать. Что творилось у меня в квартире одному Богу известно! Мне было все равно, что неубрано, что ничего не приготовлено покушать (в тот период я искренне считала, что готовить не люблю), что давно просится ремонт во всей квартире. А такому человеку, как я, очень нужен семейный покой и домашний уют.
Случайно мне на работе предложили взять котенка. Я долго отказывалась, целый месяц. Мне уже заранее было жалко эту кошечку, потому что меня нет дома, я уходила на работу, а если пойду на тренировку, так раньше одиннадцати вечера дома не покажусь. Все-таки мне ее принесли. Она поплакала один или два дня, потом привыкла, и я стала чувствовать, как она меня ждет домой, вплоть до того, что в голове иногда возникал ее образ. Кошка оказалась очень дисциплинированной, мать ее приучила к туалету, поэтому я ей только показала, где это место в квартире. Она была с характером: утром и вечером у нее усиливалась активность, она носилась и требовала играть с ней, у меня не было живого места на руках от ее когтей. Иногда приходилось сажать кошку наверх двери, чтобы охладить ее пыл. Вот и началось мое прихождение в себя, когда появилась Мурка, о которой надо было заботиться. Этого мне хотелось и приятно было делать. Через год я решилась на ремонт на кухне, а еще через год поменяла старые страшные деревянные окна на пластиковые и доделала ремонт во всей квартире.
Сейчас мама спрашивает меня: «Может, я слишком рано оставила тебя одну?» Я ей отвечаю, что это надо было сделать гораздо раньше. Мне надо, чтобы я ощущала ответственность за себя и за своих близких.
Ольга М.
Мир детства – это мир теплого, любящего дома. В этом доме все предсказуемо, все понятно и, самое главное, очень надежно защищено от злых взглядов, нравоучений, оскорблений.
Помню, маленькой я жила в небольшом частном домике, а рядом с нашим домом стоял такой же маленький деревянный домишко, и жила в нем бабушка Дуня. Жила она не одна, а с семьей. Так вот, моя бабушка часто посылала меня к бабушке Дуне за квасом. Квас был отменный – холодный, кисло-ядреный, такого сейчас не найдешь. Держала бабушка Дуня квас в сарае, на погребе. Войдешь туда, а там сырой земляной пол, холод, пахнет пропитанным квасом деревом, то есть бочкой, в которой держали квас. Описать этот запах сложно, но живет он в моей памяти уже много лет.
Ну, так вернемся к нашей ситуации: мне шесть лет, и я стою перед дверью соседнего дома с эмалированным трехлитровым ведерком – пришла за квасом. Что происходит со мной в этот момент? Внутри все напряжено, как кол, сердце ухает, ручонка сжимает ручку ведерка, ноги холодные, время остановилось, кажется, это никогда не кончится. Все мое существо ждет – как меня встретят? Почувствую я доброжелательность, приветливость, теплоту или это будет жесткий взгляд, какие-то вопросы, а вдруг начнут подшучивать… Ожидания в страхе грядущего приема казались вечностью, хотя сейчас я понимаю, что стояла я за дверью какую-нибудь минуту. Еще у меня сжималось все внутри от того, что я не пойму, что нужно будет делать, когда откроют дверь… Мне скажут: «Проходи!» А у меня внутри: «Куда проходи?! Что можно, что нельзя делать, где встать или, может, лучше сесть?» Мне очень хотелось, чтобы все просто объясняли: «Проходи вот сюда, вот тебе стул, посиди и т.д.». Мне всегда было необходимо получать простые объяснения взрослых. Если было понятно, то все мое существо расслаблялось, и я становилась спокойной и веселой, а если непонятно, то вокруг меня был просто туман…
Если рядом кто-то руководит моими действиями – он должен четко объяснять, что делать, иначе ступор. Мне хорошо, когда я одна, независимо ни от кого что-то делаю, тогда я все вижу вокруг и соображаю, что нужно делать в следующий момент. Но если есть ведущий главный – пусть просто объясняет, что от меня требуется.
Вспоминается эпизод уже из студенческой жизни. На третьем курсе мы учились водить машину. Инструктор мне все просто объяснял, и я ездила хорошо. Но вот вышел такой казус. Один раз он остановил машину в пяти метрах от каменной стенки, куда-то сходил, пришел и говорит: «Поехали!» Внутри меня все перемешалось: «Куда!? Как?!» Мне ничего не объяснили, и я поехала на стенку!
Росла я дома, под присмотром бабушки, и в детский сад не ходила. Детский сад был для меня тайной и загадкой. Я никогда не могла сама вообразить, что происходит в этом доме, называемым детским садом. Мне в голову не приходило спросить об этом взрослых, я вообще редко кого-либо о чем-либо спрашивала, я даже не знала, что можно спросить и тебе могут объяснить что-то. Так вот, дети, посещавшие детский сад, казались мне какими-то необыкновенными. Так я жила долгие годы, предполагая, что детский сад – это сказка.
Время шло, а вместе с ним пришла пора пионерских лагерей. Новая сказка появилась на горизонте. И тут я решилась: «Хочу в пионерский лагерь!» Ночь перед отъездом – кошмар! Столько неизвестного, непонятного на горизонте. Как не хватило у родителей соображения все рассказать ребенку, как бывает в пионерлагерях?! Сейчас я этого не понимаю. Такого ребенка нельзя оставлять в неизвестности, он очень сильно переживает.
Прибыли на сборный пункт, и тут я поняла, что нужно ориентироваться на ребят, делать то, что делают они. Первый вожатый попался добрый, улыбчивый, все объяснил, показал домик, столовую. Несколько дней было спокойно. Потом вожатый сменился, и пошли одни зуботычины: «Молчать, заглохли!» Все, я не могла терпеть такого отношения. В горле у меня образовался непроходящий ком, и состояние было только одно – «внутренний рев». Возникала одна мысль: «Домой! Там меня никто не обидит». Я очень обидчивый человек. Я каждую минуту ждала, что вожатый сделает мне какое-нибудь внушение или замечание, поэтому даже двигаться боялась, ходила просто по струночке.
Девочка, с которой я подружилась, набрала в лагерь множество симпатичных платьев и каждый день надевала новое. Она мне объяснила, что так правильно, и я начала переживать: мне не приходило в голову спросить других о порядках в лагере, я была уверена, что она права. И вот я давай писать домой письмо, что мне в лагере плохо, я соскучилась, одежды у меня нет и т.д. Но психика моя обхитрила всех. Через несколько дней такого напряжения я просто заболела, вызвали родителей и те увезли меня домой. Как только я вернулась на родную землю, болезнь улетучилась.
Прошло года два, прежде чем мне опять захотелось в лагерь. В этот раз загадкой было дежурство в столовой. Меня напрягало: «Разберусь ли я во всем, когда буду дежурить по столовой?» В лагере очень четко ощущалось, что никто ничего спокойно, подробно и доброжелательно объяснять не будет. Одни только указания, приказы, жесткие взгляды и голимое безразличие. И в такой атмосфере во мне постоянно была просто тоска по дому – очень сильная, моментами невыносимая. Было одно желание: «Домой! Домой, и никаких разговоров!» Выжить в этой безысходности помогал образ бабушки, которая меня ждала дома: теплый взгляд, забота и какое-то состояние беспредельной любви. «Вот дома меня любят, а в лагере я одна. Совсем одна, и это невыносимо. Всем вокруг меня хорошо, а мне плохо – душа моя ревет».
Прошло много лет, и уже взрослым умом я стала понимать, что отправлять такого ребенка, как я, в незнакомое место одного нужно аккуратно. Неизвестно, найдет он там атмосферу любящего мира для себя или нет. Если нет – это пропасть! Вся энергия будет уходить моментально, и, как следствие, постоянное внутреннее напряжение, которое долго психика вынести не может – ребенок начинает болеть.
В детстве Гюго сложно быстро выстроить со всеми окружающими хорошие отношения (он плохо разбирается в людях), а это ему важно, так как он очень сильно зависим от того, насколько доброжелательна и радушна окружающая его обстановка. Выезжать на отдых нужно только под защитой людей, в комфортности отношений с которыми он уверен.
Гюго вообще тип консервативный. Ему спокойнее отдыхать несколько раз в одном и том же месте: и от людей знаешь, что ожидать, и постепенно разберешься в пространстве, в порядках окружающего мира. А когда приезжаешь куда-то в первый раз – внутри холодок, зомбируешься от непонятного: что здесь, зачем все куда-то бегут, что происходит? Психика не хочет вникать в изменчивый мир, внутри все сжато. Стоит только рядом появиться доброжелательному человеку, который просто все объяснит – мир откроется. Но появится ли на горизонте такой человек? Поэтому лучше ехать со своим таким человеком. Идеальная картинка: кто-то идет рядом и все тебе показывает и объясняет. При этом отношение только одно – доброжелательное. Боже мой! Я теперь понимаю, как везет людям моего типа, когда они растут с логиками, объясняющими им все происходящее вокруг.
Мне в этом плане не повезло, мышление мое всего пугалось, мало чего понимало. Гюго в детстве необходимо учить собирать информацию по интересующему его вопросу, обдумывать ее, выстраивать логические цепочки причин и следствий. От рождения в голове это вообще не заложено. Голова не думает. Мысли спонтанно приходят в сознание, и вперед в действие. Поэтому получается, что к результату в любой работе приходишь, перелопатив немереный объем работы, а часто получается, что вообще шел не туда.
Да, задним умом иногда вообще начинаешь удивляться, как живешь?! В молодости я работала методистом в одном учреждении. Так вот, объяснять мне суть моей работы никто не собирался изначально. И представьте себе, что я дошла до всего, наверное, лет за пять. И когда в какой-то момент передо мной четко открылось все: что я должна была делать – со мной была просто «истерика»! Оказывается так все просто, даже примитивно, а я все пять лет ходила в тумане, переживала, что где-то что-то не знаю, упускаю.
У такого ребенка присутствует постоянное жуткое внутреннее состояние непонятности, незавершенности. Теперь у меня четкое правило: «Я в тумане не живу!». Есть напрягающая ситуация – все разузнать, а это значит, пойти к людям, конечно, которым доверяешь, и все расспросить. После этого действовать, и чтобы никакого тумана. Ребенка нужно научить «добывать» нужную информацию.
Раз уж я заговорила о логических способностях, не могу не остановиться на памяти. Память не хочет брать в детстве правила порусскому языку и даты. Только со временем, переписав горы бумаг, я перестала мучиться грамотностью. Правила зубришь беспощадно, но, как я сейчас понимаю, страх разобраться в них был настолько силен, что все проваливалось моментально. Диктанты в школе были пыткой. В сорокалетнем возрасте я попала на открытый урок к необыкновенному учителю по русскому языку. Когда она показала у доски, как объясняет русский язык – мне просто хотелось плакать. Вот чего мне не хватало. Вот оно мое – мне такое объяснение очень понятно, и результат – правило запомнилось на всю жизнь. Этот же педагог продемонстрировал, какие есть приемы, позволяющие запоминать информацию. Почему этого мне никто не показал в детстве? По моему лицу текли слезы.
«Люди, если вы не догадаетесь, что я сижу и жду, когда вы мне просто и понятно объясните, как устроено все в этом мире – я буду сидеть в тумане», – умоляет ребенок Гюго.
В школе мне везло на учителей физики и математики. Я эти предметы за уроки не считала. В десятом классе поспорила с учительницей физики, что сдам выпускной экзамен на отлично. И сдала. Объясняла эта учительница физику необыкновенно просто.
В детстве меня неосознанно тянуло к интересным, увлекающимся чем-нибудь людям. Больше всего привлекали мое внимание те, кто умел что-то делать руками. Был у отца приятель, который увлекался фото, делал цветные слайды. Я очень сильно захотела научиться этому. Родители сразу мне все купили, что требовалось: фотоаппарат, проектор, пленки. Дело закипело. Занималась я цветными слайдами несколько лет. А сейчас, когда уже все поменялось в фотографии, я достаю уникальные экземпляры слайдов и печатаю с них цветные фото. Если я чем-то увлекалась, то это было очень серьезно. И главное, я очень благодарна своим родителям, что они всегда шли навстречу моим увлечениям. Дома меня принимали с моими увлечениями с огромным пониманием и радушием.
Если я приносила домой кролика – папа тут же делал ему клетку, объяснял, как его кормить, как за ним ухаживать.
Несколько лет я просто не ела, не спала – весь дом был завален корягами, которые я обчищала и лачила. Папа сделал набор инструментов для обработки коряг, а соседка приносила лак для покрытия. Все меня понимали, подхваливали и радовались вместе со мной.
Сидеть без интереснейшего дела для меня было совершенно невыносимо: я то разбирала и красила велосипед, то обсаживала в саду все тропинки маргаритками, то красила забор, то выращивала из семян кактусы, с которыми потом участвовала в областных выставках.
А еще я, помню, растила породистую собаку. У нас довольно долго жила собака, была она полудворняжка, жила на привязи во дворе, это был кобель, звали его Дружок. Наш Дружок любил покушать, а кормили его в основном хлебом с супом, поэтому шея стала толще головы, и ошейник он снимал одним движением лапы. Сняв таким образом один раз ошейник и махнув через забор, он ушел навсегда. Меня очень долго уговаривали не реветь. Я не могла понять, что собаки не живут так же долго, как люди. Так вот, после этого события я заявила, что мне нужна породистая собака, я буду ее дрессировать и участвовать в выставках. Родители сразу согласились. Но поскольку нужно было охранять дом, то решили брать сторожевую.
Приезжаем мы за щенком: частный дом, забор, а за забором прыгает мощный, лохматый зверь. Это, оказывается, была мамочка нашего щеночка, но я опять же не поняла, что из той крошки (огромная голова, здоровенные лапищи и небольшое туловище), которую мне вложили в руки, вырастет собачка побольше своей мамочки. Только спустя месяца два я поняла, что собачка выходит за мои ожидаемые представления. Выросла собачка на славу: носила на своей спине обеденный стол, выкапывала двадцатилетние деревья в саду, разгрызала все, что можно разгрызть, читала всю периодическую печать (почтовый ящик висел на калитке). И вот такого песика я каждый день своими детскими силами тренировала, как могла. Руки мои все были фиолетово-черные от синяков, но я не сдавалась, мне это очень нравилось.
Помню, однажды я решила свою собачку из сада вывести на улицу, но не было намордника. Ни одна мысль по этому поводу ко мне не приходила (где взять). Потом я узнала, где есть зоомагазин, и побежала в него. Было далеко, но я бежала стрелой. В магазине мне сказали, что на таких больших собак намордники шьет только один мастер в городе, дали мне адрес, и я поехала через весь город искать. Помню, мастер жил в каких-то трущобах, но я ничего не боялась. Намордник я получила, и вот тут ко мне пришла мысль, что можно сделать любое дело, только нужно у кого-нибудь узнать как и что. Вот где истина – люди знают и могут объяснить. Мне тогда было тринадцать лет. Боже мой, если бы мне это объяснили раньше!
На улицу песика мне вывести все равно не удалось, так как моя отсутствующая логика не подсказала мне, что намордник я на зверя не надену, приучать нужно было со щенков, и у меня не хватит сил удержать эту собачищу на поводке.
Для ребенка типа Гюго очень важно ощущение, что его любит весь мир, все готовы пойти к нему навстречу и помочь в любом начинании. Поэтому он в детстве часто идет к взрослым за помощью, тянет внимание на себя. Если помогают – мир любит, жить можно. С одной стороны, у него: «Я сам!», а с другой: «Помогите мне!» У него всегда есть запасик просьб, кого о чем попросить. Это всегда. Внутри просто крутится – чего бы попросить? «Пап, подточи карандаш». «Мам, настрой швейную машинку». Просьбы – это как проверка окружающих: «Любит или не любит?» Помогли – значит любят. В одном месте попросил, а в другом пошел помогать, заботиться о ком-то. Заботиться о ком-то – это святое. Для этого живешь.
Обязательно необходимо научить такого ребенка бескорыстно помогать окружающим, ему это очень нужно. В моей памяти это запечатлелось железно, как в жизни надо поступать. Лето, целый сад у нас завален грушами и яблоками. Бабушка говорит: «Беги по соседям, пусть идут с ведрами!»
Мимо нашего дома проходила дорога в церковь, и бабушка часто набирала еды, выносила и раздавала нищим. Я это все видела. Во мне укреплялась моя сильная природная позиция: «Помогать – это хорошо».
Дом наш всегда был открыт для друзей. В субботу мыться в баню приходили и приятели брата, и друзья родителей, и мои подруги. Это было нормально, всех встречали, доставали из погреба солености, варили картошку, и никто никогда из родителей не говорил, что за это им кто-то что-то должен. Машину кому-то поставить в наш сад? Да легко. Но ведь придется утром и вечером открывать ворота… А бабушка говорила: «Смотри, не убегай далеко! Придет Георгий (кто машину ставил в сад), вдруг я не услышу, как он будет стучать в калитку, что он тогда будет делать?!» Я очень ответственно относилась к этому. И вот результат: моя врожденная позиция психики укрепилась, мне очень легко позаботиться о ком угодно, и это дает мне огромное удовлетворение, счастье, жизненные силы.
Для меня всю жизнь, с детства, болезненно ощутимо в отношениях было состояние недопонимания, ссоры, размолвки. Это просто невозможно. Держать в таких ситуациях ребенка Гюго «опасно для жизни». Здоровье будет уходить лавиной. С одной стороны, этот ребенок борец за справедливость, порой взрывной и неуемный, но, наломав дров, добиваясь своего, он спустя некоторое время пойдет на компромисс. Вокруг него должен быть покой, доброжелательность и взаимопонимание. Если только немного что-то отклоняется от идеальных отношений, он напрягается. Сам он всегда готов подстраиваться и уступать, только обижать его не надо. «Вы же все меня любите! И явас всех люблю! Не обижайте меня!».
Гюго идеализирует как отношения, так и мир вокруг себя. Где-то глубоко в подсознании им рисуются картины идеально прибранной комнаты, он может прямо «жить» в этих представлениях.
Часто он пытается картинки воображаемого уюта и комфорта воплотить вокруг себя. Но держать в порядке свою комнату ему порой сложно. Эмоции захлестывают. Куда в следующий раз он положит свою куртку, шапку, шарф или поставит портфель… Это может быть по-разному. Это очень даже хорошо, если в комнате царит творческий беспорядок, а он увлечен чем-то интересным. Пройдет время, он посмотрит по сторонам, сразу увидит, что где не так, и уберет все тщательно. Но этого опять может хватить ненадолго.
Очень опасная ситуация, если указывать такому ребенку на то, какой у него плохой порядок. Если указывать постоянно, то он может просто «свихнуться». Жизнь свела меня с одним человеком, который постоянно тыкал меня носом, подолгу на меня обижался за то, что я не могу вещи класть на место, не разговаривал со мной месяцами. Результат такого обращения был плачевным – долгие годы больниц и разочарование в семейной жизни.
Однажды, помню, приехала ко мне подружка по институту. Сидим, разговариваем. Она мне говорит: «Люстрочка у тебя того, посолиднее надо…». Это замечание запомнилось на всю жизнь. Меня не задело, что люстра дешевая. Никто не должен делать замечаний мне о моем порядке в доме. Где-то внутри себя я уверена, что это идеально. И когда делают замечания, рушится этот идеальный мир, это невыносимо такому человеку. Если у Гюго порядок в доме, то внутри ощущение завершенности, целостности. Если кто-то показывает ему, что что-то не так, разрушает эту целостность, то все внутри Гюго обрывается, жизнь не мила, страдание.
Взрослой я узнала, что жизнь многогранна, существует много вариантов дорог, по которым можно идти, много вариантов любых действий, много выходов из трудных ситуаций и т.д. В доме, где я росла, это не звучало никогда, и поэтому любое препятствие, казалось, можно преодолеть только одним путем, только так и никак иначе. Вариантов не было никогда – просто делаешь, как пойдет, и все. Вот если бы мне в детстве объяснили, что можно ко всему подходить с разных сторон! Можно выбирать оптимальные варианты работы и всего остального! Боже мой! Всю жизнь я прошла по одной дороге, преодолевая порой невообразимые по сложности препятствия, и только потому, что не знала, что есть «дорога в обход». Ребенку нужно показывать многовариантность во всем.
И вот еще одно странное непонимание детства. Я была деятельным человеком. В порыве очередного творческого всплеска комната заваливалась обрезками бумаги, инструментами, пустыми цветочными горшками… И представьте себе – я не понимала, откуда это все берется: я завершила работу, а тут бардак?! Вроде должно само собой все убраться, поэтому после каждого активного делового вояжа уборка мной часто не делалась. И вот на моем жизненном пути появился педагог по труду. Он четко объяснил, что любая работа состоит из трех этапов:
·первый этап – подготовка рабочего места, инструментов и т.д.;
·второй этап – выполнение работы;
·третий этап – завершение рабочего процесса: положить все инструменты на свои места, убраться в помещении.
Не представляете, сколько покоя и радости вызвало во мне это открытие!
Насколько я себя помню в детстве, да и сейчас, я всю жизнь живу в мире своих фантазий и воображаемых ситуаций, я идеализирую жизнь. Моя комната, в которой я росла, всегда представлялась мне очень уютной и теплой. Что бы ни было вокруг – внутри себя я уже чувствовала этот уют, видела перед глазами на внутреннем экране, как будут висеть занавески, лежать коврик. Мириться с существующим порядком в своей комнате, а потом и во всем доме я не могла. Я начинала действовать: вешать другие занавески, что-то переставлять, перекладывать. А в возрасте двенадцати лет я просто начала сама делать ремонты.
Постоянно присутствует воображение идеального во всем: в домашнем комфорте, в отношениях между людьми – вот мир Гюго. Без объяснений он может жить и действовать только в направлениях осуществления своих идеальных воображений, поэтому его очень важно «приземлить», объясняя, какая работа как делается, объяснять, зачем ее делать, зачем нужны деньги.
Любая работа, от готовки супа до сборки автомобилей, мне всегда казалась загадочной тайной. Как, что делать? Сейчас я понимаю, что такого ребенка надо всему учить, показывать, как что надо делать.
Никогда в жизни я не понимала ценности денег. Зачем люди работают ради денег? Работать надо, чтобы сделать мир прекрасным и гармоничным. Для меня было большим откровением, когда один мальчик, объясняя разницу между ста рублями и тысячей, предложил мне представить, сколько мороженого можно купить на сто рублей и, соответственно, на тысячу. Я это поняла, но ощущения весомости денег, т.е. на какие деньги можно что купить, так и не пришло. Деньги как-то сами по себе, я сама по себе.
В детстве мне крайне сложно было понять, какие вокруг меня отношения между людьми: кто кому симпатизирует, кто кого ненавидит и т.д. У меня были все хорошие, я любила всех – и все! В старших классах чувствовалось напряжение: кто-то шепчется о каких-то свиданиях, каких-то симпатиях… Я от этого была далека. Мне тоже хотелось поклонника, но я не знала, о чем с ним говорить, как себя вести. В глаза посмотреть, поцеловать, руку дать – это было мне страшно. Если я с кем-то из мальчиков начинала общаться, они становились моими друзьями. Мы просто дружили, смеялись, общались, но чтобы вздыхать, ухаживать, писать записки – это все было мне непонятно, не мое и все. Я на самом деле не вижу многого в отношениях, в глаза никогда не смотрю. Как бы мне нужен был в детстве человек, который объяснил бы мне «мир людей». И даже сейчас, если я почувствую какое-то чувственное отношение к себе со стороны мужчин, это меня пугает, напрягает, и я стараюсь отойти. Мне не нужно чувственности, мне нужна радостная, понятная, искренняя дружба и забота.
При всем при этом душа полна теплоты, сочувствия, сопереживания ко всем, кто болен, голоден, обижен и т.д. За любую хромоногую собаку я готова была жизнь положить. Я полностью уверена в том, что во мне погиб великий ветеринар или хирург.
Гюго – ребенок, которому всегда нужно поступать так, как ждут от него взрослые – правильно. Дали в школе задания – нужно все тщательно сделать. Ребенок переживает, правильно ли он понял, что нужно сделать. А сделать нужно все очень хорошо, ответственность огромная им чувствуется.
Мне не свойственно было списывать, доучивать что-нибудь на перемене. Я приходила домой и сразу садилась за уроки – пока не сделаю, не успокоюсь. В кружки из-за этого было сложно ходить. Вот если все уже выучено, тогда на душе легче.
Ребенок-Гюго – это послушный, обязательный, ответственный человечек, но только в том случае, если к нему относятся с уважением и доверием, вокруг царит атмосфера доброжелательности, исключающая крики, скандалы, нравоучения и наказания. Наказывать такого ребенка вообще нельзя – в нем может включиться воитель. Прежде чем наказывать, спросите его – может, он чего-нибудь не понял?
Нужно знать, что Гюго – это борец за справедливость, которого сломить невозможно.
Александр К.
В детстве меня ни в чем не ограничивали, практически не воспитывали. Хочется делать – делай, только чтобы никто на тебя не жаловался, все было бы в рамках закона. У меня была полная свобода.
Как себя вести, что правильно, что неправильно, понять это всегда было проблемой. Мне никто никогда не объяснял, что есть какие-то правила приличия, и поэтому я вел себя как получалось, как мне было удобно, но я всегда переживал за это. Вот стою перед закрытой дверью, надо войти. Что сказать, как объяснить то, что мне надо? Если предупредят, что я приду, проблем нет, я спокоен. А если скажут: «Сходи, сам договорись». Тут уже переживаешь, что сказать, как сказать, как объяснить, зачем я тут вообще, и кто я такой, как себя вести, как здесь принято, какие тут у них нормы?
Скажут: «Подожди». «Что подожди? Сколько ждать?» Было хорошо, когда объясняли просто и подробно, а если этого не было – внутри холодок: «То я делаю или не то?»
Я был послушным, в школе вел себя хорошо, был обязательным. В начальных классах я был «третейским судьей» – если у кого-то какой-то конфликт, то я решаю, кто прав, а кто нет. Меня слушали.
Русский язык был для меня проблематичным, правила давались тяжеловато. Историю вообще не учил. Я ее не понимал, путался в ней. Я понятия не имел, зачем мне история, зачем мне это все знать: кто, чего, куда… Мне было многое непонятно в истории, ведь того, что было когда-то, сейчас нет. А когда мне было что-то непонятно, я думал: «А ну, на фиг» и бросал это дело.
Мне нужно, чтобы все было понятно. Все, все, все. Взрослым нужно открывать мир этому ребенку со всех сторон – все объяснять. Учителя нужны интересные, просто объясняющие.
Мне нравилась математика, химию очень любил, наш учитель по химии объяснял все просто. Мне было непонятно, что в химии непонятного, казалось, все так просто.
Такого ребенка нужно обучать работе руками. А у меня дома было: когда я что-то пытался делать, то мог намусорить и получить за это. Я в жизни уже сам пытаюсь доходить до всего, где-то хуже, где-то лучше получается. Если бы даны были навыки работы с деревом, с сантехникой, машинами, электричеством – это было бы здорово. Интерес был и есть. Интересна работа, которую можно сделать побыстрее.
В детстве я чем только не занимался: на гитаре играл, борьбой занимался, «охотой на лис», тяжелой атлетикой.
Люблю природу, мне нравится по лесу бродить. Иду по лесу один и даже на компас не смотрю, просто иду – заблудился, и слава Богу. Брожу, брожу, неважно куда иду. Разглядываю деревья, чьи-нибудь норы. В лесу спокойно.
Когда я рос, постоянно притаскивал в дом то голубей, то кошек, то собак. Матушка нормально к этому относилась, ворчала, но Бог с ним. Лечил, кормил. Пара воробьев у меня сдохла. Потом я узнал, что воробьи в неволе не живут. Мне их жалко было. Один раз отец кролика принес. Вырастили, а потом закололи, но я есть не стал. Он родной, можно сказать, а его есть.
Я боюсь ошибиться. Когда ошибка ничего не влечет за собой, не страшно, а когда это может сказаться на людях – это ответственность слишком большая. Брать на себя ответственность за опасные участи в работе – уверенности в этом у меня нет. Я думаю, это результат моего воспитания. Если бы меня меньше ругали за все, я бы был более уверенный в себе и мог бы за многое брать ответственность на себя. Этого мне хочется.
Меня всегда за что-нибудь ругали. Ни отец, ни мать ни за что меня не хвалили. Этот ребенок внутренне переживательный: все, чем бы он ни занимался, должен сделать хорошо. Я считаю, что надо отмечать, когда ребенок что-то хорошо сделал. Появляется желание действия. Тебя заметили, отметили, что ты делал, старался. А когда родителям все равно, делаешь ты или не делаешь, и никто этого не замечает – желание действовать пропадает. С мамой: у нее всегда было, что я чего-то делал не так. Никогда не было, что я что-то хорошо сделал, всегда не так: это плохо, это плохо, там плохо, все плохо. Какая разница – делаешь или не делаешь, результат один и тот же, все что-нибудь не так, все плохо. И пошел пофигизм – мне стало на все наплевать.
Я не могу сидеть без дела. Если делать нечего – мне скучно. Я старался, чтобы была параллельно какая-то работа. Иногда делаешь и не знаешь, как дальше, останавливаешься, начинаешь заниматься другим, затем возвращаешься к незавершенному, но лучше, когда дело доводишь до конца.
Я люблю заниматься интересным, без увлечений – пусто. У меня было желание программирование освоить. Я три года бился. В книжках иногда не понимаешь, что написано. С людьми разговариваю, с программистами, они меня не понимают, я их не понимаю. Пойму, поделаю, брошу. Через три года – пробился. Если мне интересно, если я вижу, куда идти, я буду пробиваться.
Мне сложно было всегда поддерживать порядок. У меня всегда бардак, но я знаю, что где у меня лежит. Периодически я разбираюсь, но разобраться так, чтобы это было удобно, всегда проблемы были. Я не знаю, как это делать, а так просто убирать, чтобы это лежало по кучкам – смысла нет. Меня в детстве не научили выстраивать рациональный порядок.
Когда к нам приходили гости, мне нравилось: ко мне хорошо относились, интересовались моими успехами, разговаривали со мной. Мне хорошо в доброжелательной обстановке. А дома у нас было нейтрально. Если есть холодок в отношениях, то мне неуютно.
В семье я не был в центре внимания, но сейчас понимаю, что мне этого хотелось. Хотелось участия родителей в моих делах, мне без дела сидеть было невозможно. Некоторые читают книги, а мне нужно практическое дело. Я не читал класса до восьмого. Я люблю жить по своим планам. Если такого ребенка с его планов сбивать, ему будет некомфортно. У него каждую минуту есть что-то интересное, чем бы ему хотелось заняться. Это надо учитывать. У меня было так, что я в своих делах был без помощи родителей.
Вот, помню, когда занимался чеканкой, нужна была медь. Я отцу сказал, он мне принес. Попросил фотоаппарат – купили, и иди отсюда. А как там, чего ты делаешь…
Такому ребенку надо объяснить, что в каждой работе должен быть смысл. Зачем мне это надо, зачем я это буду делать.
Часто такой ребенок, увлекшись какой-то работой, устанет, не сумеет сразу убрать за собой. Творческий беспорядок для такого ребенка – норма.
Гюго легко обидеть: не надо на него кричать, обижать, читать нравоучения. Если он сделал что-то не так, значит он просто не понял, как надо было сделать. К нему надо относиться с теплом и радостью, ждать, встречать, дарить подарки, заботиться о нем.
Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.
Федор Михайлович Достоевский
Современный родитель хотел бы видеть в своем ребенке независимую, самодостаточную личность, которая может многого достичь. Статья рассказывает о том, как, опираясь на соционический подход, на малую соционическую группу «Стили жизни» («Масти»), развить у ребенка уверенность в себе, его лидерские качества.
Моя дочка очень правильная в отношении с другими детьми.
Во-первых, она все время пытается всех обнимать, целовать, и пр. Во-вторых, она копирует все, что делают другие. Другой ребенок кричит – эта тут же повторяет, другой ребенок снимает шапочку на прогулке – моя тут же делает так же. Меня это полное копирование немного напрягает. Сейчас мы пошли в садик, и дочка начала жаловаться, что детишки в садике ее обижают, с ней не играют. Не думаю, что ее на самом деле обижают – они просто еще слишком малы, чтобы уметь играть вместе (3 года), но вот то, что не дают игрушки и дерутся – это точно есть. Моя же отвечать не умеет. Меня интересует вопрос, как воспитать лидера.
Если вы внимательно присмотритесь к играм групп детей (например, на детских площадках), то вы сможете заметить, что лидерские способности очень различаются от ребенка к ребенку. И хотя в большинстве случаев лидерство в детских коллективах проявляется как возрастное или силовое, однако в отдельных ситуациях мы сможем обнаружить совершенно иные подходы, иные способы завоевания внимания сверстников, любви воспитателей в детском саду, заботы и уважения в семье.
Психологи утверждают, что если вы, опираясь на примеры реальных лидеров, сформируете образ, каким вы хотите видеть своего ребенка, составите программу развития и начнете действовать, тогда все внешние факторы начнут работать на вашу цель, способствуя достижению успеха. А дальше, были бы воля и энергия, и человек даже «через тернии пробьется к своим к звездам». Вопрос только в усилиях, которые необходимо потратить на этом пути.
И в этом грамотном использовании ресурсов нам помогают типологические подходы, применение инструментов, которые предлагает соционика. Она не просто говорит о том, что все люди разные, и успешное лидерство индивидуально, но и позволяет сделать определенные прогнозы о необходимых объемах затрат при движении к успеху в том или ином направлении.
За эти направления в соционике отвечает тетратомия «Стили жизни»
Эта тетратомия была рассмотрена и описана несколькими исследователями. Каждый в силу своего опыта дал ей соответствующее свое название.
Т. Прокофьева [3] первоначально рассматривала ее как «Стили жизни», впервые на русскоязычном пространстве описавший ее В. Гуленко назвал ее «Группы аргументации» [1], С. Савченко нашел для нее неожиданное, но очень точное соответствие структуре мастей, заложенной в картах Таро, ярко передающих смысл и образы входящих в эту тетратомию малых групп (МГ). Отсюда у этой тетратомии появилось еще одно название «Масти»[2]. В США последователи методики определения типа личности Майерс-Бриггс Дж. Каммероу, Н. Баргер и Л. Кирби рассмотрели эту тетратомию как «Стили лидерства» [4].
Подробное и глубокое изучение наработок предшественников, опыт практических наблюдений на психологических консультациях и во время тренингов, проводимых уже несколько лет в учебных группах НИИ Соционики позволили уточнить содержание, проявление, методики диагностики и применения этих МГ. В этой статье мы рассмотрим практическое применение тетратомии «Стили жизни» для развития лидерства у детей.
В каких направлениях лидерства наиболее успешны представители каждой МГ?
«Стиль жизни «Мечи» (логики-иррационалы) – это в первую очередь – это опора на логические подходы, доводы.
Их лидерские качества максимально востребованы там, где необходимо удержание в фокусе внимания нескольких направлений, параллельное движение к нескольким целям («заодно мы и это сделали»), где возможен непрерывный мониторинг приоритетности поставленных целей, где требуется быстрый анализ ситуации и успешный поиск простых эффективных решений, оперативное отсекание ставшего несущественным направления. (И здесь название «Меч» выступает,как символ простого и эффективного решения).
Классический пример действий «Меча»:
«Разрубить гордиев узел». Го́рдиев узел — сложный узел, завязанный по легенде фригийским царём Гордием, который разрубил Александр Македонский. В переносном смысле означает применить неклассическую, неординарную и, одновременно, высокоэффективную форму решения задачи.
«Стиль жизни «Кубки » (этики-иррационалы) – это в первую очередь – это опора на эмоции и отношения. Их лидерские качества максимально востребованы там, где необходимо управление эмоциональным состоянием своим и окружающих, способность усиливать его до максимума, до резонанса. Как и «мечам» им свойственно движение к нескольким целям параллельно. При этом их главный инструмент – это выстраивание системы взаимоотношений, мотивация своего окружения и не в последнюю очередь своим разносторонним пониманием радостей, предоставляемых нам жизнью (Название «Кубки» символизирует праздник жизни).
Представитель «Кубков», Юрий Гагарин:
– Поехали! – Вряд ли стоит говорить о тех чувствах, которые я испытал, когда мне предложили совершить этот первый в истории полёт. Радость! Нет, это была не только радость. Гордость! Нет, это была не только гордость. Я испытал большое счастье. Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой – можно ли мечтать о большем!
– Во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях.
Не последним аргументом при выборе из отряда космонавтов именно Юрия Гагарина оказалась его способность передавать адекватно свои эмоции и предъявить миру свою замечательную улыбку.
«Стиль жизни «Посохи» (этики-рационалы) – это в первую очередь опора на моральные и нравственные нормы. Их лидерские качества максимально востребованы там, где необходимо нормирование человеческих отношений, выполнение того, что принято в данном сообществе, его традиций, «ритуалов». Именно у них мы можем получить ответы на вопросы: «Надо ли открывать даме дверь?», «Кто с кем должен первый здороваться?», «Как человеку сориентироваться: дело, которое он делает, это дело правильное (в духовном мысле «праведное»), или же неправильное с точки зрения морали?» (Здесь название «Посох» – это символ верности традициям, устоям).
— советской актрисы эстрады, театра и кино, мастера имитации детской речи:
– Представьте себе на минуту, что было бы на Земле, если бы люди вдруг решили говорить друг другу всю правду в лицо!
– Говоря серьёзно, уважение – первая заповедь человеческого общества.
– Диалог на сцене, это особое умение слушать и слышать, отвечать, быть с партнёром в одной и той же душевной тональности, ловить реплику, бросить её, молчать.
– Русский язык! Как я люблю тебя. Какое счастье уметь говорить правильно по-русски, читать и слушать, как красива русская речь! Сейчас многие говорят неправильно, небрежно – это глупо и безнравственно.
«Стиль жизни «Пентакли» (логики-рационалы) – это в первую очередь опора на овеществленный «результат деятельности». Их лидерские качества максимально востребованы там, где необходимы знание предмета, профессионализм в организации дел, системность в управлении, последовательность и настойчивость в достижении цели, где необходимо получить реальный продукт, измеримый (например, в стоимостном отношении) результат. «Если действия не приносят результата, они бессмысленны!» «Деньги не пахнут», «Цель оправдывает средства». «Если ты такой умный, то почему такой бедный?»
При этом их главный инструмент в любой работе – это серьезная предварительная подготовка. («Пентакль» – известный символ денежных знаков, богатства)
Как же выбрать свой путь?
Как понять к какому «стилю жизни» принадлежит Ваш ребенок? И на кого же равняться, кто может послужить примером именно для него? Чье направление, чей путь к успеху ближе, доступнее?
Проявления «стиля» ребенка можно заметить уже с детских лет. Стоит только внимательно понаблюдать за ним в разных ситуациях. Приведу реальные примеры.
Как стиль жизни может проявляться у «Мечей»
Такие дети обычно очень любознательны, «почемучки». Часто сами неожиданно выдают разнообразную информацию: «Ты где это узнал?» – «В садике!». Легче переключаются с действия на действие. Их можно нередко заметить в мыслительном процессе. Просто сидит, игрушки в стороне. «Сына, ты здоров?»
Вот несколько примеров:
Володя.
— Мама, что такое горизонт?
— Это крайняя черта, за которой уже ничего не видно.
— Значит, возле горизонта хорошо в прятки играть!
Ира, 6 лет.
– Папа, а когда вы с мамой были маленькие, люди уже знали, что Земля круглая?
Полина, 3 года
Помогая маме делать печенье, считает: одна, две, три, четыре, пять и запнулась… “А что после пяти будет?”, – спрашивает мама. “Опять лепешки…”
Сергей, 4 года.
— Мама, а ты знаешь, что мы живём на планете Земля?
— Конечно, знаю, сынок.
— Так что ж ты мне раньше не сказала!
Валентин, 3,5 года.
Увидел маленькую девочку. Девочка в шапочке, но постоянно ее снимает (волосы короткие). Мама девочки постоянно ей эту шапочку надевает.
— Мам, а почему девочка, когда снимает шапку, в мальчика превращается?!
Лена, 3 года
— Как я родилась?
– Ты была сначала у мамы в животике, потом, когда стала большая, маму отвезли в роддом и тебя оттуда достали.
После долгого раздумья:
– Значит, я червяк!
Реплика из зала на семинаре «Развитие стилей лидерства, прошедшем в НИИ Соционики 31 октября 2013г.:
Тут недавно меня мой «Габен» замучил маленький: «почему, почему, зачем?», потом стал строить, до двух часов ночи строил, не могли угомонить.
Еще реплика:
Моя дочь «меч» сегодня из школы приходит и говорит: «Мне сегодня 5 на английском поставили. Я одна в классе знала, почему в Хэллоуин тыква – основной символ праздника». Откуда ты знаешь? «Не знаю – знаю». Я не знала до этого, а ребенок знает!
Как «стиль жизни» может проявляться у «кубков»
Маленькие «кубки» часто вовлекают в процесс окружающих, скорее воодушевляя или упрашивая, чем напрямую управляя, побуждают их к действию. В этом проявляют гибкость и находчивость: знают, к кому можно обратиться за помощью в делах и за информацией.
Вот несколько примеров:
Петя, 1,5 года.
Мама что-то рассказала своим знакомым, а он вышел на середину и начал улыбаться и аплодировать, вовлекая всех, как бы говоря: «Давайте все маме похлопаем!».
Марина, 5 лет.
Ни с того ни с сего заплакала. Потом объясняет: “Это я просто так, для смеху, поревела”.
Лариса.
– Влюбиться, что ли, в кого-нибудь?
– А в кого именно?
– Сама ещё не знаю. В папу и маму я была уже влюблена. В воспитательницу из детского сада тоже. Хотелось бы чего-нибудь новенького.
Плаваем с Гошей в море. я – на матрасе, он – в жилете надувном. Я от него отплыла, слышу – зовет: “Ты почему так далеко, мама?” Вот думаю, мать-ехидна, дите боится один! Подплываю к Гоше сзади, он оглядывается и удивляется: “Ой, ты чего так близко?” Возмущаюсь – то ему близко, то далеко. Подплывает, заглядывает в глаза: “Ну мамочка, это же я просто, чтобы поговорить!”
Учу Машу загибать пальчики, что бы показать 2 годика (к дню рождения готовимся). У нее не получается. Говорю: Вот будет у тебя день рождения, придут гости и спросят тебя: сколько тебе лет, а ты что скажешь?
Маша: Ну, что-нибудь!
Марина, 3 года. Сидит с игрушечным фонендоскопом в руках:
— Я ловлю рыбу!
— Марина, это же для доктора!
— Ладно, я доктор. Что вас беспокоит?
— Да, вот, горло болит. Вы можете помочь?
— Не могу.
— Почему!?
— Я рыбу ловлю.
Как «стиль жизни» может проявляться у «посохов»
Уже с детства «посохов» часто интересуют темы воспитания, в их поле внимания правила поведения, традиции (причем в детском возрасте – скорее фактические, чем декларируемые), они на них ориентируются, быстро принимают и следуют им. И следят за их выполнением окружающими.
Вот несколько примеров:
Таня, 4 года, пригрозив пальцем, обратилась к другим детям с фразой:
«И попрошу не забывать о манерах!».
Маша, 5 лет очень любит поучать брата, что правильно, что не правильно, как надо:
«Делай так, потому что правильно вот так, все надо доделывать до конца».
Лена, 4 года, обнаружив в подставке для карандашей кисточку, тут же забеспокоилась:
«Тут кисточка! Непорядок!».
На фразу педагога: «Может быть, так и оставить?» ответила:
«Нет, нельзя, кисточка! Кисточку надо поставить в другом месте!» – все должно быть, как положено.
Петя 3,5 года. В доме гости, няня закончила свою работу и тихо ушла. Петя замечает ее отсутствие:
– Мама, а ты с ней попрощалась?
Света, 4 года, перед тем, как есть курицу:
— Мам, а курицу зарезали?
— Да.
Фантазирует, пытаясь объяснить эту несправедливость:
— Вот жили куры, а лисы их ели, и чтобы они их не ели, люди этих кур зарезали…
Лида, 4 года.
Мама говорит: “Вот вырастешь, станешь красивой девушкой.“
Смотрит укоризненно: “Мама, я тебе сколько раз говорила, я буду врачом или почтальоном, а не девушкой.”
Соня, 2 года.
Без нее разбираем елку, остались только электрогирлянды, и пылесос стоит рядом. Соню привели домой, та с порога не раздеваясь, увидела голую елку с одними гирляндами и рядом пылесос, начала отчитывать маму:
— Мама, ты что сделала? Зачем елочку пропылесослила? Папа ставил-ставил елочку, мы с Дасей нарязали!!!! А ты все игрушки запылесосила!!!! Ая-яй-яй!
Со Светой смотрим картинки:
— Мама, это кто?
— Мальвина.
— А как ее фамилия?
Аленка.
— Мам, надо говорить не одеяло, а УКРЫВАЛО, не подоконник, а ПОДОКНО.
Коля долго мечтал о самокате, выпрашивал, хотел… получил. Вокруг прыгает младший брат, и просит: “Дай! Дай!”. Коля выставляет вперед руку, отстраняя брата: “Тебе нельзя! Ты не МЕЧТАЛ!!!”
Леше читаем сказку на ночь.
— Вышла Василиса на крыльцо и кричит: “Мамки-няньки, просыпайтеся, собирайтеся, надо царю каравай испечь!”
Леша спрашивает:
— А вдруг Иван-царевич проснётся и узнает, что она это всё не сама сделала?
Валентина, 6 лет.
В очередной раз подравнивая волосы (они у Вали ниже попы), говорю:
— Давай их обрежем, ты же измучилась с ними.
— Тебе легко говорить, а меня мальчики любить не будут!
Вопрос из зала на семинаре:
Дети же учатся у родителей. И все, что они берут от родителей… Если ребенку 4 года, а мама постоянно говорит «Не забывай о манерах!», то ребенок тоже будет повторять.
Т.Н.: И это тоже, несомненно, влияет. Но что-то органично идет, а что-то нет. Говорят это многим детям, а в новой ситуации воспроизводят это не все. Когда мы проводили консультацию в семье (в той, что мальчик произнес упомянутую фразу: « Мама, а ты с ней попрощалась?») с двумя детьми, эту фразу произнес именно «Гамлет» (ЭИЭ), а не его сестра – по типу «Максим» (ЛСИ).
Как «стиль жизни» может проявляться у «Пентаклей»
Дети этого «стиля» лучше фокусируются, включаются в процессы с понятным ощутимым конечным результатом, знают ему цену. Приняв решение, последовательно идут к нему.
Вот несколько примеров:
Максим.
– Мам, я про снег все понял. Он сделал все свои дела и растаял…
– Ма, ма, а где деньги считать учат? А то мне надо научиться поскорее!
Люба, 3 года
— Бабуля, почему у тебя такие синие пальцы?
— Они старые, Любочка.
— Скажи маме, она тебе новые купит.
Папа рассказывает Свете, какие бывают профессии.
— Одни люди на работе пекут хлеб; другие – лечат детей; третьи -…
— Зарабатывают деньги, – подсказывает Света.
Саша, 3 года.
– Ты же уже большая?
С грустью в голосе – нет, я еще маленькая, мне кнопочки на банкомате мама трогать не дает… и карты своей нет…
Миша, 4 года.
— Почему волк ест зайца?
— Потому что он мясо любит!
— Зайцев из мяса делают? Да? А у нас есть мясо? Давай зайца сделаем!
Вера.
Идет прямиком через грязь.
– Стой! Ну вот, испачкала сапожки… Ведь можно же было грязь обойти.
Смотрит внимательно по сторонам и, увидев следы от своих сапог, – Зато вон какие следы остаются!
И самое главное: Как развивать у своего ребенка лидерство?
В первую очередь, конечно, еще раз продумать и сопоставить наши представления о будущем, преемственности и личных предрасположенностях ребенка. И при принятии решений учитывать его типологические особенности. Это не означает, что процесс воспитания необходимо загнать в жесткие рамки. Рекомендуется только с раннего детства максимально снять ограничения для развития именно его «стиля», помогая своему ребенку развить, а в дальнейшем и реализовать в жизни его лидерские качества.
Как помочь своему ребенку развить «мечевое» лидерство?
Как можно меньше одергивать Ваших «почемучек» за их вопросы, а организовать для них облегченные условия доступа к различной информации (по возрасту или чуть старше). Ведь, скорее всего это «Мечи» придумали, что «Книга лучший подарок» J.
В самом раннем возрасте их можно вовлекать в техническую работу по дому. Не огорчаться, если первые заби
тые ребенком гвоздики на даче будут забиты не совсем туда, куда вы планировали.
Таких детей обычно не требуется увлекать развивающими, логическими играми, головоломками, фокусами.
Тоже можно сказать о различных «детских конструкторах». Они и так ими увлечены. Важно только,
чтобы они у них были. Часто они сами стараются изготовить себе какие-либо игрушки из подручных материалов. Неплохо, если у них будет для этого соответствующий возрасту инструмент. Для них с детства как-то само собой разумеется, что отрицательный результат в какой-либо поисковой, да и в другой деятельности – это тоже результат.
Вы спросите, а как же быть, если у вас дочь этого, вроде бы и не очень женского стиля? Есть в русской мифологии такой образ: Василиса прекрасная. Вспоминая содержание сказок с ее участием, мы всегда добавляем – Василиса Премудрая. И больше радости ей принесет велосипед, чем еще одна новая кукла. Учебная доска с мелками, чем новая колясочка для куклы. Набор для моделирования одежды для кукол, чем новая обновка для них. Поход в планетарий, в «экспериментарий» вместо билета на «Новогоднюю елку».
Как помочь своему ребенку развить «кубковое» лидерство?
Как можно меньше одергивать детей «Кубков» за их эмоциональность, восторженность, выдумки, энтузиазм, шалости, (конечно, если они не сильно напрягают окружающих).
Обеспечить им больше общения со сверстниками, поддерживать их готовность находить новые необычные подходы даже в традиционных играх и занятиях, местах отдыха, в прочих развлечениях.
Их желательно привлекать к участию в семейных, меж семейных, детских праздниках, прислушиваться к их фантазиям, возникающим буквально «на пустом месте» и часто ломающим реально устаревшие традиции. Применить их энергию в «мирных целях», можно, дав им в самом раннем возрасте музыкальное, художественное, хореографическое, сценическое образование. И уже с детства они будут радовать всех своими выдумками, очаровывать фантазиями, внося разнообразие и положительные эмоции в текучку будней.
В формулировке Александра Сергеевича (яркого представителя «кубков») «принципы» их воспитания выглядят так:
«Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил»
Как помочь своему ребенку развить «посоховое» лидерство?
В первую очередь, конечно, максимально снять ограничения для развития именно его «стиля».
Как можно меньше одергивать детей «Посохов» за воспитательный подход, не торопить с освоением новых правил, а прислушиваться к их мнению о положительных сторонах преемственности.
Обеспечить им больше общения с другими детьми, поддерживать их желание нести в мир доброе вечное, направлять их энергию на обучение младших.
Поддерживать их готовность к организации и участию в играх и занятиях, связанных с освоением, реконструкцией народных, культурных, семейных традиций, аккуратно подсказывать темы для новых тем ролевых игр: в сказочных героев, исторических личностей. Они будут рады участвовать в подготовке различных мероприятий в этих областях. Чем собственно и сильно их лидерство, в противовес «кубкам», наиболее активным в части импровизаций.
Применить их энергию в «мирных целях», можно, дав им в самом раннем возрасте гуманитарное образование. Предложить участие в клубах, основанных на народных промыслах: роспись под хохлому, бисероплетение, фольклор и т.д. И тогда уже с детства они будут радовать всех своими достижениями. Свое духовное лидерство они смогут реализовать в искусстве, театре, литературе, музыке, педагогике, воспитании, миссионерстве.
В формулировке Федора Михайловича Достоевского (яркого представителя «посохов») «принципы» их воспитания и жизни выглядят так:
«Главное в человеке — это не ум, а то, что им управляет: характер, сердце, добрые чувства, передовые идеи».
Как помочь своему ребенку развить лидерство «пентаклей»?
Как можно меньше одергивать детей «Пентаклей» за их приверженность к продолжению уже начатого и радоваться каждому пусть небольшому, но реальному результату их деятельности. Очень важно в этом сработать в унисон с ребенком, потому что он сам очень рад каждому своему достижению. Поставил кубик на кубик – молодец! Собрал машинку – молодец! Положил тарелочку в раковину – молодец! «Молодец» – за результаты деятельности, пусть даже маленькие, пусть даже промежуточные. С самого раннего возраста обеспечить им больше возможностей для включения в созидательные процессы, направленные на достижение очевидных результатов в семейных делах, спорте, детских клубах и кружках. Их раньше, чем других можно привлекать к самостоятельным походам в ближайший продуктовый магазин, доверить участие в семейном или другом посильном бизнесе, поддерживать их готовность к.самостоятельному заработку на карманные расходы.
Применить их энергию в «мирных целях», можно, рано дав им возможность освоить практические основы каких либо профессий. Сводить как можно раньше к папе на работу, посмотреть, как деньги зарабатывают. И уже с детства они будут не только огорчать, но и радовать всех своими успехами.
Вопрос из зала на семинаре: Как ребенка «пентакля» убедить на какое-нибудь длительное действие в какой-нибудь секции? Я по себе смотрю. Я разговариваю с младшим братом: «Давай мы тебя отправим на какую-нибудь секцию, столько всего там интересного узнаешь, столько нового получишь…» А он: «А вдруг я не доделаю, а вдруг мне станет неинтересно, а вдруг я не захочу туда завтра пойти?»
Т.Н.: Через результаты. «Какую-нибудь» – для «пентакля» это не разговор, а когда конкретно вот такая-то секция и там ты через неделю научишься тому-то. И не находится ли ребенок в состоянии, когда его слишком перегружают что слишком много всего? «Пентакль» рационал, ему надо одно. И тут он, скорее всего, просто потерялся. Я бы в этом случае от него бы просто на какое-то время просто отстала. Где-то месяца три просто не поднимать эту тему (хоть и хочется). А через некоторое время что-то одно конкретное, чтобы он увидел впереди ощутимый результат. Это для «меча» интересна неопределенность, не то, так другое, «не догнал, так разогрелся», он настроен на то, что что-нибудь да выстрелит.
В формулировке Жан-Жака Руссо «принципы» их воспитания выглядят так:
«Час работы научит большему, чем день объяснений, ибо если я занимаю ребенка в мастерской, его руки работают в пользу его ума: он становится философом, считая себя только ремесленником».
Выводы:
Используя знания о типологических особенностях ребенка можно с раннего детства, не перегружая и не травмируя его, эффективно способствовать его всестороннему развитию.
Выбирая образцы для подражания, соответствующие заложенным природой именно его способностям, вы сможете помочь своему ребенку развить, а в дальнейшем и реализовать в жизни его лидерские качества.
Литература:
Гуленко В.В. Типологическая целостность социона. Образование социотипов по базису Юнга «Соционика, ментология и психология личности», 1996, № 5
Савченко С.В. Символьная соционика. 2 группы Рейнина в Таро http://www.socionics.your-wave.com/chik/r111/publications/savchenko2.htm
Прокофьева Т.Н. Соционика. Команда и лидерство. Учебно-практическое пособие. 91 с.
Каммероу Дж., Баргер Н., Кирби Л. Ваш психологический тип и стиль работы.- Пер. с англ. А Багрянцевой.- М.: Изд-во Института Психотерапии, 2002. -224 с.
Клуб — малая группа Рейнина, характеризующаяся определённой общей областью компетенции. Внутри клуба идёт активный активный обмен мнениями, жаркие дискуссии, представители одного клуба обычно выбирают сходные области деятельности. Существуют следующие клубы:
научно-исследовательский (сайентистский) – (логики—интуиты): Дон Кихот (ИЛЭ), Робеспьер (ЛИИ), Бальзак (ИЛИ), Джек Лондон (ЛИЭ);
Впервые “клубы” были описаны даже не в соционике, а намного раньше – в типологии Майерс-Бриггс, точнее, в классическом труде И.Б.Майерс “Разные таланты” (Gifts Differing). У американцев эти группы называются Career Interest Groups (группы карьерных интересов), они очень хорошо изучены и описаны. В соционике эти группы повторно описал В.В.Гуленко, однако при этом добавил и кое-что новое – рекомендации по профориентации и по применению этих групп в педагогике. Г.Р.Рейнин и Е.В.Шепетько описали взаимодействие типов внутри “клубов”.
“Клуб” и профориентация
“Клубы” играют очень большую роль в профориентации, а также в преподавании (усвоение знаний учеником или студентом очень сильно зависит от того, на какой “клуб” ориентирована форма преподавания).
Интересно отметить, что “клубы” очень хорошо известны в психологии даже тем, кто никогда не слышал о соционике. Дело в том, что психологи, изучающие классификацию видов человеческой сознательной деятельности (в том числе профессиональной), нередко создавали классификации, почти как две капли воды похожие на соционические “клубы”. Например, в своей книге Г.Рейнин приводит классификацию “типов ума”, разработанную Институтом научной информации по общественным наукам АН СССР: концептуальный, социальный, эстетический и технологический [Симентовская, 1985].
Общение внутри “клуба”
Соционический клуб образуют социотипы, находящиеся между собой в тождественных, зеркальных, квазитождественных отношениях и отношениях полной противоположности.
“Клуб”, даже такой, в котором представлены не все 4 типа – очень хорошая группа для совершенствования собственных профессиональных навыков, “мозгового штурма”, для осуществления привычной деятельности. Чаще всего “клубы” образуются сами собой, в связи с родом занятий участников: например, в научных учреждениях чаще всего представлены “исследователи”, на руководящих постах или среди офицеров – “практики”, в торговле или на подиуме – “социалы”, в литературе или масс-медиа – “гуманитарии”. Однако “клубы” неэффективны, когда речь идёт о решении проблем, требующих проявления непривычных для человека качеств, напряжения усилий, карьерного роста. Напротив, когда в “клубах” возникают такого рода проблемы – это приводит к непониманию и противостоянию, хотя, казалось бы, люди только что хорошо понимали друг друга.
“Сайентисты” (интуиты – логики)
Они обладают развитым аналитическим мышлением и живым воображением, даже если их реальная профессия (например, сельский механизатор) не особенно располагает к высоким материям. Их интересы – разнообразные, причем часто они приобретают даже «лишние» знания, которые, может быть, позже пригодятся. Они много думают и часто принимают нестандартные решения. Слабая сторона «исследователей» – им не всегда хватает такта в отношениях с людьми. Кроме того, им явно не хватает внимания к деталям, к утилитарной стороне вещей. Бывает так, что они принимают блестящее решение, однако испытывают трудности при его практическом осуществлении.
“Практики” (сенсорики – логики)
Представители этих типов оценивают все с точки зрения практического результата, не любят «фантазий» и «пустого трепа». Манера их общения на близкой дистанции, как правило, довольно грубая («я человек прямой!»), без обиняков – если только партнёр не «заставит себя уважать». Их первая проблема – неумение разобраться с собственными чувствами, что особенно тяжело переносят женщины этих типов. Не умея выразить свои чувства адекватно и плохо понимая чувства других людей, они зачастую бывают в общении прямолинейными, неоправданно резкими или подозрительными. Вторая проблема – привычка к «испытанным путям»: они очень не любят осваивать «бесполезные» знания, т.е. идеи, ещё не доведённые до простого в применении «руководства пользователя». Поэтому нередко случается парадокс: в школе «практик» может быть среди отстающих (зачем ему все эти абстрактные формулы?), тогда как в последующей жизни – более успешным, чем школьные «умники». На самом деле проблема в том, что отечественная школа, ориентированная на механическое усвоение абстрактных знаний, просто не способна оценить успешность практических навыков «практика».
“Социалы” (сенсорики – этики)
Потребности человека, его жизнь и материальный мир – вот что их интересует. Кроме того, это наиболее чувственные из типов, наиболее внимательные ко всему, что связано с ощущениями и переживаниями – а значит, и себя умеют предподнести, и чутки к подобным проявлениям со стороны других людей. Их реализм и умение договориться часто приносят им успех в жизни… и внимание противоположного пола. Слабая сторона – недальновидность, нехватка трезвого скептицизма. Они нередко переоценивают свою способность договориться с человеком и повлиять на него, вместо того, чтобы оценить объективные факторы. Например, если учитель поставил плохую оценку ученику-социалу, то его первая мысль – не «я не выучил», а «учитель плохо ко мне относится».
“Гуманитарии” (интуиты – этики)
Это люди, чье воображение направлено на мир людей и отношений между ними. Их умение – воодушевить или успокоить, найти ключ к человеку и к его способностям. Слабая сторона – эмоции, страсти, которые не дают им жить спокойно. Очень многие проблемы они принимают близко к сердцу, из-за чего возможны стрессы и нервные срывы. Кроме того, это наименее практичные из всех типов: им проще уговорить кого-то что-то сделать (или даже зажечь энтузиазмом), чем сделать самим.
В статье представлен углубленный анализ смысла и назначения ментального и витального колец и горизонтальных блоков модели А. Показано, как с помощью исследования состояния функций, входящих в горизонтальные блоки, можно подойти к глубинному анализу человеческой психики, более эффективно организуя помощь клиенту при психолого-соционическом консультировании. Данный подход также эффективен при самоанализе и самопомощи.
Занимаясь психологическим консультированием на основе соционики, я все больше убеждаюсь в том, что анализ состояния функций и блоков модели А дает массу возможностей для углубленного исследования психики человека [1]. В связи с этим мне хотелось бы подробнее исследовать смысл и назначение колец и горизонтальных блоков модели. На мой взгляд, это тот инструмент, который можно и нужно оттачивать (глубже разбираться в особенностях его работы), т.к. он позволит нам сделать еще немало открытий как в плане развития соционической науки (в той ее части, которая занимается изучением глубинной структуры психики), так и в практическом плане (в разработке методик психолого-соционического консультирования). Да и сами консультации – это каждый раз открытия, и чем глубже вникаешь в обстоятельства жизни человека, в глубину его мыслей, чувств, переживаний, тем острее ощущаешь необходимость надежных инструментов, которые помогают ориентироваться в том «темном лесу», который присутствует во внутреннем мире каждого из нас.
Поговорим сначала о ментальном и витальном кольцах модели А. Что мы знаем о них?
Ментальное кольцо – «умственное» – оно больше занято обработкой информации, о которой человек предпочитает думать и говорить.
Витальное кольцо – «жизненное» – информация, обрабатываемая этим кольцом, существенно меньше обсуждается, она больше связана с непосредственными жизненными проявлениями, действиями и переживаниями.
Эти кольца связывают с сознательными и бессознательными психическими процессами [2]. Ментальное способствует пониманию, осмыслению, сознательному принятию решений, осознанному избеганию неприятностей. Витальное обрабатывает информацию, вытесненную из сознания, связанную с рефлексами, инстинктами. Рефлекторные действия с функций витального кольца существенно быстрее, чем с ментального, т.к. не проходя через обработку сознанием, они воздействуют рефлексами на рефлексы, инстинктами на инстинкты. Именно поэтому рефлекторное и неосознанное воздействие, например, с ограничительной функции часто намного сильнее, неожиданнее и «сногсшибательнее», чем с базовой. Это то, что нам уже известно о кольцах модели.
Мне хотелось бы продвинуться немного дальше в этих знаниях и рассмотреть их в еще одном аспекте: отношения человека с такими философскими понятиями как порядок и хаос. Мы привыкли утверждать, что порядок – это хорошо, а хаос – это беспорядок, грязь, т.е. плохо. Все ли в мире так однозначно? Древние философы утверждали, что порядок способствует поддержанию жизни, нормальной жизнедеятельности, но… чтобы зародилась жизнь, необходим не порядок, а хаос. Задумываясь об этом, перестаешь пренебрежительно относиться к хаосу, как к простому беспорядку, на память приходит ахматовское: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». И ведь не только стихи… И мы с вами, и творчество наше, да и сам мир… И любовь, и инстинкт продолжения рода, и материнский (отцовский) инстинкт, и многие-многие самые важные вещи в нашей жизни – не подлежат упорядочиванию. И прекрасно, что не подлежат!
Значит, раз это так важно, должно быть в нашей информационной структуре что-то, отвечающее за отношения с порядком, а что-то другое – за отношения с хаосом.
Обратимся к К.Г. Юнгу: «Сколь бы прекрасным и совершенным по праву ни считал человек свой разум, он точно так же вправе быть уверенным, что разум – это всего лишь одна из возможных функций, соответствующая лишь одной стороне мировых феноменов. Со всех сторон нас окружает иррациональное, не согласующееся с разумом. И это иррациональное также есть психологическая функция, именно коллективное бессознательное, тогда как разум по существу связан с сознанием. Сознание должно обладать разумом, чтобы впервые открывать порядок в хаосе неупорядоченных индивидуальных случаев мирового целого, а затем – по крайней мере в пределах человеческих возможностей – также творить этот порядок. Мы имеем похвальное и полезное к тому, чтобы по возможности искоренить в нас и вне нас хаос иррационального» [3].
Здесь не совсем легко понять, что именно Юнг имеет в виду: относит ли он порядок к рациональному или к сознательному, а хаос – к иррациональному или к бессознательному. Ведь иррациональные функции присутствуют как в витальном (бессознательном), так и в ментальном (сознательном) кольце. И рациональные (связанные с разумом, по Юнгу) тоже. Как соотнести это с нашими современными представлениями? И нужно ли искоренять хаос иррационального из нашей жизни? Вопросы, пока только вопросы…
Порядок мы наводим сознательно, мы его осмысливаем и продумываем. Мы можем понять и чужой порядок, хоть и признавая его чуждым для себя. Хаос – не поймешь, это неразбериха, можно его пугаться, можно «ловить рыбку в мутной воде», можно жить в нем, постоянно болея, а можно бороться с ним всячески, вытравляя планомерно из своей жизни – саму жизнь, радость, творчество, «безумство храбрых» и еще массу всякого «неразумного». Много чего можно делать в своей жизни, но вот что мне представляется интересным: об отношениях с хаосом как-то не принято говорить. Общественная мораль говорит, что это плохо, а каждый себе потихоньку держит свои «скелеты в шкафу» и стыдится этого и одновременно живет с этим… Как бы этот феномен замалчивания хоть немного понять?
Мне представляется правомерным сопоставить понятия порядок и хаос кольцам модели А. Я думаю, что за отношения с порядком отвечает ментальное кольцо, а за отношения с хаосом – витальное. Когда все ясно, мы обдумываем ситуацию и раскладываем по полочкам, ментальное кольцо эту ясность делает еще яснее и понятнее, позволяя формулировать слова и мысли, передавать информацию другим. А когда темно и ничего не понятно, мы ведь не перестаем жить? Мы в это время доверяем инстинктам. Объяснить ничего невозможно, но спасаться, выживать надо. А в каких-то случаях и не нужны объяснения, осознания, нас влечет к любимому человеку, к захватывающему «чему-то такому». И здесь тоже важнее инстинкты, чуткость к жизни, интуиция (в широком смысле, в данном случае, не как соционический термин). За все это отвечает витал.
Это дает повод глубже и внимательнее разобраться в специфике работы колец модели А. Для углубленного понимания работы колец мне хотелось бы обсудить и работу горизонтальных блоков модели. Для того, чтобы более полно представить смысл и назначение горизонтальных блоков модели А, приведу таблицу, сформированную мной на базе данных разных авторов (табл. 1.).
Таблица 1. Горизонтальные блоки модели А и их психологический смысл
Название
КОЛЬЦО
МЕНТАЛЬНОЕ
ВИТАЛЬНОЕ
БЛОК
ЭГО
СУПЕРЭГО
СУПЕРИД
ИД
ФУНКЦИЯ
1
2
3
4
5
6
7
8
Сильные
сознательные
функции
Слабые
сознательные
функции
Слабые
подсознательные
функции
Сильные
подсознательные
функции
Соответствие
Понятиям
З. Фрейда
Ego
Super-ego
Id
архетипам
К.Г. Юнга
Эго
Персона
Анима и Анимус
Тень
концепции
Э. Берна
«Взрослый»
«Родитель»
«Ребенок»
«Родитель»
концепции
Р.К. Седых
«Взрослый»
«Неуверенный
подросток»
«Ребенок»
«Самоуверенный
подросток»
состояниям
человека
(В.В. Гуленко, В.Д. Ермак)
«Знаю», «Могу»
«Надо»
«Хочу»
«Могу», «Боюсь»
уровням коммуникации
по В.В. Гуленко
Интеллектуальный
Социальный
Психологический
Физический
Как известно, в каждом кольце есть два горизонтальных блока: блок сильных функций и блок слабых функций. Это давно описано, и вроде бы, не приходит в голову заново обдумывать. Но вот возникает вопрос: а зачем природа снабжает нас слабыми функциями? «Потому что не могут все функции быть сильными», «потому что должны же мы понимать чужие слабости, а не испытав своих, мы и чужих не поймем». Все так. И все же… Природа так щедра, создала нас такими могучими – и наградила слабыми (по определению слабыми!) функциями.
Эти слабые функции лучше использовать преимущественно для собственных нужд, не навязывая их продукцию другим людям. Но эти функции должны нести какую-то специфическую нагрузку, они не должны быть просто слабыми и все. Мне представляется, что их смысл состоит в том, что они отвечают не за наши личные достижения, деяния, поступки, решения, но и не за наши промахи, недеяние, неуспехи! Они отвечают за связь с общественным, коллективным опытом. Тогда все встает на свои места: человек ведь «общественное животное», он не может жить в отрыве от информации о мире, и значит, логично предположить, что в его информационной системе есть не только функции, отвечающие за личные достижения, но и функции, отвечающие за связь с общественным. При этом функции, предназначенные для того, чтобы быть связующим звеном, и не должны быть сильными. Это как знание иностранного языка: на нем не обязательно думать, выражать глубокие чувства или писать научные трактаты, но он нужен, чтобы понять собеседника из другой страны и более или менее толково (в силу собственного уровня знаний) объясниться с ним.
В итоге получаем таблицу.
Информация о
Сознательном
Бессознательном
Личном
ЭГО
ИД
Коллективном
СУПЕРЭГО
СУПЕРИД
Как эта идея отражается в конкретных блоках? Рассмотрим сначала ментал – сознательное или «умственное» кольцо.
Блок сильных ментальных функций – ЭГО – отвечает за личное сознательное. Т.е. несет ответственность за всю нашу самостоятельную сознательную жизнь: за принятие решений, выбор целей, средств, понимание, обдумывание, творчество, «трезвую» оценку ситуации и т.п. Если мы чего-то не осознаем по материалу функций этого блока, то только в силу того, что информации о мире всегда больше, чем может вместить личное восприятие одного, пусть даже самого гениального человека. Сознательность (или осознанность) функций этого блока означает, что мы в принципе можем достаточно полно осознать и осмыслить материал, относящийся к аспектам функций блока ЭГО. Это наша потенциальная возможность. Функции других блоков такой возможностью не обладают.
Требований к функциям ЭГО ни коллектив, ни общество не предъявляют. Это личное дело человека: быть творцом, экспертом, специалистом, самостоятельно мыслящим человеком – или оставаться середнячком, думающим как все. Контролером здесь служит только личное ощущение миссии, своего предназначения или личное желание думать собственной головой, искать и найти это свое и ничье больше. Конечно, общество более снисходительно к тем, кто придерживается общепринятой точки зрения, а те, кто рискует высказывать что-то свое, непривычное для других, часто воспринимаются как «чудаковатые» или противопоставляющие себя окружающим. Еще Юнг писал о том, насколько нелегко и энергозатратно «жить сознанием», но ведь и не требуется долго находиться в постоянном осмыслении и обдумывании. Хоть иногда бы… Впрочем, это дело личного выбора, развивать ли, реализовывать ли функции своего ЭГО. Еще раз повторим – это неподконтрольно ни окружающим, ни обществу, это дело только личной умственной реализации. Кстати, напомню во избежание кривотолков, что умственной – не значит логической, этическая реализация тоже умственная.
Блок слабых ментальных функций – СУПЕРЭГО – отвечает за связь с коллективным или общественным сознанием. Именно поэтому этот блок отвечает за обработку информации о социальных нормах, работает лучше всего на социальном уровне общения. Этот блок еще называют блоком совести. Слово совесть происходит от слова «весть» – ведать, знать. Совесть – это не стыд, это разные понятия. Совесть отвечает за знание социальных норм, общественной морали и умение вести себя в соответствии с этими нормами. Таким образом, функции блока СУПЕРЭГО призваны усвоить нормы, принятые в обществе, и адекватно обрабатывать информацию об этих выученных нормах. Здесь не требуется сверхспособностей и очень большого объема обработки информации. Творчество здесь минимально, оно сводится к труду переводчика между человеком и обществом. И вот что характерно: только здесь существуют всевозможные «что такое хорошо, и что такое плохо» – это порождение общественного сознания. Без ориентира на общество, на других людей, человек вряд ли стал бы для себя самого устанавливать, например, какую лексику считать нормативной, а какую – ненормативной.
Требования к функциям СУПЕРЭГО весьма конкретны и жестки: именно по этим функциям человек вписывается в общество, происходит его социальная адаптация. Нарушения же социальной адаптации, если они серьезны, могут послужить и поводом для обращения к психиатру, ведь нормальным считается человек, который умеет безболезненно вписываться в социальные нормы. По функциям этого блока мы не должны предлагать обществу свои, самостоятельно обдуманные результаты, не стоит придумывать свои нормы поведения и навязывать их другим. Как известно, «в чужой монастырь со своим уставом не лезь». Но мы должны с помощью этих функций воспринимать информацию о нормах поведения и следовать ей, если не хотим оказаться изгоями. Отсюда понятны слова З. Фрейда [4] о том, что ego разрывается между желаниями, идущими из бессознательного (id) и требованиями сверхсознания (super-ego), связанного с общественными нормами.
Теперь рассмотрим витал – бессознательное или «жизненное» кольцо. Начнем с рассмотрения сильных функций, так, мне кажется, легче объяснить идею.
Блок сильных бессознательных функций – ИД – отвечает за личное бессознательное. Думаю, мы вполне вправе связывать представление о его работе с тем, что З. Фрейд писал о бессознательных процессах. Наши инстинктивные побуждения, влечения, желания, идущие от физического тела, отражаются в работе функций ИДа. Повседневная работа, которая выполняется автоматически, без обдумывания и осмысления, тоже связана с ИД.
К. Г. Юнг так объяснял содержание личного бессознательного: «Личное бессознательное содержит утраченные воспоминания, вытесненные (намеренно забытые) тягостные представления, так называемые подпороговые (сублиминальные) восприятия, т.е. – чувственные перцепции, которые были недостаточно сильны для того, чтобы достичь сознания, и, наконец, содержания, которые еще не созрели для сознания. Оно соответствует часто встречающемуся в сновидениях образу Тени (Под Тенью я понимаю “негативную” часть личности, а именно сумму скрытых, невыгодных свойств, недостаточно развитых функций и содержаний личного бессознательного» [3].
Вспомним, что Юнг еще не выделял сильных бессознательных функций, отождествляя недостаточную осознанность со слабостью. Однако даже из приведенного описания можно сделать вывод о том, что функции личного бессознательного достаточно сильны и чутки, раз могут обрабатывать информацию даже о столь слабых сигналах, что не смогли достичь сознания.
Сказанное Юнгом также дает основания полагать, что вытеснение информации, перегружающей ЭГО (например, если она несет негативный характер, угрожающий психике разрушением), идет в ИД. Логично предположить, что вытеснение происходит по однородным функциям: информация базовой функции вытесняется в ограничительную, при этом меняя вертность.
Например, базовая интуиция возможностей тяжелее всего переносит ограничение свободы, недоступность возможностей. При этом острая фаза возмущения по этому поводу переходит в ощущение бесконечно тянущегося времени, тратящегося впустую. Похоже, что психика таким образом спасает себя от разрушения: ощущение потерянного времени тягостно и неприятно, но не так остро, как ощущение потери себя, невозможности реализации.
Аналогично вытеснение избыточной или разрушающей информации по творческой функции – идет в восьмую функцию, реализующую.
Пример: по творческой логике отношений дана информация, недоступная пониманию в данный момент. Когда непонятный текст прочитан и обдуман уже десять раз, а все равно не понятно, человек инстинктивно начинает с этой информацией что-то делать, например, набирать этот текст на компьютере, рисовать таблицы, дробить на части и т.д. Или другой вариант: занимается другим делом, отправляется бродить по парку – и через некоторое время решение «всплывает в сознание»!
Здесь я уже затронула и вторую сторону того же механизма – осознание. Осознание (у того же ТИМ), например, в ситуации, когда не ясно, что нужно делать, происходит через понимание смысла задачи, через выстраивание последовательности шагов: шаг №1, шаг №2… или через другой вид структуризации. Аналогично осознание ощущения недостатка времени происходит через сознательный поиск возможностей успеть.
К слову сказать, механизмы вытеснения – осознания аналогичным образом связывают и блоки СУПЕРЭГО и СУПЕРИД.
Требования к функциям ИД выдвигает сам человек, формулируя их, скорее как свои желания, например: «хочу быть богатым, здоровым, успешным, благополучным». Реализация этих требований определяет качество жизни «жить – хорошо, а хорошо жить – еще лучше!». Если в чем-то уровень жизни, ее качество человека не устраивают, то обратиться с вопросом он может только к самому себе. А именно, заняться проработкой функций своего ИД. Ни обществу, ни посторонним людям мы здесь неподотчетны. К уровню и качеству жизни даже трудно предъявить продуманные требования, здесь все, в основном определяется потребностями физического плана, включающими, в том числе, и заботу о близких. Если человек ставит физическую сторону жизни на первый план, он, как правило, достигает в ней больших успехов. Но главное при этом не пренебрегать и другими сторонами жизни, чтобы не превратиться в «ходячий желудок».
Теперь перейдем к рассмотрению задач блока СУПЕРИД – блока слабых бессознательных функций. Функции этого блока не просто слабые и по-детски доверчивые, они отвечают за связь с коллективным бессознательным! Это значение увидел в бессознательных процессах К. Г. Юнг [5].
Не случайно Юнг, любимый ученик Фрейда, «наследный принц психоанализа» разошелся со своим учителем по вопросу о том, что такое бессознательное. Юнг увидел еще и другую сторону бессознательного, ту, которую не принял Фрейд, да и современным исследователям ее еще не всегда легко принять: «…признание наличия двух слоев в бессознательном. Дело в том, что мы должны различать личное бессознательное и не- или сверхличное бессознательное. Последнее мы обозначаем также как коллективное бессознательное (коллективное бессознательное представляет собой объективно-психологическое, а личное бессознательное– субъективно-психическое) – именно потому, что оно отделено от личного и является абсолютно всеобщим, и потому, что его содержания могут быть найдены повсюду, чего как раз нельзя сказать о личностных содержаниях».
Обе части бессознательного существуют в нас: и отвечающая за личное бессознательное, и отвечающая за связь с коллективным бессознательным. И совершенно правомерно Аушра Аугустинавичюте, представив в модели А оба блока: ИД и СУПЕРИД, учла обе эти части бессознательного.
По аналогии с сознательными слабыми функциями мы можем утверждать, что слабые бессознательные функции выполняют роль переводчика. Переводчика между нашим личным – и коллективным бессознательным. Этим функциям не нужно экспертно владеть информацией в большом объеме, достаточно замечать, воспринимать и правильно интерпретировать те сигналы, которые связаны с информацией коллективного бессознательного. Но здесь-то и нужно быть чуткими, восприимчивыми, ведь эту информацию очень трудно понять, она воспринимается через доверие, веру! Мне представляется правомерным отнести к этим функциям изречение «каждому воздастся по его вере».
Что такое коллективное бессознательное? Зачем оно нам? Юнг определяет его как «сокрытый клад, из которого всегда черпало человечество, из которого оно извлекло своих богов и демонов и все те сильнейшие и могущественнейшие идеи, без которых человек перестает быть человеком» [3].
Коллективное бессознательное населяют образы, архетипы. «Изначальные образы – это наиболее древние и наиболее всеобщие формы представления человечества. Они в равной мере представляют собой как чувство, – так и мысль; они даже имеют нечто подобное собственной, самостоятельной жизни …, что мы легко можем видеть в тех философских или гностических системах, которые имеют своим источником познания восприятие бессознательного» [3].
Знакомые нам всем с детства образы героев сказок и суеверий – это в большинстве своем отражения архетипов. Да и наши собственные жизненные сценарии, уходя корнями в детство, несут отпечаток архетипических образов. Взрослая женщина может на всю жизнь оставаться в душе Золушкой или Белоснежкой, а то и Красной Шапочкой. А взрослый мужчина – Ильей Муромцем или Соловьем Разбойником, а то и Колобком… Переписать жизненную сказку весьма непросто, ведь корни ее уходят глубоко-глубоко, в глубокий колодец бессознательной истории человечества.
Кто-то может воспринять это похожим на сказки, чем-то необязательным. Однако попытаемся вдуматься в слова Юнга. «Бессознательные процессы, компенсирующие сознательное Я, содержат в себе все те элементы, которые потребны для саморегулирования целокупной психики. На личностной ступени это не признанные сознанием личностные мотивы, появляющиеся в сновидениях; или значения дневных ситуаций, не замеченные нами; или выводы, не сделанные нами; или аффекты, которые мы себе не позволили; или критика, которую мы оставили при себе. Но чем больше путем самопознания и соответствующего ему поведения мы осознаем сами себя, тем интенсивнее исчезает слой личного бессознательного, залегающий поверх коллективного бессознательного. Благодаря этому возникает сознание, не втиснутое больше в мелочный и личностно чувствительный мир Я, а сопричастное более широкому миру, объекту. Это более широкое сознание – уже не тот чувствительный, эгоистический клубок личностных желаний, опасений, надежд и амбиций, который должен быть компенсирован или хотя бы корригирован противоположной бессознательно-личностной тенденцией, а та функция отношений, связанная с объектом, миром, которая перемещает индивидуума в безусловное, обязывающее и нерушимое сообщество с миром. Возникающие на этой ступени коллизии – это уже не конфликты, вызванные эгоистическими желаниями, а трудности, касающиеся как меня, так и другого. На этой ступени речь идет в конечном счете о коллективных проблемах, приводящих в движение коллективное бессознательное, так как они требуют коллективной, а не индивидуальной компенсации. Здесь мы можем наконец спокойно признать, что бессознательное продуцирует содержания, значимые не просто для того, к кому они относятся, а и для других, даже для многих и, может быть, для всех»
После этого перестаешь привычно слегка пренебрежительно относиться к функциям СУПЕРИД, как к слабеньким и доверчивым. Конечно, по этим функциям легко обмануть и запутать человека. Но на это несколько по-другому смотришь, если понимаешь, что функции эти и настроены-то на доверие. Только в первую очередь на доверие изначальным образам. Четких и простых рецептов общения с таким огромным и загадочным миром не найти. Есть техники развития интуиции (не соционической), которая позволяет отличать «то непонятное что-то» среди массы других впечатлений. Есть сказки народов мира, в которых, как известно, не так уж много сюжетов, и связаны сюжеты народных сказок обычно с архетипическими образами. Прикосновение к архетипическому вызывает у человека сильное переживание, захватывающее чувство, знакомое нам с детства, когда мы, как завороженные, слушали сказки. Можно развивать у себя способность прислушиваться к этому чувству, ориентироваться на него в нужных ситуациях. Это не сразу дается, но возможно.
Человек, чуткий к жизни, может много сказочного увидеть в ней. Здесь разум – не самый большой помощник, здесь работает душа, она может отличить обман от истины, но это не всегда легко понять. Что можно посоветовать для развития СУПЕРИД? Читать сказки. «Сказка – ложь, да в ней намек, добру молодцу урок» (А. С. Пушкин).
Требований к СУПЕРИД не выдвигает общество, не выдвигаем и мы сами. Какие могут быть требования к столь слабым функциям? Однако ж – «Когда потребует поэта к священной жертве Аполлон…» (опять Пушкин). Что это? Есть идея служения. Объяснить ее невозможно. Мы привыкли ощущение миссии относить к базовой функции, это правильно. Но нет ли связи с суггестивной, которая, по Юнгу, представляет собой вход в «глубокий колодец» – в коллективное бессознательное? Осознанное движение по пути своей миссии – да, в первую очередь, по базовой, но вот ощущение этой связи с Высоким? Откуда оно? Не из коллективного ли бессознательного? Ведь по началу это ощущение выражается не в четких осознанных и обдуманных целях, а в потребности души: «хочется чего-нибудь такого». Это и есть, я думаю, требование коллективного бессознательного: услышать, почувствовать, в чем состоит наша ценность для мира, чем мы можем помочь человечеству. Отсюда следует и еще одно требование коллективного бессознательного к нам: душа должна быть чистой, открытой, восприимчивой, иначе ей не уловить те тонкие намеки, которые приходят в снах, предчувствиях, интуитивных прозрениях (которые и у сенсориков бывают). Про таких чутких людей часто говорят: «везет же!».
Какой вывод из сказанного?
Мы нужны обществу – нормальными, не нарушающими его функционирования. За это отвечает СУПЕРЭГО. Здесь важна коллективная ответственность.
Мы нужны самим себе и своим близким – сильными и устойчивыми в жизни, твердо стоящими на ногах. За это отвечает ИД. Здесь важна личная ответственность.
Мы нужны себе и миру, близким и далеким людям, возможно, даже потомкам через несколько поколений – мудрыми, самостоятельно мыслящими, с ясной головой. За это отвечает ЭГО. Здесь тоже важна личная ответственность.
Мы нужны коллективному бессознательному – чуткими и восприимчивыми, но в то же время полными не до конца осознанных отрывков наших мыслей, чувств, ощущений, предчувствий. Собираясь вместе в коллективном бессознательном, эти обрывки от разных людей – складываются в целостный заказ: «миру нужна проработка такой-то идеи, необходимость в этом назрела». За это отвечает СУПЕРИД. Здесь важна коллективная ответственность.
Учитывая сказанное, читатель может сам определить свои приоритеты, уточнить жизненные цели и средства для их достижения.
Из рассуждений Юнга и Фрейда можно сделать вывод, что блок СУПЕРЭГО находится над ЭГО, как бы довлея над ним. А блок СУПЕРИД расположен ниже, глубже, чем ИД, как самая глубина бессознательного. Для наглядности модели это могло бы выглядеть так.
СУПЕРЭГО
ЭГО
ИД
СУПЕРИД
Тогда приставки «супер-» наполняются понятным содержанием. Однако это не меняет ни смысла, ни симметрии модели, поэтому не стоит ломать привычных схем. Достаточно просто помнить о том значении, который придавали соответствующим понятиям классики психоанализа.
Если теперь вспомнить о том, что мы поставили в соответствие информации о порядке и о хаосе – ментальное и витальное кольца, мы можем рассмотреть значения горизонтальных блоков и с этой точки зрения.
Я думаю, что порядок и хаос – не взаимно исключающие, а взаимно дополняющие понятия. Можно сказать, что в хаосе много энергии, а порядок позволяет ясно увидеть необходимую информацию. Одно другому не противоречит. Есть люди, которые дружат с порядком, но боятся хаоса – для них легче работать на одном месте, где их ценят и уважают, сохранять на всю жизнь семью, друзей, но очень сложно что-то менять в своей жизни, ведь перемены – это погружение в хаос. Есть люди, которые дружат с хаосом, но боятся порядка, они воспринимают его как рутину, которая «помешает их свободе», из-за этого они не так успешны в планомерном продвижении, например, на работе, опасаются вступать в брак. Есть люди, которые всего боятся, им можно посочувствовать. Наиболее успешны люди, которые умеют дружить и с порядком, и с хаосом: они справляются и с ситуациями планомерного продвижения, сохранения прочных и надежных контактов и связей, и с ситуациями перемен, когда приходится ориентироваться в условиях неопределенности, совершать рискованные поступки, которые еще неизвестно, к чему приведут.
Отношения с личным порядком не влекут за собой автоматически отношения с общественным порядком, это тоже взаимно дополняющие понятия. Точно так же и отношения с личным хаосом дополняют отношения с коллективным хаосом. И только человек, у которого все эти четыре компоненты находятся между собой в равновесии, чувствует себя гармонично развитым, внутренне уверенным и спокойным.
Вот такая получается таблица.
Отношения с
Порядком
Хаосом
Личным
ЭГО
ИД
Коллективным
СУПЕРЭГО
СУПЕРИД
Понаблюдайте за своими близкими и знакомыми, с чем связано их беспокойство, а в чем они успешны? Идеальный ли у них порядок? Считают ли они нужным стремиться к нему? С какой целью? Ориентируются ли в хаосе? Как? Если знаете их ТИМы, сравните состояние (развитость) функций соответствующих блоков. Я предполагаю, что здесь вас ждут интересные открытия.
Рассмотрим это подробнее по блокам, тогда, я надеюсь, лучше удастся разъяснить подход.
Блок ЭГО отвечает за отношения с личным порядком. Как это понять и применить на практике? Если у человека порядок в делах и мыслях, если он умеет поддерживать порядок в своих вещах, в своем доме, на рабочем столе, то можно предположить, что функции его блока ЭГО находятся в адекватном состоянии, «в хорошей форме». В народе о таких людях говорят «дружит с головой».
Соответственно, если человек погряз в личном беспорядке, запутался в делах и в отношениях или не может найти свое место в мире, скорее всего, его функции блока ЭГО или недостаточно развиты, или перегружены ненужной, негативной или неадекватной информацией. Видимо, такой человек не очень верит в себя или не стремится к личной реализации.
Блок СУПЕРЭГО отвечает за отношения с общественным порядком, с коллективным пониманием того, что есть порядок. Человек, который хорошо вписывается в общество, умеет грамотно себя подать, у кого хорошая самопрезентация, скорее всего уделяет достаточное внимание развитию своих функций блока СУПЕРЭГО. Такой человек отличается опрятным внешним видом, уважительным обращением с людьми, умением вовремя сказать нужное слово. Про такого человека тоже можно сказать, что у него порядок в голове, но уже не в смысле личной творческой реализации, а в смысле умения себя вести в обществе.
Если же человек бунтует против общественных норм, не придает значения внешнему виду, должной презентации себя и результатов своего труда, не выбирает слов, которые говорит, можно предположить, что с функциями блока СУПЕРЭГО что-то не так. При этом такой человек вполне может быть творческой личностью с высокоразвитым интеллектом, а может и не быть.
Часто бывает, что люди слишком стараются выглядеть хорошо в глазах окружающих, придают общественному мнению существенно большее значение, чем другим сторонам жизни. Про таких людей говорят, что они думают не своей головой. Сказанное не предполагает деления на «умных» и «красивых»: человек может быть одновременно и самостоятельно мыслящим, и хорошо вписываться в общественные нормы, что предполагает определенный труд по гармонизации личности.
Блок ИД отвечает за отношения с личным хаосом. Что это за отношения? Есть люди, у которых во всем идеальный порядок, дома хирургическая чистота, а полноценной жизни нет. Здесь можно предположить, что в голове у таких людей порядок, а вот хаоса они чрезмерно пугаются, не сумели установить с ним должные отношения.
Есть и другие люди, у которых везде и во всем полная неразбериха, не только в вещах, но и в делах, они не выполняют своих обещаний, данное слово для них – пустой звук. При этом чувствуют себя весьма неплохо. Можно сказать, что такие люди дружат с хаосом, но пренебрегают порядком, таких людей называют непорядочными.
Есть ли в отношениях с хаосом золотая середина? Мне думается, что ее нашли те люди, которые умеют и не глядя найти нужную запись в стопке своих бумаг (хотя другому эта стопка покажется беспорядком), и в то же время не позволяют хаосу поглотить свои дела, свою душу. Есть понятие моральной и физической чистоплотности, не доходящей до «хирургической» чистоты, но позволяющей человеку оставаться человеком в самых трудных ситуациях и обстоятельствах, держаться с достоинством (не для других – для себя), заботиться о близких, как бы тяжело ни было, поддерживать физическую форму в хаосе, в городской суматохе, в цейтноте, инфекциях, плохой экологии. Это и есть обеспечение собственного качества жизни «когда нигде не жмет».
В связи с этим кажется любопытным еще и вот что: не зря издревле на Руси не доверяли непьющему: выпивший человек находится в некотором хаотичном состоянии, порядка в мыслях явно нет, и отношения этого человека с хаосом проявляются в полной мере, любая непорядочность становится видна. Если трезвый человек может скрывать свои отношения с хаосом, прикрывая их отношениями с порядком, то у пьяного такой возможности не остается.
Умение делать бизнес, ориентироваться в стихии рынка можно тоже отнести к отношениям с хаосом, хотя и отношения с порядком (с законом, например) для нормального ведения бизнеса необходимы.
Что нужно делать, чтобы установить достойные отношения с личным хаосом? Ответ прост до банальности: даже если рушится мир и почва уходит из-под ног, нужно продолжать делать необходимые дела, мыться, бриться, кормить семью, стирать носки, протирать пыль… Да что я вам рассказываю? Вы и сами это знаете не хуже меня. Функции ИД тем и хороши, что не говорят, а делают.
Блок СУПЕРИД отвечает за отношения с общественным хаосом. Как это понять? Мне думается, что в коллективном бессознательном царит хаос. Вряд ли там возможен какой-то порядок. Зачем нам отношения с такой неизведанной и пугающей силой? Юнг говорил, например, о «возникновении новых идей из сокровищницы изначальных образов». Эрик Берн [6] утверждал, что та часть нашей психики, которая соответствует состоянию Ребенок, несет огромный творческий потенциал. Состояние детской доверчивости, соответствующее функциям блока СУПЕРИД, больше всего похоже на состояние Ребенок. А творческая функция у нас в ЭГО. Как же так? Я считаю, что нужно творческий процесс разделить на части. Для того, чтобы творчески оформить продукт своих сознательных размышлений (продукция творческой функции), мы должны сначала ощутить ту огромную спонтанную энергию, которая приходит к нам из коллективного бессознательного. Прикоснуться к миру снов, сказок, неосознанных желаний, веры в чудо. Встретиться с ощущением чего-то огромного и очень-очень важного, но непонятного – это скорее всего ощущение от встречи с архетипическим. И еще что-то должно в нас произойти, осенить нас. Тогда и осознанное творчество заработает. Что дало толчок к нему – трудно сказать. Муза прилетела? Вдохновение пришло?
Есть ли люди, не придающие значения своим функциям СУПЕРИД? Есть, и много. Они так и говорят о себе: «я человек нетворческий». Про них еще говорят «слишком взрослый». Трудно раскачать в таком человеке доверие к детским фантазиям, к спонтанным радостям, да и доверие к самой жизни у таких людей часто в очень сложном состоянии. Творческая функция может у таких людей хорошо работать (например, для решения локальных задач или для критики сделанного другими – это тоже одна из задач творческой функции), но не включается «зажигание» – подача спонтанной энергии для начала творческого процесса.
Есть и другая крайность – это люди, про которых говорят «как дети»: общественный беспорядок для них – родная стихия. Радость, праздник, душевное общение, творчество (высокого, и не очень, уровня) наполняют их жизнь. Но чтобы творческий результат был оформлен должным образом, он должен пройти стадию обработки творческой и другими функциями. Одного вдохновения здесь мало, ведь талант на 90% – это труд.
При размышлении о коллективном бессознательном и о функциях блока СУПЕРИД вспоминается анализ русских народных сказок, который сделала одна из любимых учениц Юнга – Мария Луиза фон Франц [7]. Она писала о том, что Юнг придавал огромное значение сочетанию троицы и четверицы. Четверица обычно так устроена, что три элемента в ней (троица) видны, заметны, значимы, а четвертый часто остается без внимания. Это «пустячок», «дурачок», вроде бы и никому не нужный, но в результате в самых сложных, загадочных и непредсказуемых обстоятельствах побеждает именно он. Поэтому справедливо утверждение: где троица, там и четверица.
Таковы герои русских сказок – это отец и три сына, из которых два – нормальные, а младший – Иванушка-дурачок. Но ни отцу (ему, понятно, не по статусу), ни умным старшим сыновьям не удается «пойти туда-не знаю-куда и принести то-не знаю-что». «Дурачок» же с этой задачей справляется. Как ему это удается? Ведь не ясно даже, куда идти, и спросить не у кого. В таком случае и отправляется человек в полный (и не личный) хаос, ориентироваться в котором совсем непросто – в коллективное бессознательное. Именно языком коллективного бессознательног, языком души, а не человеческой речью можно разговаривать с Серым волком, с Бабой Ягой и прочими пугающими персонажами. А что он оттуда принесет – никому неизвестно. Творческий продукт заранее не предсказуем.
Почему же тогда «дурачок», если столь успешен? Залог успеха здесь – не разум, он в коллективном бессознательном не помощник, и не личная выгода – это и вовсе противоречит законам коллективного бессознательного. Успех здесь зарабатывается душой, чуткой, внимательной и доброй.
Фон Франц далее пишет, что Юнг сопоставлял четверице и троице порядок расположения психологических функций (тот самый, что Аушра Аугустинавичюте отразила в модели Ю (см. рис.1.)). Отец – ведущая или базовая функция, она настолько велика, что определяет психологический тип человека. «Нормальные», «разумные» сыновья – вспомогательные, осознанные функции. Из них старший сын – явно умный, во всем помогает отцу (в соционике соответствует творческой функции), средний сын «и так, и сяк» (Юнг еще не называл эту функцию ТНС, ее значение было во многом неопределенным). А подчиненная функция по Юнгу (в соционике мы ее называем суггестивной) – это и есть наш Иванушка-дурачок. Фон Франц намекает вслед за Юнгом, что именно здесь-то и хранится золотой ключик от счастья.
Рисунок 1. Модель Ю. Названия функций по К. Г. Юнгу
(…)
Все структуры в душе должны служить хозяину в полной мере, каждая вносит свой неотъемлемый вклад. Никакой структурой, никаким блоком не следует пренебрегать, чтобы избежать перекосов в личности. Если мы заметили признаки перекоса, нужно посмотреть семантику аспектов, соответствующих тем функциям, которые хотим поправить (подтянуть или, наоборот, отпустить) и почаще обращать внимание на соответствующие функции, прорабатывая их.
Завершая статью, приведу в качестве примера разбор процесса оформления идеи по блокам. Оформлять идею можно как угодно, но для того, чтобы она имела успех, она должна воплотить энергию всех четырех блоков.
Шаг №1. Идея приходит из коллективного бессознательного в виде не очень ясного образа, ощущается вдохновение, прикосновение к чему-то очень важному. Это «считан» коллективный бессознательный запрос: именно такая идея сейчас нужна людям. Ощущается энергия для ее воплощения. Работает блок СУПЕРИД.
Шаг №2. Идея поступает на обдумывание в область личного сознания – блок ЭГО. Здесь идея наполняется смыслом, человек вносит личные мысли, исследует ее, продумывает целесообразность, нужность и ценность этой идеи, область ее применения.
Шаг №3. Это непосредственная работа по описанию идеи, набор текста на компьютере, проработка схем, таблиц, рисунков и т.п. Работает блок повседневного труда – ИД. Этот же блок проводит идею через экспериментальные проверки, помещая ее в хаос жизни и проверяя на жизнеспособность. Такие проверки дают основания для всесторонней обоснованности идеи, делают ее продуктивной.
Шаг №4. Когда все проверено, обдумано, написано, можно почить на лаврах (которых еще нет). Так поступают, к сожалению, иногда, и тогда обижаются на непризнающих. Разумнее на этом этапе позаботиться о коллективном сознании: что сделать, чтобы люди приняли новую идею? Здесь важно многое. Необходимо отредактировать текст, чтобы он был написан грамотным, понятным, доступным языком. Нужно позаботиться о том, чтобы текст легко читался, выделить в нем главное, разбить на абзацы, чтобы было легче читать, привести примеры, чтобы читателю было понятно, как это применять. Надо еще замотивировать читателя, чтобы он понял, зачем это ему. Ну и дать небольшие передышки: юмор, шутки-прибаутки. И конечно, PR и реклама, размещение текста в средствах массовой информации, представление идеи на конференциях, семинарах. Это все работа СУПЕРЭГО.
Как видим, шаги №1 и №4 не менее важны, чем №2 и №3. Да, основная работа проводится по сильным функциям, никто не оспаривает их важность. А пренебрегая слабыми, мы лишаем себя или творческого вдохновения, или социальной реализации.
Тем, кто стремится к успеху, я предлагаю время от времени проверять свою работу на целостность: все функции, все блоки должны быть включены в работу, каждый в соответствии со своим назначением. И тогда успех не заставит себя ждать.
Литература:
1. Т. Н. Прокофьева. Развитие личности и соционические функции. // Соционика, ментология и психология личности, N1, 2004.
2. А. Аугустинавичюте. Социон. // Соционика, ментология и психология личности, № 5, 1996.
3. К. Г. Юнг. Психология бессознательного. М., 1998.
4. З. Фрейд. Психология бессознательного: Сб. произведений. М.: Просвещение, 1990.
5. Аналитическая психология. Словарь (с английскими и немецкими эквивалентами). Под ред. В. В. Зеленского. – СПб.: «Б.С.К.», 1996.
6. Э. Берн. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. – СПб.: «Лениздат», 1992.
7. Лекции по юнговской типологии. М.-Л. фон Франц. Подчиненная функция. / Дж. Хиллман. Чувствующая функция. – СПб.: «Б.С.К.», 1998.
В логопедии вот уже 80 лет существует методика коррекции звукопроизношения, дополняемая логопедами индивидуально, на их вкус. Количество пособий по звукопостановке зашкаливает, однако, далеко не все из них действительно «работают».
С соответствующим подбором лексики, чтобы присутствовал искомый звук в нужной позиции, мы разыгрывали небольшие игры с использованием кукол, других игрушек, настоящей посуды. В течение игры достаточно было дать Д. самостоятельно поговорить, исправляя произношение слов. Естественно, нельзя было обойтись без традиционной гимнастики, постановочной поддержки (на первых порах) и лексических упражнений, но постепенно перевес уходил в сторону игр с куклами. А когда звуку необходимо было дать время, чтобы создать привычку произносить его правильно, после гимнастики и минимума лексических упражнений мы переходили сразу же к играм.
Мальчик М., социотип – Максим Горький (ЛСИ), 6,5 лет самостоятельно во время автоматизации начинал складывать из листочков несложные оригами. Бабушка запрещала ему это делать, полагая, что это отвлекает его от занятия. Без возможности работать руками М. скучал. Процесс автоматизации в прямом смысле стопорился. Я стала прописывать в домашнем задании обязательное совмещение оригами и проговаривания слов, тем самым мы преодолели отказ от домашних занятий у М.
чтобы язык стал ловким, что «звуки без языка не произнести, но он там вертится так быстро. Трудно заметить, что он делает. Только если один звук долго мычать».
Девочка К., социотип – Гамлет (ЭИЭ), 4,5 года занималась со мной исключительно в платье с кринолином. В какой-то момент мне пришла в голову идея о ролевой игре. Игрушки были нашими советниками, К. принцессой, которая обсуждала с ними разнообразные указы. Все сводилось к одному – к пространной разработке некоей идеологии.
– Поехали!
— советской актрисы эстрады, театра и кино, мастера имитации детской речи: 
Как понять к какому «стилю жизни» принадлежит Ваш ребенок? И на кого же равняться, кто может послужить примером именно для него? Чье направление, чей путь к успеху ближе, доступнее?
Такие дети обычно очень любознательны, «почемучки». Часто сами неожиданно выдают разнообразную информацию: «Ты где это узнал?» – «В садике!». Легче переключаются с действия на действие. Их можно нередко заметить в мыслительном процессе. Просто сидит, игрушки в стороне. «Сына, ты здоров?»
Маленькие «кубки» часто вовлекают в процесс окружающих, скорее воодушевляя или упрашивая, чем напрямую управляя, побуждают их к действию. В этом проявляют гибкость и находчивость: знают, к кому можно обратиться за помощью в делах и за информацией.
Учу Машу загибать пальчики, что бы показать 2 годика (к дню рождения готовимся). У нее не получается. Говорю: Вот будет у тебя день рождения, придут гости и спросят тебя: сколько тебе лет, а ты что скажешь?
Уже с детства «посохов» часто интересуют темы воспитания, в их поле внимания правила поведения, традиции (причем в детском возрасте – скорее фактические, чем декларируемые), они на них ориентируются, быстро принимают и следуют им. И следят за их выполнением окружающими.
Петя 3,5 года. В доме гости, няня закончила свою работу и тихо ушла. Петя замечает ее отсутствие:
Дети этого «стиля» лучше фокусируются, включаются в процессы с понятным ощутимым конечным результатом, знают ему цену. Приняв решение, последовательно идут к нему.
Папа рассказывает Свете, какие бывают профессии.
Как можно меньше одергивать детей «Кубков» за их эмоциональность, восторженность, выдумки, энтузиазм, шалости, (конечно, если они не сильно напрягают окружающих).
В первую очередь, конечно, максимально снять ограничения для развития именно его «стиля».
Как можно меньше одергивать детей «Пентаклей» за их приверженность к продолжению уже начатого и радоваться каждому пусть небольшому, но реальному результату их деятельности. Очень важно в этом сработать в унисон с ребенком, потому что он сам очень рад каждому своему достижению. Поставил кубик на кубик – молодец! Собрал машинку – молодец! Положил тарелочку в раковину – молодец! «Молодец» – за результаты деятельности, пусть даже маленькие, пусть даже промежуточные. С самого раннего возраста обеспечить им больше возможностей для включения в созидательные процессы, направленные на достижение очевидных результатов в семейных делах, спорте, детских клубах и кружках. Их раньше, чем других можно привлекать к самостоятельным походам в ближайший продуктовый магазин, доверить участие в семейном или другом посильном бизнесе, поддерживать их готовность к.самостоятельному заработку на карманные расходы.
